Пение (1/1)

?Под глупое бренчание гитарыЯ снова вижу за окном рассвет.В твоих глазах я вижу океаныИ забираюсь в тёплый плед.И с головой в мелодию восходаЯ ухожу, главу тебе на грудьСложив. И будет так до гроба,Пока не кончится земной, жесткий путь!И в полулатанном, горячем сердцеНошу любовь и силы для борьбы.И я смогу печалью отогреться,Когда сгорят последние, прогнившие мосты…??— Гинджи… Холодной рукой она гладила его шерсть. Она бы хотела согреть его, да не могла. Лис был так слаб, что сейчас стал крохотным, девятихвостым лисёнком, неспособным на что-либо. С него только сошла миазма, а без духовной силы он мог бы и не продержаться. Сама Орё была не в лучшем состоянии?— совсем слабая, только пришедшая в себя, она осмысливала произошедшее. Гинджи… Насколько он был ей дорог, раз она пошла на такое ради него. И насколько же ему было всё равно… Это бесконечно печалило, угнетало Снежную женщину. Не раз она пыталась потрогать его за лапку, но каждый раз одёргивала руку?— будь он в сознании, то, быть может, счёл бы её глупой и бестактной. Их обоих сейчас отпаивали специальными травами, чтобы они поскорее смогли встать на ноги. Футоны их находились рядом, так что она тихонько перелезла к нему, стала смотреть на его крохотное тельце, милые хвостики… Эта была, верно, его истинная сущность?— беззащитный, нежный, милый… Иногда Орё чесала ему за ушком, отчего тот начинал дышать чаще. О, она считала его вздохи… К тому же знала, как ему досталось. Бедняга ещё долго будет приходить в себя. Им двоим принесли по тарелке бульона. Орё, вспомнив рассказы Аой, поступила по её примеру?— осторожно придерживая голову зверька, она приоткрыла его рот и стала чайными ложечками поить его бульоном. Кажется, у Гинджи срабатывали глотательные рефлексы даже в таком состоянии…*** — Аой… Я никогда, слышишь, никогда не позволю чему-то подобному повториться! Он сидел рядом с ней, обнимая и вслушиваясь в сопение. Кажется, он верил, что она слышит его. Нет, он знал это! И клявшись когда-то защищать девушку от всех опасностей мира аякаши, он чувствовал, что не справился со своей задачей. Даже у Ёкая может стоять комок в горле. Тот самый комок, который является последней стадией перед тем, как окончательно впасть в безумие и начать изливать чувства. Нет, он бы не мог допустить того, чтобы кто угодно мог видеть творящееся сейчас в нём. Это странное чувство, когда ты касаешься руки жены, а она не тёплая, как ты привык, а холоднее снега. Огр принёс ещё одно одеяло, позакрывал все окна, двери и прочие возможные источники прохлады, но не помогало. Он и сам понимал, что маялся ерундой и ничего не мог сделать. В очередной раз взяв её бледную руку в свои, аккуратно накладывая мазь на глубокий порез на ладони, он представлял, как она вот-вот сожмёт её… А потом она тихонько пошевелит ногой, а потом дрогнут веки, и она откроет глаза, они встретятся взглядом, и тогда, не смотря на всю слабость, она скажет… Аой молчала и не двигалась. Обстановка нагнетала, но он никуда не мог уйти. Оданна и не думал, чтобы покинуть жену и самому отдохнуть. К счастью, он был быстро очищен от миазмы, так что скоро пришёл в нормальное состояние. Но это было не важно. Журавли… Они однажды снились ему, в тот день, когда его спасли. Конечно же, теперь Огр прекрасно понимал, что с ним тогда приключилось?— воспользовавшись случаем, Райджу подстроил всё это. А учитывая, что до этого, на поджог Лунного цветка он отправил тенгу, нетрудно было догадаться, как Ёкай пробрался на корабль. Журавли… Они снились ему, когда где-то вдалеке кто-то пел. Когда он был не в состоянии что-то осознавать, он мог лишь растворяться в этой песне. И как ни странно, Оданна смог запомнить её всю. Странно и непривычно себя ощущая, он погасил в комнате свет. Пусть все думают, что Хозяин смог заснуть?— так никто не станет жалеть его и задавать лишних вопросов. Только одна небольшая свеча тихонько горела у футона. С тех пор, как попала сюда, Аой ни разу не шелохнулась. Седзуки пообещала, что всё будет в порядке, что скоро она придёт в себя, но пока девушка только ритмично дышала. Заколка, которую он подарил ей так давно, покоилась сейчас на специальной синей подушечке, а амулет всё так же?— на шее Аой. Он осторожно взял его, провёл по зелёному камешку когтем. Вспоминая нужные слова, Огр гладил жену по волосам, иногда задерживал руки на холодных ланитах, а потом тихо, почти шёпотом, протянул:?— Я проведу по твоим волосам гребешком,И руки согрею твои… Его голос чуть ли ни хрипел, но Оданна продолжал, надеясь, что Аой слышит:?— А на озере, за камышом,В небо взлетят журавли… Всё же он ни разу не пел до этого. Не обладая особым музыкальным талантом, он пел как мог, старался для Аой, а оттого эта песня уже была приятна на слух:?— И белые перья с небаПосыпятся в озера синь,Под лунным и звёздным светом,Где-то за тысячи миль… Получалось уже лучше. Но, тем не менее, он чувствовал себя странно, непривычно. Свеча у футона слабо дрожала, иной свет не проникал через плотно закрытые двери и зашторенные окна. Немного поменяв положение, он лёг рядом с девушкой, всё так же баюкая, стараясь согреть:?— Я лягу к тебе в изголовьеИ руки на лоб положу.И под огромной луноюПро журавлей расскажуИ их белоснежные крыльяПриснятся сегодня тебе.И воды озёрной синиУвидишь сейчас во сне… На том песня оканчивалась. Неясно как, но Огр запомнил каждое слово, каждую интонацию. Чуть дыша, Оданна вслушивался в тишину, спустился от рук Аой к её талии и… Сильные существа зачастую странны?— часто, свирепый зверь оказывается нежным и покорным созданием. Но даже тигр ласков с тигрятами, так что Оданна не считал это слабостью. Мерно проводя по животу жены пальцами, он попытался заговорить:?— Как ты… Прекрасно зная, что ему никто не ответит, он не прекратил это странное занятие:?— Я никогда… никогда больше не допущу подобного… Огру вспомнилась Седзуки, которая обещала, что всё будет в порядке. Хотелось ей верить, безумно хотелось. И теперь, когда он пытался согреть Аой, Оданна не заметил, как сомкнул уставшие глаза…