l Secret promise l (1/1)

– Уже столько времени прошло. – Сонгю улыбнулся, глядя на покрывающиеся золотом деревья. – Да, Отец Ким?– И правда. Не думал я, что так задержусь в приходе Кудама. – Старший указал рукой на скамейку, предлагая присесть и насладиться прекрасным первым днем осени. – Но меня все еще беспокоит твоё самочувствие. – Если это – причина, по которой вы нас до сих пор не покинули, то мне так плохо! Бедная моя голова так и идёт кругом! – Притворяясь бессильным произнес Сонгю, так беззаботно и легко, не представляя даже, как серьезен Отец Ким в отношении его здоровья. – Не оставляйте нас, пожалуйста. Знаю, что вы из другого прихода и не можете возглавить нашу церковь, но это не мешает вам оставаться в ней и быть нашей семьей. Хэиль молчал, смотря на персиковое дерево, растущее на заднем дворе церкви. Ветви его, усыпанные фруктами, ломились от обилия урожая. Но собирать персики начинали лишь во второй день осени – отец Ли верил, что так они станут вкуснее. – Отец Ким? – Встревожено обратился к священнику парень, наклонившись немного вперед, чтобы заглянуть ему в лицо. – С вами всё…– Хочешь персик? – Перебил он и, не дожидаясь ответа, поднялся с места. – Разве мы не должны начать собирать их завтра? – Сонгю неуверенно повел плечами. Подойдя к дереву, склонившему ветви под весом плодов, Хэиль огляделся, ища наиболее привлекательный персик. Протянув вверх руку, мужчина сорвал фрукт и поднес его к лицу, делая вдох. Ароматный. Вернувшись к парню Отец Ким протянул ему персик и, не садясь на место, замер в ожидании. Мужчина смотрел не моргая, словно мог пропустить что-то важное из-за этого. И когда Отец Хан откусил немного, опустив взгляд и подставив снизу ладонь, чтобы сок не капнул на сутану, внутри Хаиля всё замерло в напряженном томлении и боязливом ожидании. – Такой вкусный! – Чистый, искренний детский восторг. Старший мягко улыбнулся в ответ и слабо кивнул. Хэиль понимал, что лишь он знает о том обещании, что дал он лишь себе самому. Но все помыслы его на ладони и им не укрыться от взгляда Господа. “Если персиковое дерево даст вкусные, сладкие плоды, я признаюсь в своих чувствах Сонгю”. Нет. Даже сама мысль о том, чтобы отречься от этих слов, пусть и не произнесенных вслух, вызывала жжение вдоль позвоночника и покалывание на кончиках пальцев.Он признается. Но не сегодня. Хэиль, полный бесстрашия, уверенности, силы, решимости и воли. Тот самый Хэиль, который будет защищать близких буквально до разрыва аорты. Тот Хэиль, который не раз ловил пули, крошил свои кости, сшивал свои раны на живую. Тот Хэиль, тот самый… Поглощен страхом и отчаянием при мысли о любви и о том, чтобы открыть ее другому. Под ребрами скрипит сжимающееся сердце – Ким боится ошибиться, боится не только быть отвергнутым, но и стать чужим, столкнувшись с неприязнью. Мысль о том, что они могут из-за этого отдалиться, ужасает Хэиля куда сильнее той же смерти, с которой они знаются в лицо. Сонгю смотрит на Отца Кима с легкой тревогой, заметив, что тот задумался и помрачнел в лице. – Идём, поможем Сестре Ким с ужином. – Опережая чужой вопрос произносит старший. Какой ты трус, Ким Хэиль. Засматриваешься на него за готовкой и ужином. Ловишь малейшую возможность коснуться его спины, плеча, руки и даже кончиков пальцев. Хвалишь по пустякам и улыбаешься так нежно, глядя далеко не с братской любовью в глазах. И в эти моменты ты счастлив. По-наивному, по-глупому, по-болезненному, но счастлив, впитывая в себя любой мельчайший момент, пережитый с Сонгю. Но всё ещё не решаясь быть с ним честным и не играть эту роль. Роль старшего брата, целомудренно похлопывая чужое плечо, желая спокойных снов отцу Хану, когда на губах застывает призрачное тепло чужого мягкого дыхания. ***Отец Ким