Последовательность 2. Бегство (1/2)

Лэнгдон поднимался наверх в компании девушки, перехватив ее за талию и рассказывая по-венгерски о Буде и красотах своей страны, будто соблазнял вместе покинуть Константинополь. Rakkase же согласно кивала, как если бы понимала чужой язык. Лэнгдон только пуще воодушевлялся ее покладистостью. Он не позволял себе многого, пока они шли в его покои на случай, если Колин или слуга столкнутся с ними, лишь поглаживал теплую зарумянившуюся на солнце кожу чуть выше пояса ярких шаровар.

Впустив девушку в спальню, окутанную дурманящим пряным маревом от тлеющих на жаровне трав, Лэнгдон опустился на край ложа и по-хозяйски поманил к себе не скрывающую любопытства и озирающуюся по сторонам гостью. Окинув мужчину волооким взглядом, она приблизилась к нему, покачивая бедрами, и Шоу блаженно заулыбался, услышав звон монет на широком расшитом поясе.

Rakkase не спешила и не стала подходить вплотную, застыв в полуметре от Лэнгдона, вожделенно протянувшего к ней руки, чтобы коснуться тонкой ткани, скрывающей бедра, и ловко увернулась, будто дразнила.

— Что же, ладно, поиграем по твоим правилам, плутовка, — шутливо пожурил Лэнгдон, и девица, будто поняв его слова, плавно отступила назад, сохраняя дистанцию, когда он поднялся с постели. — Как насчет вина? Ты пьешь вино? — для наглядности Шоу подошел к столу. Перенеся наваленный на него ворох бумаг на кровать, он достал кубки и продемонстрировал кувшин. Поболтал его под характерный плеск вина о глиняные стенки. — Или Аллах запрещает? — лукаво подначивал он, взял кубок и медленно наполнил его. — Ночью Аллах спит и ничего не видит.

Девушка подошла ближе, принимая протянутый кубок с благосклонной улыбкой, мелькнувшей за полупрозрачной тканью вуали, скрывающей нижнюю половину лица. Приподняв вуаль, rakkase поднесла к губам кубок и сделала небольшой глоток, скользнув взглядом по разложенным на кровати документам.

***К тому моменту, как Лэнгдон удалился в компании девушки, ночь окончательно накрыла Константинополь — на чистом небе ярко мерцали южные созвездия, над самой крышей галереи маячил диск луны.

Ясно представив, что в эту минуту могло происходить в спальне младшего брата, Генри с тоской подумал о Частити, оставшийся в Буде. Ей наверняка понравился бы город. Однако было недопустимо брать жену в чужую страну, где правила приличия предписывали женщинам суровые традиции.

Возможно на будущий день, если Тарик вновь не изволит явиться к ним, следует послать к нему слугу, а самому последовать примеру Колина и погулять по османской столице, посетить Большой Базар и найти что-то Частити в подарок. Из-за поездки Генри пришлось оставить ее с маленьким ребенком на руках в компании хлопочущих теток. Наверняка одним подарком тут не замолишь вину…

Шоу с едва заметной улыбкой прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки уда. Он мог поклясться, что музыка стала громче, словно менестрель приблизился к нему чуть ближе.

***Мягко ухватив девушку за локоть, Лэнгдон повел ее обратно к ложу и вновь сел на постель. Он жадно, без стеснения изучал ее тело, почти наглухо закрытое тканями, но в этом и была пьянящая загадочность, будоражащая воображение. Шоу положил руку ей на бок чуть выше пояса, и мягкой, не знавшей физического труда ладонью, повел вверх, оглаживая поясницу кончиками пальцев. Rakkase, смерив мужчину томным взглядом густо подкрашенных глаз, опустила кубок. Аккуратно набросив вуаль назад, так и не обнажив нижнюю часть лица, она слегка прогнулась в спине, откликаясь на прикосновения.

