Глава 1 (1/2)
1949 год. Франция. Нант. Тяжелый состав, угрюмо пыхтя, потихоньку сбавлял ход. Пассажиры, измученные и утомленные долгим путешествием, торопливо собирали свои вещи - мужчины стягивали с верхних полок огромные чемоданы, дамы наскоро припудривали лица и поправляли прически. Роза растеряно глядела в окно своего купе в ожидании прибытия. Ее порядком укачало, двое суток в поезде дались ей нелегко. В животе неприятно ныло от голода, но даже думать о еде ей было в тягость, уж слишком сильно она переживала. Совсем недавно ей минуло двадцать четыре года, и теперь, покинув отчий дом, она ехала во Францию к своей тяжело больной тетушке. Тетя Агата жила совсем одна, муж ее погиб во время военных действий на границе с Бельгией, сын погиб вслед за ним двумя годами позже. После таких страшных потерь Агата совсем слегла и стала нуждаться в постоянном уходе. Недолго думая, она написала своему двоюродному брату письмо с просьбой, о том, чтобы единственная ее племянница переехала к ней, а также заверила его в том, что со временем завещает Розе свой дом на северо-западе Франции. Отец Розы был несказанно рад такой возможности для дочери, и несмотря на все ее отговорки, практически сразу начал собирать ее в дорогу. Роза ясно понимала, что вернуться обратно ей, скорее всего, уже никогда не удастся, но упускать такой шанс и расстраивать отца она не могла. К тому же, она закончила всего десять классов средней школы у себя на родине, а для получения хорошей работы и дальнейшего развития этого явно было мало. И Франция, с ее возможностями, как нельзя лучше отвечала всем ее требованиям. От природы талантливая, интеллектуально и творчески одаренная, Роза надеялась развить здесь свои способности, выучить английский и французский, которым отчасти ее научил отец, а так же заняться музыкой, в частности освоить фортепиано. Наконец, бесконечная череда стелившихся вдоль дороги осиротевших полей, обрамленных черными венами деревьев, сменилась городским пейзажем, чуть более красочным, но таким же неприветливым, и за окном показался вокзал. Поезд, будто сам уставший от дальней дороги, уже совсем медленно тащился вдоль станции и после некоторых вялых попыток снова набрать ход, начал тормозить. По вагонам пробежала характерная дрожь, состав хорошенько тряхнуло, и с недовольным шипением он остановился. Роза сняла с полки, среднего размера кожаный чемодан, перекинула через плечо свою дамскую сумочку, и направилась к выходу. Вежливый проводник, оставшийся позади, прокричал вслед какие-то любезности, которые растворившись в окутавшем девушку привокзальном гомоне, она так и не расслышала. Сойдя на платформу, Роза на мгновение замерла прикрыв веки, и чувствуя, что тело все еще качается в такт недавней монотонной тряске вагона, глубоко вздохнула и постаралась прийти в себя. После душного купе уличный воздух, непрогретого после холодной ночи города, показался ей невероятно свежим и притягательным. Щеки приятно закололо, она невольно улыбнулась, и тут же поймала себя на мысли, что Нант пахнет совсем иначе, нежели Москва, она не могла объяснить эту разницу, но ощущение это прочно, и теперь уже навсегда, закралось ей в душу. Уже на следующий день Роза отправилась на поиски будущих преподавателей, а так же посетить, учтиво подготовленное для нее тетушкой, будущее место работы. Слабое знание языка и положение иммигрантки, конечно, не сулили ей высоких служебных положений, потому соглашаться пришлось на любой труд, и она устроилась в частную кондитерскую. Затем, ей без труда удалось договориться о занятиях иностранными языками с очаровательной пожилой женщиной по имени Жозефина Деваль, которая проводила свои уроки в интернате, а не дома, что, безусловно, только радовало Розу. Она выделила девушке три дня в неделю и назначила довольно невысокую плату. И наконец, к вечеру, порядком уставшая, но решительно настроенная окончить поиски одним днем, девушка отправилась по последнему адресу.