спустился со стремянки, утер лоб тыльной стороной ладони и поднял с земли корзину, полную персиков. – Я отнесу ее в церковь, отдохни пока. – Выдохнул Хэиль. Они с Отцом Ханом взяли на себя сбор персиков, убедив Сестру Ким, что помощь им не нужна, и она может отправиться по своим делам, не беспокоясь ни о чем. Всё таки она давно собиралась съездить навестить своих близких. После ее отъезда они взялись за дело. Обобрав все с нижних веток пришлось притащить стремянку и взобраться на нее. Это на себя взял Отец Ким, младшему же оставив работу по складыванию в корзину сорванных им персиков.Сонгю был недоволен таким распределением труда, однако спорить с Отцом Кимом бесполезно. Тот, всё ещё тревожащийся о здоровье младшего, не допускал его к тяжелому физическому труду. С произошедшего прошло уже несколько месяцев, Отец Хан поправился, пришел в себя, но время от времени… – Не устал я вовсе… Чего просто так стоять? – Парень махнул рукой в сторону дверей церкви, где недавно скрылся старший, и забрался на стремянку. – Ого, тут ещё действительно очень много! Мы не съедим столько. Отвезем часть детям. – Срывая персик за персиком рассуждал Сонгю с мягкой улыбкой на губах. – А ещё можно раздать прихожанам. Когда в подоле его сутаны было уже много персиков он решил спуститься вниз, чтобы переложить их в пустую корзину. Держа обеими руками края одежды, чтобы персики не высыпались, Отец Хан начал спускаться вниз, как услышал где-то над собой, в густой кроне, хруст и резко вздернул голову вверх. Едва он сделал это, как перед глазами все поплыло, помутнело, и с очередным шагом он оступился. Падая спиной назад с такой высоты он даже со свободными руками не успел бы ухватиться за что-нибудь, а уж сжимая в ладонях подол сутаны – тем более. Из-за кратковременно помутнившегося сознания он не сразу понял, что происходит и даже не успел испугаться, подумать о том, что вот-вот почувствует боль от падения на спину. – Сонгю! Голос старшего резанул по затянувшей сознание пелене, возвращая парня в реальность. Сердце гулко ударилось в ребра и замерло. Отец Хан зажмурил глаза. Ощущения от падения были приглушенными, слишком слабыми. Младший резко вдохнул, открывая глаза. От шока его слегка потряхивало, что в глазах Хэиля преумножалось до жутких конвульсий. Ким, игнорируя боль в своей спине от жесткого падения, сел, не отпуская Сонгю, которого едва успел поймать и смягчить его падение собой. – Сонгю! Ты меня слышишь? Где больно? – Нервно ощупывая чужое тело и голову тараторил священник. В его взгляде был тот же страх, что и в день, когда на его глазах едва не умер этот бестолковый мальчишка. – Я же говорил тебе не лезть туда! Я просил тебя, Сонгю! Поняв, что младший едва ли поранился и ушибся, Ким зажмурился, прижимая его крепче к себе и упираясь лбом в чужой. – А если бы я не успел? Ты бы разбил себе голову снова, придурок! – Дрожащим голосом выпалил Хэиль. – Ты хоть понимаешь, что могло произойти? – Он резко отстранился, открывая покрасневшие глаза и смотря в чужие с диким отчаянием. – Я едва не умер от страха, увидев, как ты оступился. – … Хён… . – Сонгю выглядел жутко напуганным не только из-за падения, но и из-за старшего. – Тебе больно? Ты ударился? – Да плевать мне на себя, если это спасло тебя. – Рявкнул Ким и в порыве обхватил руками чужое лицо, притягивая его ближе и касаясь дрожащих губ Отца Кима. – Я себе все кости сломаю, лишь бы ты не поранился, слышишь? – Как можно? Не говори так, Отец Ким. – Выдохнул Сонгю, едва ли осознавая короткий поцелуй, который только что был оставлен на его губах. Его ладонь, довольно длинная, но не такая широкая, как у старшего, опустилась на чужую спину. – Ты не можешь…– Я могу. Ради любимого человека я могу жизнь отдать. – На духу выпалил