— Значит, султан предлагает насладиться одним из цветов Константинополя, — довольно ухмыльнулся Лэнгдон. Он забрал чуть опустевший кубок из ее рук и поставил на пол рядом с кроватью. — Давай, не смущайся, — подбодрил он, будто девушка понимала венгерский.Унесенные днем документы лежали рядом с изголовьем, так что Лэнгдон опустился поперек кровати. Призывно похлопав по покрывалу рядом с собой, он протянул руку, и девушка, взяв его ладонь, с коленями забралась на кровать, расставив ноги по бокам от его бедер. Лэнгдон лениво улыбнулся, вновь опуская руки ей на талию, и чуть надавил на спину, чтобы девушка наклонилась к нему. Rakkase с некоторым сопротивлением все же прогнулась вперед, но не опустилась полностью, уперев руки в перину по обе стороны от плеч Лэнгдона, не подчиняясь, но позволяя соблазнять себя дальше.

Сквозь неплотно прикрытое окно, через которое приглушенно доносилась песнь уда, послышалось, как громко хлопнула дверь. Глаза rakkase внимательно следили за Лэнгдоном, будто она чего-то ждала. Его ладонь скользнула на подтянутый живот, пальцы очертили пупок, спустились ближе к поясу.

Когда она склонилась над Лэнгдоном, полупрозрачная легкая ткань вуали провисла, неплотно прилегая к лицу. Привлеченный тайной до сих пор скрытого от него лица и так и не позволив себе откровенных прикосновений и растягивая удовольствие, он убрал руку под тихий облегченный вздох девицы, и завел ладонь за вуаль, касаясь нижней губы подушечкой большого пальца. Ее ладонь тут же легла на его грудь, ненавязчиво поглаживая и одновременно останавливая.

— Не бойся меня, — улыбнулся Лэнгдон, говоря спокойным, доверительным тоном, чтобы раз девушка не знала языка, то хотя бы поняла интонацию его намерений. — Я не причиню тебе вреда.

Музыка, все это время доносившаяся со двора, стихла. Лэнгдон удивленно вскинул голову, взглянув в сторону окна, и девушка повторила его движение. Вот только смотрела она в противоположную сторону. Сощурившись, она покосилась на небрежно наваленные поверх подушек бумаги, и тут ее глаза округлились, и она метнула быстрый взгляд на Лэнгдона.На улице кто-то рыкнул что-то неразборчивое. Мужчина внизу говорил по-турецки. Шоу не понимал ни слова, но грубые интонации не пришлись ему по душе. Он задумчиво нахмурился, на мгновение позабыв, зачем привел сюда девушку. Та и сама, позабыв, что почти сидит верхом на бедрах Лэнгдона, обратилась в слух.— Bu bir tuzak! Yeni?eriler geldi! — прокричал кто-то прежде, чем послышался болезненный стон. Девушка хрипло выругалась по-турецки, а следом послышался звук, который ни с чем невозможно спутать, — лязг стали.

Лэнгдон возмущенно охнул: rakkase бесцеремонно потянулась вправо, схватив приглянувшийся ей свиток. Он опешил, когда она подскочила с кровати, сжимая в кулаке одну из бумаг. Спохватившись, Лэнгдон подлетел к ней, чтобы отобрать документ. Спрыгнув с кровати, девушка случайно поддала ногой по кубку, и тот упал, с глухим стуком ударившись об пол — вино выплеснулось и растеклось по пушистому ковру уродливым багровым пятном.

— Воровка! — прошипел Лэнгдон, соскочив с кровати. Он ухватился за бумагу, дернул ее на себя, и та, не выдержав натиска, разорвалась пополам. Не смутившись, что трофей испорчен, девушка сунула обрывок документа через ворот себе под лиф и побежала к двери. Лэнгдон кинулся вслед за ней, но та оказалась слишком прыткой. Не дав себя схватить, она выскочила в коридор.

***Хлопнувшая дверь заставила Генри подобраться. Вскинув голову, в тени он заметил двоих янычаров, мгновенно узнав даже во тьме их доспехи и золоченые маски. Некоторое время те стояли неподвижно, словно ждали чего-то, а не прибыли с докладом, который Шоу без переводчика все равно не смог бы понять.

Он подумал о том, чтобы позвать Колина, как заметил вышедшую из дома на темную галерею третью фигуру в блестящих доспехах и с мечом на поясе. Генри смекнул, что это должен быть Тарик, вынудивший их ждать так долго. Хотя ему, ослепленному факелами, могло лишь показаться. Он сощурился, напряженно вглядываясь в фигуру, не спешащую покидать сумрак галереи.?Капитан янычаров?, — догадался Генри.Стоило мужчине что-то сказать янычарам, как те тут же выступили вперед. Развлекавший Шоу менестрель давно прекратил играть, но не выпустил уда из рук и держал его, выставив перед собой, точно оружие.

