И снова Крессовский (1/1)
Господи, неужели она снова ступает по этим коридорам?..Здесь ничего не изменилось. Всё также пахнет свежей краской, всё также цветут георгины под окнами первого этажа, и их запах пьяняще ударяет в голову. Всё также ворчливо прибирается тёть- Маша, а траву перед институтом постригает дядя Витя. Лицо у него стало ещё более испитым, чем было, и только это, пожалуй, и напоминало Юле о том, что прошло около пяти лет. Около пяти лет…- Юля! Юля, Юленька, это ты? – услышала она за своей спиной мелодичный женский голос и круто обернулась. Невысокая изящно сложенная шатенка в строгой юбке-карандаше и элегантной блузке, с большими очками на носу и блестящими ухоженными короткими волосами в строгой причёске… Юля даже не сразу узнала её, хоть она и не очень изменилась, но, узнав, сразу же бросилась к ней в объятия.- Ольга Викторовна, - она тихо всхлипнула ей в плечо. – Да, это я… Я…- Как вы здесь, Юленька? – тёплые ладони легли на её щёки. – Что с вами? Вы плачете, вы так выглядите…Хмыкнув с горечью, Юля выпрямилась и оправила одежду.- Я рассталась с Ковальчуком, - спокойно и чётко произнесла она. – И вернулась домой.- Как! – Оля зажала рот ладонью. – Ты… Правда? Но у вас же была такая любовь!- У вас с Кимом Алексеевичем тоже, - отрезала пока-ещё-Ковальчук. – И…- И мы вместе! – Оля, рассмеявшись, вздёрнула нос. – Да, до сих пор – мы помирились.- Неужели…?Может, и у меня получится помириться… С ним?, - пронеслось в голове Юли. Задумчиво улыбнувшись подруге, она обняла её за плечи, и девушки не спеша побрели вдоль по коридору. Юля не знала, куда они идут, но Оля, очевидно, направлялась туда, куда шла до встречи с ней – в кабинет мужа и его вечного напарника и друга. Юля в задумчивости не поняла этого, и лишь когда прозвучал до боли знакомый голос – вздрогнула и подняла голову. Войти в кабинет она не решалась, только вжималась в стену узкими лопатками, дрожа от странного волнующего и пугающего чувства. ?Он будет рад меня видеть?.. Или нет? – девушка лихорадочно облизнулась. – А голос у него всё такой же, надо же… А ведь пять лет прошло…?.- Ким Алексеевич, ну сколько раз мне Вам повторять: у брома ор-то-ром-бическая решетка! – говорил этот голос негромко, но эмоционально. – Орторомбическая, Ким Алексеевич, а не гранецентрированная! Честное слово: всё в вас хорошо, и ум, и логика, и память… А такую мелочь запомнить не можете.
- Ну, будет, будет вам кипятиться, Игорь Владимирович, - в голосе учёного чувствовалась улыбка. – Помните, как сказал Джон Локк? Память – это медная доска, покрытая буквами, которые время неза… Оля! – прервал Ким сам себя и с радостной улыбкой встал из-за стола навстречу любимой.- Ты снова изображаешь бульдозер с цитатами? – улыбнувшись в ответ, спросила Ольга Викторовна и положила руки на плечи супругу. – Игорь Владимирович, он сильно Вам надоел?- Нисколько, - немного застенчиво и очень мягко проговорил Игорь. – Я только смею надеяться, что Ким Алексеевич всё-таки обновит свою медную доску резцом и почитает на досуге большую советскую энциклопедию.Юля готова была поклясться, что сейчас он поправил очки.Никогда прежде мягкий успокаивающий и обнадёживающий какой-то голос Игоря не вызывал в ней таких эмоций, как сейчас. Почему-то девушке безумно хотелось увидеть его, обнять, как никогда прежде не обнимала, пригладить взъерошенные кудри и ласково поинтересоваться, не устал ли он, работая. Прежде Крессовский душу готов был продать за такое небольшое проявление ласки и заботы в свою сторону, но будет ли его реакция настолько радостной сейчас?..Чтобы успокоить нервы, Юля закрыла глаза и обхватила себя руками. Она не знала, сколько простояла так, вслушиваясь в весёлую дружескую беседу за стеной, но её уединение было нарушено. Руки девушки коснулась чужая рука, тоже женская, прохладная и мягкая.