Он не мог... (1/1)

?Зачем тебе солнце, когда есть луна???— Гинджи! Как это понимать? Холодным, полным нетерпения взглядом, Оданна свысока смотрел на Гинджи, который сейчас молча стоял на коленях перед Огром, виновато опустив белокурую голову и прижав ушки. Аой сидела рядом, на синей подушке, и пыталась смягчить ситуацию:?— Оданна… Подожди… Давай во всём разберёмся… Полным мольбы взглядом она разжалобила Господина. Тогда он сел на подушку, не сводя глаз с провинившегося. Редко можно было увидеть его в таком состоянии, что он мог быть так суров. Он не кричал, нет. Не было такого случая, чтобы персонал слышал брань из уст Хозяина. И всё-таки, когда он начинал говорить обвинительным, низким тоном, то это пробирало до мурашек. Вот и сейчас Лис чувствовал это на себе, сгорбившись и уставив глаза в пол, не смея поднимать головы. В этой ситуации Аой была его спасительницей. Не будь её рядом, неизвестно, что бы мог предпринять Огр. Всё-таки на кону стояла его честь, благосостояние Тенджинья и, главное, безопасность самой Аой. Девушка жалостливо смотрела на друга:?— Гинджи, что произошло? —?она протянула к нему руки, положила их на плечи Лиса. —?Скажи, прошу… Ведь у тебя была веская причина так сказать? Была ведь? О, причина была. Более чем веская, вынуждающая Юного Хозяина хранить молчание. Он даже не смотрел на неё, на свою Госпожу?— стыд пробирал Лиса настолько, что казалось, он ввек не сможет получить прощения от Оданны, если во всём сознается. Нет, лучше быть уволенным, изгнанным, растерзанным… Но не говорить Аой… Но не говорить Господину… Оттого, что Кицуне не реагировал на уговоры, девушка даже стала всхлипывать, начиная слегка потряхивать его за плечи. Видя это, Оданна отстранил её от Лиса и притянул ближе к себе:?— Он не скажет нам. По крайней мере, сейчас мы не добьёмся от него каких-либо изъяснений. Аой, плохо контролируя себя, снова потянулась к Гинджи:?— Зачем… Гинджи… Понимая, что нет смысла испытывать Аой и Лиса, Оданна принял решение:?— Можешь идти. Не показывайся на глаза ни мне, ни Аой, пока не решишь во всём сознаться. До тех пор, я снимаю тебя с должности Юного Хозяина Тенджинья. Сроку тебе неделя. А там посмотрим, что с тобой делать. Она не узнавала его. Холодный, жестокий, он был незнаком и чужд. Кажется, только она видела его мягкую сторону, способную быть нежной. Но теперь, когда муж так строго обошёлся с её другом, она толкнула его:?— Оданна, разве мы не можем попытаться понять его мотивы?! Но Гинджи уже поднялся с места и, не поднимая глаз, проплёлся до двери, и вышел вон, не кланяясь и не прощаясь. Аой хотела броситься за ним, но Огр ловко обхватил её руками, вернул в исходное положение:?— Аой… —?он перешёл на тихий, мягкий голос. —?Ему нужно время. И тебе не стоит переживать по этому поводу. Обещаю, что не причиню Гинджи вреда, только не волнуйся, хорошо? Когда он говорил так, это разгоняло любые дурные мысли. Успокоило девушку и то, что муж пообещал не трогать Лиса, а он своё слово держал. Аой потянулась к Оданне, а он, в свою очередь, слегка ослабил хватку, чтобы ей не было больно:?— Не ходи за ним. Я сам поговорю с ним и выясню, что произошло. Обещаю… Бархатный голос пленил своей теплотой. До чего же быстро он мог менять свои стороны! И всё же этот Оданна, привычный и тёплый, как никто другой внушал доверие. В состоянии, когда перед тем как расплакаться, в горле стоит ком, Аой прошептала:?— Гинджи ведь не предал нас… Он не мог…*** Тихо, почти бесшумно, на жухлую траву упал первый снег. Белее фарфора, он поблёскивал на свету, почти мгновенно таял, соприкоснувшись с землёй. И на фоне всего этого по саду брёл Лис. Его лёгкая одежда не спасала от прохлады, к тому же намокнув. Но какая теперь была разница? Всё равно даже если бы он заболел, никому он теперь не был бы важен?— с должности Юного Хозяина Тенджинья его сняли. Пройдя ещё немного, он наткнулся на небольшую полянку, покрытую свежими белыми хлопьями. Не беспокоясь о чём-либо, Гинджи рухнул в рыхлый снег, раскинул руки в стороны и стал ждать, когда его укроет белое холодное покрывало…