2 (1/1)
Икс-Айн испуганно вздрогнул, когда Ха-Нойн вжал его в стену и зашипел на ухо: —?В этот раз ты никуда без моего разрешения не уйдешь.—?Впивается в губы поцелуем, прокусив нижнюю. По подбородку омеги течет кровь, и блондин слизывает её. —?Я тебя ненавижу. —?Голос Икс-Айна дрожит, как и он сам.
—?Можно ненавидеть человека и все же повиноваться ему. —?Загадочно отвечает Ха-Нойн, оставляя укус на его шее. Брюнет попытался отпихнуть его, но это было бесполезно: альфа был сильнее его. Стаскивая с парня одежду, он вновь не заботился о том, что будет с ней после, и мог запросто порвать ткань. В данный момент его не волновало ничего, кроме собственных прихотей. —?Я не хочу! —?омега предпринял последнюю слабую попытку освободиться. Блондин наотмашь бьет его по лицу: —?Не рыпайся лучше. А это тебе от меня подарок. —?Икс-Айн почувствовал, как что-то защелкивается у него на шее. —?Теперь-то ты точно никуда не денешься. Перспектива ходить с ошейником, словно собака, не радует брюнета, но он молчит. ?Пора бы уже привыкнуть, что ты всего-навсего подстилка. Не стоит ждать человеческого к себе обращения??— сказал ему как-то Ха-Нойн. И в данный момент он чувствовал себя именно так?— подстилкой. Вещью, которой хозяин волен был распоряжаться так, как ему хотелось. От этого внезапно стало так тошно, что омега перестал вырываться и обмяк в руках Ха-Нойна, словно послушная кукла. —?Хороший мальчик. —?Ухмыльнулся блондин,?— Наконец-то ты понял, что брыкаться бессмысленно. Не тратя ни секунды, альфа приспустил штаны и, приставив головку члена к его анальному отверстию, вошёл, начиная двигаться внутри брюнета. Тот вскрикнул от ощутимой боли, прижав ладонь ко рту: ему было достаточно наказаний за то, что он иногда не мог сдерживать себя. С губ Ха-Нойна сорвался стон, когда он вновь вошел в податливое тело. Внутри Икс-Айн всё ещё был узким несмотря на все те разы, в которые он трахал его, и это безумно заводило парня. А омега вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится слушать стоны хозяина. Именно осознание того, что он получает наслаждение от использования его тела, заставляло его забыть о побоях и боли. И тут он, сам не понимая, что делает, принялся насаживаться на его член, словно желая доставить блондину ещё большее удовольствие. Вся ненависть к нему как-то разом исчезла вместе с болью, уступая место удовольствию, пронзающему тело. Икс-Айн выгнулся дугой, прижимаясь ближе к альфе. Ха-Нойн с удивлением отметил, каким покорным вмиг стал его омега. Тихие стоны безумно возбуждали его, и он принялся сильнее вдалбливаться в брюнета. Тому, казалось, нравилось это: он усерднее подмахивал задом, а стоны стали громче.
В какой-то момент ему очень захотелось поцеловать Икс-Айна, почувствовать мягкость его губ, и он с трудом удержался, чтобы не сделать этого: слишком нежничать с ним было нельзя. Оргазм был ярким и оглушительным. У блондина даже слегка закружилась голова. Чуть придя в себя, он поднялся и принялся поправлять свою одежду, а затем скрылся за углом. Омега разочарованно выдохнул: на какой-то короткий миг ему вдруг показалось, что хозяин был с ним нежен.*** Кожа под ошейником безумно чесалась, однако Икс-Айн не мог ничего сделать: снять унизительный аксессуар не получалось, ведь парень даже не знал, как он работает. —?Ещё раз попытаешься снять его?— придушу. —?Пригрозил однажды Ха-Нойн. Брюнет похолодел от страха: он и не подозревал, что в доме установлены камеры. Ему ничего не оставалось кроме как подавленно кивнуть и навсегда оставить попытки избавиться от ненавистного ошейника. Впрочем, в последнее время омега начал замечать за собой, что ему нравится быть игрушкой парня. Его возбуждала грубость и напористость Ха-Нойна, и то, что он не мог отказать ему. Всё чаще действия блондина приносили ему удовольствие, и он совершенно забывал о боли.А может, Икс-Айну всё это только казалось?