— Onlar? ?ldür, — громко отдал приказ капитан янычаров, когда солдаты уже пересекали двор. Менестрель резко подскочил на месте, вцепившись в запястье, скрытое широким рукавом рубахи. Генри насторожился, как можно более незаметно положив руку на эфес меча.

— Bu bir tuzak! Yeni?eriler geldi! — выкрикнул менестрель. Рядом с его ладонью в свете факелов блеснула сталь, но янычар оказался быстрее, выхватив из-за пояса кинжал. Едва последнее слово успело слететь с губ менестреля, как лезвие плавно вошло в его живот по самую рукоять.— Assassin, — презрительно выплюнул янычар. Выдернув из плоти оружие, он грубо полоснул им по горлу опешившего менестреля. Кровь из зияющей раны вмиг залила ворот цветастой рубахи.

— Воровка! — послышался возмущенный вопль Лэнгдона. Отдававший приказы капитан с любопытством посмотрел в сторону распахнутого окна восточной спальни.

Генри в замешательстве вскочил на ноги. К счастью инстинкты и тренировки не подвели — он с лязгом выдернул из ножен меч и выставил его перед собой, не позволяя солдатам приблизиться.

Янычар, убивший менестреля, хладнокровно сунул окровавленный кинжал обратно за пояс и приготовил ятаган. Второй последовал его примеру. Капитан прохаживался взад и вперед в тени галереи, будто не мог дождаться, когда же бойня будет окончена.— Daha h?zl?! — велел капитан янычаров, и Генри почувствовал колючий взгляд, направленный строго на него. Он узнал Тарика.

Меч и ятаган схлестнулись под пронзивший холодный ночной воздух лязг. Янычары не нападали на Генри вместе, а наступали по очереди, словно желали подразнить, дав шанс показать, на что он годится против одного соперника.

Шоу держался до последнего, отражая удары, однако хмель мешал сосредоточиться — выпады получались агрессивнее, концентрация уступала место эмоциям. Янычары, по очереди вступая в сражение, все чаще доставали Генри и оставляли кровоточащие порезы, чем только сильнее выводили того из себя, вынуждая ошибаться.

— Bitir i?ini! Прикончи его! — приказал капитан, и его воины, до этого будто действовавшие в полсилы, обрушили на Генри серию мощных выпадов, вынуждая отступать все дальше, оттесняя с площадки в траву. Наконец один из янычаров все же пробил блок. Он с влажным хрустом перебитых костей вонзил острое лезвие ятагана в тело и перерубил плечо. Второй янычар подскочил вплотную к охнувшему Генри, дыхание которого перехватило от шока и нестерпимой боли. Он не смог даже закричать, когда тот распорол ему живот. Генри свалился наземь безвольной куклой.

— Gerisini ?ldür. Убейте остальных, — громогласно велел капитан своим воинам, и те молниеносно ринулись в дом исполнять приказ.

***Переступив за порог, девушка метнулась к лестнице и буквально стелела вниз, когда в холле появился разгневанный Лэнгдон. Он бросился за ней следом, все еще не осознавая, что во дворе разыгралась битва, как с первого этажа донесся тяжелый топот. Это его остановило. Вместо того, чтобы мчаться за нею вниз, он решил поджидать ее наверху лестницы, отрезав путь к отступлению.

Rakkase взбежала обратно до середины лестницы, остановившись на площадке рядом с окнами, ведущими во внутренний двор. Она ухватилась за низ балясин, встав на перила, подпрыгнула на месте, подтянулась и шустро вскарабкалась наверх. Перемахнув через перила балюстрады, rakkase оказалась с противоположной от Лэнгдона стороны и устремилась к ближайшей комнате — спальне Колина. По лестнице поднимались двое янычаров и вместе с ними караульные.— Di?erleri nerede?!— Девушка, которую вы впустили! — ядовито выплюнул Лэнгдон, впервые по-настоящему выходя из себя за все путешествие. — Она уничтожила важный документ! Схватите ее!

Мысли, что несколько минут назад он желал предаться с ней плотским утехам, напрочь выдуло из его головы, но хмель все еще туманил разум. Лэнгдон совершенно не удивился, что теперь солдат было четверо, а не двое. Успокаивало его только одно: девушка попала в ловушку, выхода из спальни не было.