Хэиль и осекся лишь увидев в чужом взгляде недоумение. – Да, вот так, представляешь? Люблю. Не по-церковному. Не по-католически. По-человечески. По сердцу. Люблю тебя, как Ким Хэиль. В огромных глазах Сонгю перемешалось слишком много эмоций, чтобы суметь их прочитать. Его лицо исказила непонятная для старшего гримаса. Осуждение? Удивление? Непонимание? Сомнение? – Верно… Прости, что вывалил все это на тебя, тем более в такой момент. Не воспринимай это всерьез. Сделай вид, что не слышал ничего, и позволь мне просто помочь тебе. – Задушено просипел Хэиль, моргая слишком часто для своих слов. – Отец Ким… . – Парень замер и после слабо мотнул головой, словно откидывая только что сказанное. – Хэиль-хён, я вовсе не… Не делай поспешных выводов обо мне и моем отношении к тебе… Мы можем поговорить об этом позже? Ты мог пораниться, когда упал. Надо посмотреть. – Я в порядке. – Сухо произнес Ким и хотел было отвернуться, как младший, всё еще сидящий на нем, поймал руками его за лицо, опустил большие пальцы на чужие губы и приблизил лицо кротко “целуя” Хэиля. Мужчина поднял на парня взгляд.– Я попросил не делать поспешных выводов и думать, что я возненавижу тебя. Мы поговорим... Когда ты покажешь спину и затылок.Сонгю мягко улыбнулся. Хэиль окончательно и бесповоротно влюбился. ***Сонгю кончиками пальцев ведет по царапинам на спине Хэиля, и тот покрывается мурашками от чужих прикосновений. Где-то за пределами комнаты шумит город, бурлит жизнь, а они едва дышат – словно склонившись к горящей свече при молитве. Слишком сильный выдох – и она погаснет. Хэиль сидит закрыв глаза, чтобы чувствовать Сонгю. Его прохладные, слегка дрожащие от волнения пальцы, его короткие теплые выдохи, заставляющие кожу гореть. Даже шорохи от его сутаны ощущаются слишком близко. Интимно. Сонгю накладывает марлевую повязку неумело, боязливо. Он не представляет, какая сущая мелочь эти царапины в сравнении с огнестрельной раной в боку. И хорошо, что не знает. И не должен. Последний штрих – все зафиксировано, не сползет. Отец Хан тихо и облегченно выдыхает. Кладет голову на плечо Хэиля, робко беря его ладонь и слегка сжимая ее пальцами. – Я испугался. – Сонгю сглатывает и замолкает. Часы на комоде тикают, приближая вечер. Они сидят на постели близко, держатся за руки. Молчат. – Но страх мгновенно исчез, когда я почувствовал тебя рядом. Спасибо. – Лучи заходящего солнца, рассеченные жалюзи, упали на деревянный пол к их босым ногам. Смотря на огненные полосы они думали друг о друге. – Как человек… Как Хан Сонгю… Парень был смущен. Ему не доводилось говорить о чувствах с мужчиной. И ему самому казались неубедительными те слова, что крутились на языке в попытке зазвучать. Поджав губы Сонгю медленно, боясь, что хён отстранится, едва он двинется, поднял голову с чужого плеча, чтобы взглянуть на Хэиля, что продолжал молчать уже очень долго. Хватка на руке старшего стала крепче, юноша потянулся к чужому лицу, но понимая, что Отец Ким не поворачивается к нему в ответ, схватился за его локоть свободной рукой. Это заставило Хэиля вздрогнуть и наконец посмотреть на сидящего рядом. Их глаза встретились на мгновение. А затем сомкнулись их губы. Сонгю не торопился отстраняться. Его сердце стучало, дрожали руки, но не намерения. Целомудренный поцелуй сменился на тот, что дарят лишь любимым людям. И в этом были все теплые, сердечные чувства Хана. – Я люблю тебя, Хэиль. – Прошептал он, едва слышно на самом выдохе. – И хочу услышать от тебя это… снова… Старший повернулся к парню сильнее, развел руки и легко обхватил младшего, сжимая в осторожных объятиях. – Хан Сонгю, я люблю тебя, будь со мной. И я не позволю никому и ни чему напугать тебя и причинить тебе боль. Обещаю.– Я верю, Ким Хэиль. Я верю тебе.