Юля открыла глаза.Перед ней стояла незнакомая молодая женщина чуть постарше, чем она сама. Миниатюрная и хрупкая, с жгуче-чёрными волосами в модной французской короткой стрижке (парашютистка не знала, как она называется), с встревоженными большими глазами. Лицо у неё было необычной формы: подбородок сужался, а скулы, наоборот, расширялись, были крутыми и упрямыми, но волосы несколько смягчали их. Она была угловатой, особенно женственных форм под одеждой явно не наблюдалось – скорее, она напоминала эльфийку из легенд средневековья. Со жгучей завистью Юля взглянула на её сияющую молочно-белую ухоженную кожу, на чуть заостренные отполированные ногти, покрытые прозрачным лаком, на недорогие, но изящные туфли… Всё в ней говорило, не стесняясь: я счастлива, красива, ухожена…Любима?..- Девушка, с вами всё в порядке? – произнесла незнакомка чуть раскатистым грудным голосом, странно сочетающимся с её своеобразной внешностью. – Вы так бледны…- Злата! – послышался из кабинета радостный голос Игоря, затем шаги… Юля вздрогнула и побледнела ещё больше. Он! Он идёт сюда!.. – Кто тебя задержал? – мягко улыбающийся Крессовский возник на пороге…Вселенная встала с ног на голову и вернулась в исходное положение, оставив в голове Юли полнейший сумбур.- З… Здравствуй, Игорь... - тихо произнесла она, а незнакомка, - хотя нет, теперь она знала, что её зовут Златой, - невозмутимо подошла к учёному и обняла его за плечи.- А кто это? – спросила она.- Юлия Янецко, - глуховатым голосом ответил Крессовский, и тут же решительно тряхнул волосами. -Девушка, которую я любил, пока не встретил тебя. Здравствуй, Юля.Конечно, Игорь пустил её к себе переночевать. Выделил постельное бельё, разложил для неё диван, пожелал приятных снов, а сам скрылся в спальне вместе с Златой. И всё в этой Злате Юлю почему-то невыносимо раздражало. Всё, решительно всё в ней: и лёгкие порывистые движения, и грудной голос, и вечно смеющиеся – Юле казалось, что над ней – глаза, и привычка класть голову на плечо Игорю… Последнее раздражало в особенности.Юля никак не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок на жёстком диване. Каждый звук болезненно отпечатывался в мозгу. Вот скрипнули половицы… Шелестит занавеска у раскрытого окна под дуновением ветра… Шорох… Характерный звук поцелуя, невнятный шёпот… Удар двух ног об пол?..Крессовский не спеша вышел из спальни. В одних брюках, с пачкой сигарет в руках, растрепанными волосами, без очков, с воспалёнными губами… Юле был знаком этот яркий вызывающий алый оттенок: такими могли похвастаться губы Жени, когда он приходил с очередного квартирника. Этот цвет просто кричал: смотрите, он целовался! Да-да, прямо сейчас! Прямо здесь! За стенкой! Целовался... С другой женщиной!Юля резко села на диване.- Игорь…- Ты не спишь? – чуть удивлённо спросил он. Было непривычно видеть его таким… Отрешённым, что ли? Не было живого тёплого участия во взгляде, не было улыбки, с которой он всегда смотрел на неё: грустной, мечтательной, тёплой улыбки.- Нет. Я… Игорь, можно поговорить с тобой?- Конечно, - он оседлал стул. – Ничего, если я закурю? Спасибо.- Ничего, я просто… Игорь, ты… Ты счастлив, да?- Вполне, - он слегка улыбнулся. – У меня есть всё, что нужно для счастья.- А… Когда я уехала… Ты был счастлив?Мужчина нахмурился.- Я не хотел бы вспоминать об этом, Юли-я, - раздельно произнёс он. – Откровенно говоря, я не хотел бы вспоминать и о тебе тоже.Девушка вздрогнула.- Но… Ты же любил меня!- А ты этим пользовалась, - Игорь пожал плечами. – А любой контракт рано или поздно заканчивается, верно?Юля долго молчала, глядя в пол. Щёки её пылали от стыда.- Не хочешь чаю? – непринуждённо и легко спросил Крессовский. – Какой ты любишь? Извини, я забыл…__________* "Три топора" на жаргоне обозначает портвейн "Три семерки".