Panic attack (КС) (2/2)

И она дышит.

*** После этого он начал оставлять записки, куда бы не уходил. Иногда не одну, а несколько, – в основном, конечно, на бумаге, лишь иногда используя крем для бритья на зеркале в ванной комнате.

Иду в доки, не успеешь оглянуться, — и я уже вернусь. Обещаю. Киллиан.

Пришлось бежать в магазин, за этой вредной выпечкой, которую ты так любишь. Вернусь с минуты на минуту. С любовью, Киллиан.

Твои родители попросили меня зайти к ним, но я вернусь, как только смогу. Люблю, К. Эмма не могла не чувствовать себя немного глупо, когда смотрела на большую, кое-как сложенную в старой сигарной коробке груду записок. Бумажки самых разных цветов, в большинстве из которых было не больше пары слов, с расплывшимися витиеватыми буквами, бережно выведенными его безупречным почерком.

Многие записки уже давным-давно должны были быть где-то в мусорном контейнере, но когда Эмма думала о том, чтобы выбросить их, словно это ничего не значащая вещь, вновь появлялось это ощущение стальных тросов, сдавливающих грудную клетку, а к лицу неизменно приливала кровь, бросая ее в жар.

*** – Я не знаю, что со мной не так, – тихо произносит Эмма, прижимаясь к груди Киллиана. Он лишь крепче обнимает ее.

– С тобой все в порядке, Свон, – мягко отвечает он, и нотки в его голосе говорят ей о том, что в данный момент на его лице блуждает улыбка. — Ты прекрасна...

– Мне не нужно, чтобы ты оставлял мне эти записки всю жизнь... – объясняет она шёпотом, продолжая льнуть к нему в темноте их спальни, – Только... может... еще немного… Пожалуйста.

– Как пожелаешь, милая.

Когда Эмма Свон была одинока, она иногда представляла свое будущее. Но даже в самых смелых мечтах она и подумать не могла, что получит нечто более ценное: безграничное тепло и понимание... нежность и настоящую любовь... и эти маленькие записки на клочках бумаги или обрывках утренних газет, да на чем угодно, что удавалось найти Киллиану.

И она чувствует себя счастливой, ведь, что бы не случилось, Киллиан всегда будет рядом.

И она засыпает.