— Она побежала туда! — Лэнгдон ткнул рукой в сторону спальни Колина. Один из янычаров выхватил из ножен ятаган, приближаясь к нему, трое других, быстро шагая даже под тяжестью доспехов, направились в указанном направлении.

Лэнгдон еще пару секунд не мог понять, отчего янычар медлит, пока не сверкнула сталь. Шоу издал глухой задушенный стон, когда лезвие почти на всю длину вошло в его живот. Выгнув спину другой, он протянул руки, словно собирался ухватиться за оружие, прежде чем янычар с влажным звуком грубо выдернул ятаган. По одежде мигом расползлось алое пятно — ткань жадно впитывала кровь.

Лэнгдон грузно свалился на пол, жадно хватая воздух и пытаясь зажать ладонями рану. Янычар, сунув испачканный его кровью ятаган в ножны, пошел следом за остальными.

***Колин не сразу заметил, что творилось внизу. Не желая больше слушать османский уд, он плотно прикрыл ставни и устроился на прохладных простынях, смотря на натянутый над кроватью балдахин. Ему не хотелось думать о происходящем в противоположном флигеле, но он не мог перестать представлять, как девушка медленно разоблачает Лэнгдона из одежд и позволяет раздеть себя. Как ее темные волосы блестят в свете лампад, а подведенные кохлем глаза сияют в темноте. Какое теплое и гладкое на ощупь ее тело…— Убейте их! — громко приказали во дворике. Колин испуганно поднял голову, услышав шум, а потом другой голос выкрикнул: — Это ловушка! Пришли янычары!Уд молчал, вместо него пела сталь. Подскочив к окну, Колин незаметно выглянул наружу через щель между ставнями и потерял дар речи: развлекавший братьев Шоу менестрель лежал навзничь в луже собственной крови рядом с инструментом. К Генри, обнажив сталь, подступал янычар, и следом за ним из сумрака вышел второй. Они направлялись к нему со стороны дома, и Колин мог только гадать — сколько еще солдат проникло в дом.— Быстрее! — поторопил кто-то внизу.Генри сопротивлялся, отражая удары, но силы были неравны. Только благодаря ему пока что удавалось задержать янычаров, и потому к нему и Лэнгдону еще никто не пожаловал. Крепкий венгерский рыцарь держался до последнего, но его мастерство уступало количеству соперников.Испуганно округлив глаза, Колин попятился прочь от этой бойни и подальше от двери, уткнувшись спиной в окно, выходящее на ту самую улицу, на которой совсем недавно наблюдал перепалку из-за телеги. Он обреченно обернулся и распахнул створки — за ставнями располагался покатый скат крыши галереи, но путь преграждала решетка, и возможности сбежать не было.— Прикончи его, — послышался все тот же голос, показавшийся смутно знакомым, а чуть позже он добавил: — Убейте остальных.

Колин не считал себя трусом, но и воина из него не вышло — он был простым переводчиком, далеким от сражений, и мало чем мог помочь, разве что отдать свою жизнь за бесценок. Когда прежде не держал в руке ничего опаснее столового ножа, толку на поле брани будет мало.

Из холла донесся шум. Значит Генри был уже мертв, и янычары отправились обыскивать дом. Перед смертью менестрель крикнул о ловушке. Выходит, Баязид совсем не желал заключать мир, собираясь убить венгерских послов? Специально приставил охрану, чтобы следить за ними? Вот, почему Тарик не явился, как и обещал, вот почему...Колин вжался спиной в решетку, ожидая худшего.Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла rakkase, по всей видимости безуспешно ища укрытие от клинков янычаров.— Где остальные?! — громко выкрикнул кто-то.

А дальше… Колин не предвидел того, что произойдет, не успел сгруппироваться — побежав прямо на него, rakkase с силой толкнула его в грудь. Он вылетел в окно на крышу, вышибив спиной решетку и закрытые ставни, и с глухим стоном упал на деревянные обломки. Девушка вывалилась из окна следом за ним, приземлившись прямо на него и еще сильнее вжав в обломки. Колин взвыл.Из холла послышался громкий вопль Лэнгдона, а следом глухой стук — тяжелое тело упало на пол, поверженное вражеской сталью.— Тихо, — слишком низким и хриплым для девушки голосом шепнули ему по-турецки. — Нам нужно выиграть пару секунд. Поднимайся, если хочешь жить.

