Мы друзья, разве нет? (1/2)
Когда смены выдавались спокойными, но уйти раньше с работы не представлялось возможным, мы с Риделем просиживали по нескольку часов в ординаторской. Я обычно гипнотизировал настенные часы, умоляя те ускориться, а Оливер не переставал молоть языком. Он мог бесконечно долго рассказывать о чем угодно, но в большинстве случаев о своей разбитной жизни в студенческом общежитии и о многочисленных любовных победах. Такой высокий ясноглазый красавец, подтянутый и стройный, с правильными чертами лица, да к тому же еще обладающий веселым и легким нравом, он не знал на этом фронте поражения. Хотя часто проигрывал битву на другом поле – терял жизни своих пациентов. Впрочем, это его нисколько не огорчало. За два года совместной практики он рассказал мне всю свою жизнь. Я знал об этом человеке все, естественно в рамках дозволенного им самим же.
Он недавно женился и вместе с милашкой Лилит ожидал пополнения в семействе. От этого его ожидания страдало не только наше отделение. В родильном, задолго до самих родов, все уже были готовы к прибытию жены Оливера. Он договорился с заведующим отделения, что тот сам непосредственно будет принимать на свет наследника Риделя. Анестезиологи, медсестры, даже палата была уже давно готова к приезду ненаглядной Лилит. Ридель договорился с доктором Брудером, тем самым завотделения, и с его позволения вместе с группой интернов присутствовал на родах не раз, досконально изучая каждый отдельно взятый случай. Естественно, обо всем узнанном он делился почему-то исключительно со мной. У меня голова шла кругом от его рассказов.
Вот и сейчас он что-то жутко интересное рассказывал про процесс отрезания пуповины, а я продолжал умолять стрелки двигаться хоть немного быстрее. Несколько раз выходил в коридор, уставившись на двери приемного отделения в ожидании, что сейчас они распахнутся, и бригада спасателей разорвёт больничную тишину четкими и громкими указаниями: ?Молодой человек, возраст предположительно шестнадцать-двадцать лет. Передозировка героином. На теле видимые следы насилия. Асфиксия, зрачки на свет не реагируют, пульс нитевидный. Рвоты не было. Доктора Линдеманна в реанимационную. Срочная интубация. Сделайте ему клизму. Кровь на анализ. С родственниками связались? Держи ровнее! Переносим на стол. Раз, два, три – взяли?.Но, как и часы на стене, так и двери приемного покоя не желали внимать моим мольбам и не шевелились. Я вернулся в ординаторскую, где Оливер продолжал наслаждаться бездельем.– Слушай, Тилль, а если бы у тебя жена ждала ребенка, ты как бы его назвал? Ну, допустим, родился бы мальчик.– У меня нет жены, ты же знаешь.– Ну, это пока нет, – он сказал так, будто был уверен, что в скором времени я собирался создать новую ячейку общества. – А вот ты просто представь.– Не знаю… может, Свен, – я сказал первое, что пришло в голову.– Интересный вариант! – Оливер всплеснул руками и задумчиво уставился в потолок. – Предложу Лилит. Как думаешь, что она скажет?– Ридель, ты продумал все до мелочей, поставил на уши всю больницу, а с именем так и не определился? – я удивленно вскинул брови.– Ну, а что такого? Мы не знаем, кто родится. Уже запутались в этих всех ?народных приметах?. Вообще непонятно, кого ждем! Получается, что и мальчик, и девочка, но так не бывает!– Только если у вас двойня на подходе, – тут же парировал я.
Выражение лица Оливера стало настолько глупым, что я впервые за последнее время от души расхохотался. Мне удалось заставить его замолчать. Я мог собой гордиться, но мгновением позже даже успел испугаться за него. Не думал, что подобной озвученной мыслью отправлю его в нокаут.– Оливер, – позвал я, – ты в порядке?– Слушай, – затянул он почти нараспев, – может ты прав? Ты видел, какой у нее огромный живот?!– О, господи! Избавь меня от этих разговоров, я тебя очень прошу.Мы отправились в курилку, где Ридель продолжил тему:– Ладно, а если девочка?– Что ?если девочка?? – я закашлялся, подавившись дымом.– Что если родится девочка? – выдохнул он дым в потолок и похлопал меня по спине для скорейшего восстановления дыхания.