Ориентироваться в незнакомом городе было крайне сложно, неидеальный французский едва ли помогал Розе объясняться с прохожими, и до места она добралась только когда солнце уже село и на улицах зажглись ночные фонари. Еще раз внимательно сверив номер дома, указанный на листке, с номером, значащимся на старом обшарпанном фасаде низкого двухэтажного здания, девушка огляделась вокруг и неуверенно ступила внутрь. Широкий подъезд, залитый приглушенным желтым светом одной лампочки, был поделен между двумя квартирами на первом этаже, и еще двумя на втором. Роза тихонько прошла по холодной клетчатой плитке и поднялась вверх по лестнице. Здесь света было еще меньше, и к нужной двери она пробралась практически на ощупь. ?Зря я, наверное, пришла так поздно, лучше бы завтра с утра…? - подумала девушка, и уже хотела было развернуться, чтобы уйти, но остановилась. В конце концов, мысль о потраченных в пустую нескольких часах поиска и стойкое желание начать занятия как можно скорее перевесило хорошие манеры, и она неуверенно подняв в воздух свой крошечный кулачок, постучала в дверь. Ответа не последовало, и она постучала вновь, чуть более настойчиво. За дверью послышалась какая-то возня и приближающиеся шаги, зазвенела цепочка, и тяжелая деревянная дверь чуть приоткрылась.
- Вам кого? – донесся тихий, но твердый голос. - Ээм… могу я поговорить… - Роза неожиданно для себя растерялась, и машинально опустив глаза в потрепанный листок, на всякий случай сверила уже заученное наизусть имя, - с Августом Вальцем, я по поводу занятий музыкой. Повисла пауза, после которой, дверь захлопнулась прямо перед носом у девушки. Роза почувствовала, как в горле у нее неожиданно пересохло и ей стало неловко, она повернулась к выходу, но тут, услышав лязганье дверной цепочки, поняла, что поторопилась. Дверь снова отворилась, и на этот раз девушка смогла разглядеть представшего перед ней мужчину. Он был уже не молод, и тем не менее, хорош собой. Невысокий рост компенсировался статной осанкой, отточенные возрастом выразительные черты придавали его лицу особенный шарм и мужественность. Зачесанные назад, светлые, и кое-где посеребренные сединой, волосы открывали широкий лоб, из-под которого на нее изучающе и сосредоточенно смотрели серо-зеленые глаза.
- Вы, черт возьми, знаете который час!? – обратился он к Розе и обернулся, по-видимому, посмотреть на часы. - Прошу прощения, мсье Вальц, я плохо знаю город и мне стоило большого труда отыскать ваш дом. Я немного не рассчитала свое время…
- Плохо знаете город и мотаетесь по ночам - поразительная глупость! Ладно, раз уж вы здесь, прошу вас пройти внутрь. Роза немного помялась, недружелюбный тон Августа порядком насторожил девушку, и даже чуть охладил ее пыл, желание брать уроки именно у него, практически пропало, но отказываться от приглашения было невежливо, и она шагнула за порог. Оказавшись в квартире Роза, со свойственной ей внимательностью, стала оглядывать обстановку. В проходной гостиной, большой и очень темной, ее глаза тут же остановились на огромном рояле красного дерева. Цель ее визита, наконец, из иллюзорной мечты превратилась в реальность. Она как завороженная уставилась на его силуэт и с трудом смогла оторваться, и то только для того, чтобы успеть разглядеть что-нибудь еще в этом мрачном жилище. Вдоль стен вплотную стояли : старый диван, платяной шкаф, комод, у окна два низких кресла и маленький журнальный столик, в общем, ничего примечательного. Пройдя гостиную, которая видимо, по совместительству являлась и спальней хозяина, Роза оказалась в его кабинете, который в два, а то и три раза, был меньше предыдущей комнаты. Девушка тут же отметила тяжелый, наполненный дымом табака, запахом черного кофе, и старых книг, воздух, витавший здесь. Ноздри неприятно защекотало, и ей стало тяжело дышать.
- Итак, - начал Август, уже восседавший за своим массивным столом-бюро, - Мадемуазель… - Роза Вишнецкая, мсье. Еще раз прошу прощения у вас за столь поздний визит… - Вы русская? – неожиданно прервал ее Август и внимательно уставился ей в лицо, отчего у Розы вспотели ладони. Сейчас она смогла разглядеть его более отчетливо, чем в коридоре. Глаза, показавшиеся ей зелеными, вдруг почернели, и буквально буравили ее насквозь.
