Глава шестая (1/1)
Головная боль, ноющая и пульсирующая, резко пронзила виски. Марго открыла глаза, и яркий свет ударил в них резко ударил, усилив страдания ещё, пожалуй, в сто раз. После этой попытки она решила, что не стоит больше пробовать это делать, и около минуты просто лежала, пытаясь обмануть себя тем, что голова вовсе и не болит. Не получилось. А из-за чего, собственно, на неё снизошли этакие страдания? Далее Марго приметила одну неувязку - как же она оказалось в постели? Марго присела на край кровати и опустила голову на руки, закрыв глаза.
"Что я помню? Помню бал, помню пышное платье, пару танцев с Алексеем Соболевым и... а сколько было выпито бокалов?"Разум вновь помутился, когда графиня обнаружила себя абсолютно без одежды, голое тело прикрывало лишь шёлковое одеяло. Тут на глаза попалось и платье цвета шампань, валявшееся у кровати рядом с бутылкой, которая раньше всегда стояла в кабинете у отца. И тут, обернувшись, Марго увидела в своей кровати Петра, который смотрел на неё глазами, полными удивления и стыда.
Марго крупно залилась краской и пару секунд в ступоре смотрела на Петра, потом, вспомнив про свой внешний вид резко обмоталась одеялом и отвернулась.Она слышала, как Петя впопыхах собирает разбросанные у кровати вещи, слышала, как закрылась дверь её комнаты.И тут она смогла достроить в своей голове продолжение сегодняшней ночи. Несмотря на свои пятнадцать лет, юная девушка уже знала о делах брачных, ведь отец не всегда мог контролировать, какие книги она брала из семейной библиотеки, утешая свое любопытство. Она и себя представляла в роли страстной любовницы, но никогда не думала, что такое произойдёт в пятнадцать лет.Из комнаты она не выходила и весь день сидела в одной ночной сорочке. Карета папеньки также не появлялась под окнами, и она впервые была этому рада, ведь не знала, как потом смотреть ему в глаза.Позор, ужасный позор: пятнадцатилетняя графиня в постели с незнатным гардемарином. И в голову не шло, что же скажет свет? А папенька?..Зимние ночи в Петербурге по-своему прекрасны. Снег, перемешавшийся с огоньками уличных фонарей, лениво падал вниз. Запоздалый извозчики возвращались домой. Город засыпал.
С истеричной скоростью Марго раскрыла оконные створки. Нахальный ледяной ветер пробрался сквозь открытое окно и оголил белое плечико с родинкой, сдув с него ночную рубашку. Тело тут же покрвлось крупными мурашками. На длинные ресницы упала снежинка. В янтарных глазах блеснула слеза, и, выбравшись из оков, побежала по щеке, упав на юную, каждую секунду вздымающуюся от плача грудь.Буйный ветер открыл окно, отодвинув синие занавески,встрепенул каштановые волосы и разнес по комнате исписанные листы бумаги. Юноша вмиг подскочил, одним движением закрыв окно. Чуть поежившись, он застегнул прежде расстегнутые три верхние пуговицы рубашкт, и, зарывшись рукой в шевелюру, устроился на подоконнике.
Ему этот день дался не легче. Осознавать произошедшее было тяжело. Хоть это было неправильно, но какая-то часть его самого была рада, за что другая часть сильно корила и словно съедала изнутри за этот бесчестный поступок. Просидев так около минуты, он тут же вихрем выбежал из комнаты, хлопнув дверью.
Стук в дверь. Ответа не последовало. Тогда юноша рискнул зайти без разрешения. В дверную щель тут же ударился сильный порыв ветра. Окна в комнате были открыты нараспашку. Перед ними стояла Марго, в одной ночной рубашке. Опешив, юноша остановился, но через пару секунд все окна были уже закрыты.
Они стояли друг напротив друга, словно ожидая, момента, что кто-то из них сделает первый шаг. Янтарные глаза и мокрые дорожки от слёз отражали лунный свет, прядь светлых волос предательски упала на лицо, но как же в тот момент она была прекрасна.
Мгновение, когда они ещё стояли в нескольких метрах друг от друга, казалось вечностью. Девушка не выдержала, и бросилась к Пете, крепко обнимая и сжимая тонкими пальцами его плечи. Он ответил на объятия, закопавшись носом в её макушку. Она плакала, но тот момент был, пожалуй, лучшим за всю её жизнь. И, кажется, за его тоже.
– Если... Если ты хочешь, - между всхлипов шептала Марго, - я могу сделать вид, что ничего не было... Я... Я была непристойно пьяна... Мне... Мне так стыдно...
— Вина на мне, я должен был, должен был это остановить, - шепнул ей прямо на ушко Петя, - с моей стороны это было весьма недостойно. И я понимаю, что я тебе совсем не пара...
Он не договорил, после этих слов графиня в ответ шумно всхлипнула, ударила маленьким кулачком грудь гардемарина и лишь сильнее прижалась к ней.
— Нет же, Марго, это будет позором тебе и твоему роду, ты же понимаешь... - уже в голос сказал Пётр. - Однако...- запнувшись, он перешёл на шёпот, - я был бы, пожалуй, самым счастливым человеком, если бы рядом со мной под венцом стояла именно ты...По телу Марго прошлись мурашки...
— Можно ли это понимать как... Как..?
— Безусловно.
Юноша осторожно подхватил графиню на руки и уложил в постель, накрыв одеялом.
— Не открывай так больше окна, прошу.
Он вышел из комнаты, оставив дверь чуть приоткрытой. Спустя ровно пятнадцать минут он вновь появился на пороге с подносом в руках. На подносе располагалась чашка крепкого чая и дорогого французского шоколада, привезенного из-за границы товарищем Брюса. Петя проследил, чтобы чашка чая опустела, а после заботливо поправил одеяло, и, поцеловав девушку в лоб, скрылся за дубовой дверью. Девушка провалилась в сон.