День 1. Истечение кровью (1/1)

"Воронята".Ронан уже устал твердить Ганси — ?Это не то, что ты думаешь?. Не то, совершенно точно, не то. Он знает, он помнит. Он просто не понимает, какие слова подобрать, чтобы объяснить. Даже себе самому и потому начинает… Что? Забывать? Теряться? Путаться в воспоминаниях? Таких зыбких, таких текучих, неустойчивых. Как сон, сказал бы кто-нибудь другой, но только не Ронан. Ронан отлично знает, какие, на самом деле, его сны. Живые, реальные. Жестокие.Но может ли он сказать об этом Ганси? Как он станет это объяснять??Знаешь, Ганси, я умею ходить во снах и притаскивать оттуда всякие штуки?.Так? Или, быть может:?Представляешь, дружище, в тот раз меня разорвали на куски, и до того момента, как проснуться, я искал свою голову и совсем позабыл о руках?.Вот так?Это попахивает если не сумасшествием, то уж точно идиотизмом. И Ронан молчит, позволяя Ганси думать все, что тому захочется, разрешая следить за собой, смотреть недоверчиво и сочувственно, стоит только разговору — слава Богу, редкость — зайти о том, что случилось.Память об этом и так всегда будет между ними и неважно, молчит Ронан или начнет говорить.Память о том, как теплая, липкая кровь струилась по запястьям, пачкала пол, растекалась блестящей темной лужицей, потихоньку застывая — она всегда рядом. Ронан хорошо помнил, как пытался звать на помощь и сам же понимал, что язык не слушается, немеет, как и все тело. А вот мозг работал, словно мотор БМВ, сознание никуда не собиралось уплывать, и было понятно, что хотя встать или хотя бы пошевелиться никак не получается, быть в сознании практически до самого конца Ронану обеспечено. Такая досада!И все же, все же, он никак не мог отделаться от мысли о правильности происходящего. Словно этот конец был для него единственно верным. Звать никого уже и не хотелось. Не хотелось суеты, вскриков, больницы. Ронан помнил, как мечтал остаться так лежать навсегда, словно лужа собственной, медленно остывающей крови — самое подходящее для него место. Он тогда смог согнуть пальцы и ногти заскребли по доскам, мгновенно вляпавшись в липкое; смог повернуть голову, поймать отблеск луны в медленно и торжественно растекающейся луже. А потом увидел застывшего в дверях Ноя и разочарованно закрыл глаза.И, конечно же, вот тут все и завертелось.Ронан молчит и только криво усмехается, если разговор касается случившегося. Он молчит, а сам не знает, как донести до Ганси — ?это не то, о чем ты подумал, дружище!? и, главное, стоит ли. Не потому, что ему не поверят. О, в этом Ронан не сомневается. Ведь, в конце концов, это же Ганси, и они - друзья. Но он все равно молчит, потому что не знает, какие подобрать слова. Потому что для счастья, которое он чувствовал, глядя на отражение луны в собственной крови, для ощущения покоя, которое, словно плотное теплое одеяло укрывало его в тот миг, пока он медленно умирал, никто еще слов не придумал.