Колин продолжал лежать, пытаясь унять судорожное дыхание после болезненного столкновения. Тяжелое крепкое тело rakkase, в действительности оказавшейся юношей, соскользнуло с него. Колин был слишком напуган и растерян, чтобы удивляться. Спину саднило, боль монотонно отдавалась в ребрах, и все же страх подстегнул действовать. Превозмогая себя, Колин попытался встать.

— Но как же…

— Они мертвы, мы уже ничем не можем им помочь, — объяснил юноша, ухватив Колина за руку, и дернул на себя, помогая подняться. Тот пошатнулся на месте и тихо охнул.— Оnlar buradalar! Они здесь! — рявкнул один из янычаров, ворвавшийся в спальню. По всей видимости теперь уже бывшую спальню. Одно вселяло надежду — янычары в своих внушительных доспехах не могли быстро выбраться сквозь узкий проем. Это давало фору, пару мгновений, но… Перед ними мелькнули золоченые маски, один из янычаров, не спеша пролезать сквозь окно, на пробу махнул ятаганом, со свистом разрезал воздух, но не дотянулся.

Над ними послышался хруст глиняной черепицы. Глянув туда, Колин застыл на месте, как парализованный: наверху показался лучник.

Юноша бегло обернулся — лучник уже наложил стрелу и вскинул оружие, целясь в них. Стоявший почти на самом краю, он оттолкнул Колина, едва не сбросив вниз, как раз в тот момент, когда послышался свист. Дезориентированный и напуганный, Колин не понимал, задел ли его выстрел, но боли не чувствовал. Юноша молниеносно вскинул руку, потянувшись к волосам, выхватил что-то, блеснувшее металлом в свете ночных уличных огней, и метнул в целящегося лучника. Тот вскрикнул, выронив лук: руки рванули к шее. Он, словно подкошенный, упал на крышу прежде, чем успел дотянуться до горла, из которого торчал стилет.

Колин в ужасе распахнул рот, наблюдая за свесившимся с края крыши трупом. При падении тела на черепицу стилет с хрустом вошел в плоть по самую рукоять. Один из янычаров, видимо самый худой, все же сумел сладить с внушительными наплечниками и броней и пролез через выбитое окно. Не давая Колину опомниться, юноша пихнул его в грудь, сталкивая с края крыши.А потом и сам прыгнул следом за ним.

Сгруппировавшись, он приземлился в телегу с сеном в опасной близости от охнувшего Колина, неуклюже упавшего на спину и раскинувшего руки и ноги, будто пытался при падении за что-нибудь зацепиться. В тело через одежду неприятно впились срезанные стебли.

— Нет времени отдыхать, — поторопил его юноша и схватил за руки, чтобы в очередной раз вздернуть на ноги. Колин безвольно подчинился, поморщившись, — за последние пару минут он дважды упал на спину, пусть во второй раз было хоть и колючее, но мягкое сено.

Юноша проворно спрыгнул с телеги. К его волосам и одежде пристала сухая трава. Колин покорно последовал за ним.

— Сколько их? — болезненно поморщившись, требовательно спросил юноша и нетерпеливо тряхнул за плечо оцепеневшего Колина. Тот таращился на свес крыши, на котором они были несколько секунд назад, а потом перевел взгляд на юношу и распахнул рот: из его бока торчало обломанное древко стрелы. Видимо оно переломилось при падении. Его бок залила кровь, медленно стекая по голой коже на пояс шаровар. — Живее! — поторопил тот. На крыше появились янычары. Увидев их внизу, они выхватили пистолеты.