– А я то здесь при чем? – я выпрямился и удивленно уставился на него.
– Я тебя про имя спрашиваю!– Ну не знаю. У тебя с фантазией совсем плохо?– Ты сегодня на редкость разговорчив. Как никогда.
После пары-тройки затяжек Ридель продолжил:– Девушка. У тебя есть девушка?Я задумался, что ему ответить. Естественно не было у меня никакой девушки, ведь все эти два года мои мысли и желания крутились вокруг одного-единственного человека, и он был парнем. И этот парень вовсе не был моим, не был моей парой. Скорее так: у меня был любимый человек, которого даже отдаленно нельзя было сравнить с девушкой. При всей его худобе и присущей грациозности он все-таки не вызывал ни малейшего сомнения в принадлежности к мужскому полу. И если уж совсем честно, то Рихард, по сути, никем мне не приходился. Я был его лечащим врачом. Это, пожалуй, единственно правильное определения наших отношений. Но я смел надеяться на дружбу.– Есть, – зачем-то соврал я ему и тут же пожалел об этом. Но слово, как известно, не воробей.– Отлично! – отчего-то просиял он. – Приходите к нам с Лилит в гости!
Это была самая худшая идея, что мне когда-либо приходилось от него слышать.
– Завтра! Приходите к нам завтра в гости, –радостно продолжал он.Мне пришлось выкручиваться, как только можно. Я молниеносно придумал кучу важнейших причин, по которым мы с моей ?девушкой? ни в коем случае не сможем посетить чету Риделей ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, месяц или год. Я вообще не планировал наведываться к этому семейству, тем более знакомить их с кем-то. Оливер, напротив, не желал слушать всевозможные мои отговорки, и мне пришлось ему клятвенно пообещать визит ?как-нибудь на днях?.В последующую неделю меня яростно атаковали с двух сторон, с одной – Ридель со своим надоедливым ?когда ты со своей девушкой уже соберешься к нам??, с другой – Рихард с вопросом ?когда ты познакомишь меня с тем драммером?? Заикнувшись о Кристофе в день рождения Риха, я пожалел об этом буквально сразу. После той нашей встречи в ?Саунде?, когда он ?угостил? меня травой, мы больше с ним не виделись. А так как я все свое свободное время последние пару лет посвящал Рихарду, я понятия не имел, где сейчас Шнайдер.
Он точно был жив, потому что, если бы это было не так, я-то уж точно был бы в курсе. Мне не хотелось, чтобы он снова появился в моей жизни по вполне понятным причинам, но Риху для воплощения в жизнь мечты нужен был ударник. Я никого, более подходящего на эту роль, кроме Кристофа, не знал. Рихард, кстати тоже. Иначе бы он самостоятельно решил эту проблему.Как оказалось, ничего в нашей жизни не происходит просто так. И не зря мне Круспе все уши прожужжал про срочную необходимость ему для репетиций барабанщика. Буквально через пару дней после очередной сентенции на тему моего нежелания помочь перспективной рок-группе я медленным прогулочным шагом шел по набережной на встречу с Рихардом. Мы по-прежнему продолжали встречаться у моста через Шпрее, чтобы потом с собакой отправиться на выгул в Рудов. Именно там я неожиданно нос к носу столкнулся с Кристофом.
Я даже не узнал его поначалу. Из нескладного, тощего, длинноносого пацана-панка с вечно топорщащимися нечесаными кудрями он превратился в обворожительного молодого мужчину. И все его недостатки обернулись сплошными достоинствами: нос с легкой горбинкой придавал его лицу некую благородность, кудри теперь были причесаны и аккуратными кольцами ниспадали на широкие плечи, движения его стали неспешными и плавными, как у гепарда, готового в любую секунду наброситься на свою жертву. Взгляд ярко-голубых глаз был открытым и даже восторженным, хотя на дне их плескалась холодная настороженность, заставившая меня поежиться.