- Да, мсье, я только вчера утром прибыла во Францию из Москвы. - Интересно. Впрочем, это не удивительно, у вас ужасающий акцент и на француженку вы едва ли похожи, - заключил он, и будто сняв свою внимательную и пугающую маску, заговорил более мягко.
- Так значит, вы хотите брать у меня уроки? А кто вам порекомендовал мою кандидатуру, если не секрет?
- Моя тетя. Она отзывалась о вас с большим восхищением… - А ваша уважаемая тетушка разве не сказала вам, что я даю уроки лишь детям, не старше двенадцати лет?
Роза растерялась, об этом она не знала. - Нет, тетя Агата лишь сказала, что вы первоклассный специалист и что вы один из лучших в Нанте. - Мм… это, безусловно, лестно слышать, и тем не менее, я вынужден вам отказать. - Но, мсье, я… - голос Розы, под стать закрученным ресницам, задрожал от неожиданного отказа.
- Ах, простите, я не предложил вам выпить. Желаете что-нибудь? - Нет, нет, - торопливо отказалась девушка и опустила глаза. - Да бросьте, вы продрогли насквозь! - Август поднялся из-за стола, подошел к стоящему у дальней стены шкафчику, и достал оттуда два пузатых бокала и начатую бутылку коньяка. С очаровательной улыбкой, неожиданно нарисовавшейся на его минуту назад строгом лице, он разлил искрящуюся золотом жидкость по бокалам, и протянул один из них Розе. - Хоть и французский, но не самый лучший, - резюмировал Август и сделал глоток, - И все же, советую вам пригубить. Роза послушалась, и слегка промочила горло обжигающим напитком.
- Ваше мнение? - Да, вполне. - ответила Роза, и закатилась раздирающим горло кашлем. - Ну-ну. - безжалостно рассмеялся Август. - Прошу прощения, мсье, я не привыкла к столь крепкому алкоголю.
- Понимаю. - внимательный взгляд, и довольная улыбка не сходили с его лица. - Простите мне мою настойчивость, мсье. Но мне хотелось бы проявить решительность, и взять на себя смелость - просить вас сделать для меня исключение из правил, и позволить-таки мне заниматься у вас. - Почему я должен делать для вас исключение? Вы что особенная?
- Нет, конечно, нет. Просто это моя давняя мечта, а вы лучший преподаватель из всех, что мне удалось найти. - от снедающей неловкости и нескольких капель коньяка, что так бесцеремонно повели себя, лицо Розы разгорелось алым цветом, и она попыталась перевести рассеянный взор с мужчины на свои нервно сплетенные пальцы. - Я весьма тронут, и тем не менее, не собираюсь поступаться своими правилами. Я не занимаюсь осуществлением мечт, я выращиваю таланты. С малых ногтей вкладываю в людей знания и любовь к музыке. А что можно вложить в вас? Вы хоть раз пробовали себя за инструментом?
Под таким натиском Роза, боявшаяся признаться, что никогда в жизни не пыталась играть, постепенно стала сдаваться, и решила отступать. - Прошу прощения мсье, пожалуй, я действительно только зря отнимаю у вас время. Мне не стоило приходить.
- Почему вы все время извиняетесь? - Я чувствую себя неловко оттого, что потревожила вас. - Не стоит. – Август одним глотком осушил свой стакан, и поднялся из-за стола, - Пойдемте. Он вышел в гостиную, Роза, следом за ним, твердо направилась к выходу.
- Куда же вы? – с ехидным удивлением остановил он ее, и жестом указал на низенькую банкетку стоящую возле рояля, - Присаживайтесь, посмотрим на что вы годитесь. Роза в нерешительности замерла и с недоверием поглядела на Августа. - Все не пойму кого вы боитесь, меня или рояля? – усмехнулся мужчина. - Я не боюсь. Точнее боюсь вас… вернее его… я просто никогда этого не делала, - сбивчиво начала оправдываться Роза и раскраснелась пуще прежнего.
- Ну что вы, мы ведь не кусаемся, по крайней мере он точно. Август подошел к роялю, откинул крышку, и глазам Розы предстали изящные белоснежные и угольно-черные клавиши, которых ей тут же захотелось коснуться.