Не дождавшись ответа, юноша махнул ему и, невзирая на боль, побежал в обратную от форума с колонной сторону. Колин помчался следом под проводившие его громкие хлопки выстрелов.Он старался не отставать, но в боку неумолимо начинало колоть от бега, и Колин с ужасом представил, каково было его спасителю. Но тот будто не обращал внимания на боль или успел за годы настолько к ней привыкнуть, что научился не замечать.У одного из домов в конце улицы юноша внезапно замер, будто остановившийся механизм, дождался чуть отставшего Колина и увлек за собой в узкий проулок. Пробежав до конца неприметной улочки, они выбежали на широкую дорогу и почти сразу скрылись в очередной подворотне.От бега горели легкие, горло и щеки, пот градом тек по лицу, а во рту собиралась кислая слюна, которую хотелось сплюнуть прямо на бегу, но каждую секунду Колин все не мог решиться, а слюны становилось все больше и больше. Ему казалось, что уже за эту короткую дистанцию, что он преодолел, успел окончательно выбиться из сил и натереть ноги. Хотя им наверняка еще предстояло покрыть большое расстояние в ближайшие пару часов, пока они будут скрываться от янычаров по ночными улицам Константинополя.— Так сколько? — запыхавшись, повторил вопрос юноша.— Я не знаю, — сбивчиво ответил Колин. — Я видел во дворе двоих… когда они... когда...— Я насчитал шестерых. Двое новых, двое караульных, лучник и капитан, — торопливым шепотом объяснил юноша, зажав ладонью рану и смерив Колина внимательным взглядом. — Но лучника уже можно списать со счетов.

— Почему они...

— Тихо, — осадили его. Юноша прислушался. — Янычары не отступят так просто. Будешь делать то, что скажу. Понял?

Дождавшись утвердительного кивка, он указал взглядом на стену — невысокую, около двух метров, образующую тупик между домами.

— Да. Но я не...

— Ты только что пообещал подчиняться.

Выставив для опоры колено и окровавленные ладони, он помог Колину вскарабкаться на стену, запачкав шаровары дорожной пылью. Сейчас, сидя верхом на стене и ничего не касаясь ногами, Колин испытал облегчение от минутного отдыха, ощущая, как пульсируют чувствительные подошвы.

Юноша, отступив с десяток шагов спиной вперед, чуть присел и резко разогнался, помчавшись прямо на стену. Взбежав вертикально вверх примерно фута на три, он ухватился за край стены, оставив кровавый отпечаток на камне, и шустро подтянулся, оттолкнувшись от кладки. Колин не успел ничего толком понять, как тот уже сидел рядом с ним.

Не теряя драгоценные секунды, он тут же перемахнул на другую сторону тупика и как кошка легко спрыгнул на землю, словно это было для него обычным занятием. Совсем рядом послышались торопливые шаги и грубые разговоры. Вне всяких сомнений это были янычары. По свежему отпечатку ладони те могли понять, куда они побежали.— Ну же, — прошипел юноша.

Мысли оставили Колина. Слыша только громко ухающее где-то в горле сердце, он спрыгнул вниз, больно ударившись стопами. Выскользнув из тупика, они снова свернули за угол и побежали вперед по узким темным улочкам, не оглядываясь назад и ныряя в подворотни, все дальше и дальше продвигаясь к высоким крепостным стенам.***Глаза Грейвза застилал яркий свет, почти ослепляя. Он так и не смог до конца привыкнуть к чувству дезориентации, когда возвращался в реальность после сеансов в Анимусе. Похожее испытывают на операционном столе или допросе, когда вокруг мелькают чьи-то тени, и не сразу можешь сообразить — где ты? Друзья рядом или враги? И что, черт возьми, происходит.

— Как себя чувствуешь, Персиваль? — послышался справа знакомый женский голос. Грейвз крепко зажмурился, стиснул переносицу пальцами свободной руки, к которой не была присоединена трубка, и коротко простонал.

— С добрым утром, — немного насмешливо прозвучал мужской голос откуда-то из глубины помещения, где они находились.

— Сносно, — уклончиво ответил Грейвз.

— Ребекка, пара сеансов, а ты уже поджарила ему мозги, — вновь заговорил Шон, и в чем-то Грейвз мог с ним согласиться — в голове царил кавардак.

— Шон! — возмущенно осадила Ребекка. — Если хочешь, мы можем отрегулировать работу ?Малышки? на тебе.

— Нет, спасибо, мои предки не настолько увлекательны! Вот если бы среди них были переводчики, как Колин…

Ребекка закатила глаза.

— Персиваль, небольшой тест, — распорядилась она.

Зрение приходило в норму, и теперь он отчетливо видел сосредоточенное лицо Ребекки, сидящей подле него за компьютером, подключенном к ?Малышке?. Метрах в десяти за другим компьютером находился Шон. Отвернувшись от монитора, он наблюдал за ними, сложив руки на груди.