Глава 33. Высокая жертва (1/1)

После ухода мастера в доме воцарилось тяжелое молчание. Известия о новом законе повергли в ужас всех в одинаковой степени: разум противился этой мучительной несправедливости?— противился самому осознанию того, что правительство может быть столь неразумно в своих решениях. Ведь и государь когда-нибудь состариться, не пойдет же он на плаху! Точно так же, как и очередной ?умник? из Сената, который выдумал этот противоречащий всем нормам морали закон.Господин мастер был прав, сказав, что народ умирал, умирает и умирать будет ради роскошных будней знати, которая в числе не множественном обретается за границею. Борьба за естественное и неотъемлемое каждому человеку право жить вскоре сойдет на нет: беспомощность пред грозным лицом государства лишит народ?— уязвимый и изможденный?— надежды. Так что мятеж разгоряченной толпы продлится недолго?— в конце концов властям не хватит терпения и они начнут расстреливать бунтовщиков. Так или иначе народ снова проиграет, а государь и все его прохвосты-сподвижники?— не уступят здравомыслию. У них на сей счет собственные представления и выгоды.И Яков Вилимович, как никто другой, был осведомлен обо всех этих дремучих государственных реалиях Погоста и знал, чем в конечном счете обернется сопротивление: народ покорится. Да, побунтует какое-то время, побеснуется, затем?— новый закон войдет в умы людей как данность. Как это произошло в случае с сиротами. Кто-то теперь желает помогать им? Кто-то теперь считает их существование правильным? Разве что единицы, рассуждающие справедливо. Остальным же?— подавляющему большинству! —?нет никакого дела до ?лишних? людей…Яков Вилимович вышел в сени, прислонился плечом к косяку двери. Подставив лицо солнцу, прикрыл глаза. Вздохнул. Теплый ветерок, словно утешая, легонько погладил его волосы.Тошно. Ничего не хотелось.Столь всего свалилось вдруг. Как не сойти с ума? Еще эти неуемные пронизывающие спазмы в груди…Вынув из кармана деревянную лошадку, Яков Вилимович в который раз против собственной воли стал изучать ее многочисленные старые трещинки, частичное отсутствие правого уха, стёсанные копытца и следы маленьких зубов на пышном хвосте. Яков Вилимович обнаружил их совсем недавно?— это стало его маленьким умилительным открытием, которым не с кем было поделиться. ?Может, отдать Пете???— тут же возникал вопрос. Раньше он это сделает или позже?— какая разница? А вдруг есть, и весомая? Кто же знает, когда сердце соизволит откликнуться на мольбу разума? Оно неизменно безмолвствовало! Да и не глупо ли полагаться на позывы оного? Брюс боялся, что в сложившейся обстановке?— напряженной и требующей постоянных мудрых, досконально продуманных решений,?— сердце может просто-напросто оказаться не самым лучшим ориентиром……До Якова Вилимовича донесся сдавленный тихий плач.Более всего жестокое распоряжение государя озадачило Розочку. С той самой минуты, как мастер покинул их дом, она не находила себе места: переживала за Григория Степановича.—?Что ему теперь делать? —?говорила, утирая слезы. —?Жил себе человек, никого не трогал, помогал несчастным, привечал в доме страждущих, немцев, бедняков?— да мало ли еще кого! За что ж он?— человек великой души и не менее великого сердца?— заслужил публичную, позорную казнь?.. Ежель сироте еще помочь можно, то как тут старику-то поможешь? Сиротку под свое крыло взял и заявил: мой-де! Никто и не узнает, что он?— сирота, ан старика под свое крыло просто так не возьмешь?— выдаст себя морщинами да сединою!..—?Не кручинься,?— успокаивал ее Яков Вилимович,?— я обязательно что-нибудь придумаю.—?Да что ж ты придумаешь-то? Молодость ему, что ли, вернешь?..—?Ты права: молодости мне ему не вернуть, одначе я знаю иной способ…Розочку его убежденность, однако же, ничуть не успокоила. Если он не вернет Григорию Степановичу молодость, значит?— нечего и околесицу всякую нести! Придумал тоже! Несчастного Григория Степановича теперь ничего не спасет?— никакие многочисленные колбочки со снадобьями да травки, которые он, Яков Вилимович, без разбору собрал в суму.—?Ваше сиятельство,?— растеряно спросил Петя,?наблюдая за сими поспешными сборами,?— куда это вы на ночь глядя?..Увлекшись размышлениями о том, каким образом помочь Григорию Степановичу, при этом не навредив ему, Яков Вилимович совсем забыл о Пете. Как бросить его на целую ночь? Если бы Шварц не проникал в его разум, Брюс бы и не терзался почем зря. Но пока он воздействует и в одночасье пользуется уязвимостью мальчика, следовало быть начеку.Но и Григория Степановича бросить в беде Яков Вилимович не мог!—?Я приеду завтра утром,?— пообещал он, на прощание поцеловав Петю в лоб. —?Помни о том, что ты?— скала. Никто не способен проникнуть в твой разум.—?Ваше сиятельство, я не смог защититься тогда… в ту ночь… А ежели и сегодня не получится?..Яков Вилимович опустил глаза, вздохнул. Его задумчивость насторожила Петю: если сам Яков Брюс не знает ответа, то…—?Ничего не бойся,?— словно угадывая мысли мальчика, сказал он, погладив его по щеке,?— ты завсегда будешь под моей защитой, даже если меня не будет рядом?— помни. К тому ж Шварц намного дальше, чем ты можешь себе представить. Ежели и случится дурное, я ему помешаю. Знай: всей душой и сердцем я?— с тобой.Петя прижал его горячую ладонь к своей щеке.—?Вы правда поможете Григорию Степановичу, Яков Вилимович?—?Конечно, помогу. А иначе не принял бы решения оставить тебя.Он еще раз обнял Петю, прошептав:—?Мой мальчик…Петя обвил руками шею Якова Вилимовича, крепко прижался к нему.Почему так тяжело расстаться?Почему так тяжело, провожая его взглядом, смириться с тем, что этой ночью его не будет рядом?Петя едва не бросился за Яковом Вилимовичем следом, и сделал бы это, если бы не больная нога. Ни к добру этот отъезд! Нужно остановить его, немедленно остановить!.. Ну почему он, Петя, такой нерасторопный дурак? Почему сразу не сообразил, что к чему? И почему все эти умные мысли о заговоре пришли в его голову только сейчас, когда Яков Вилимович уже удалился?! И почему он сам не заподозрил неладное? Неужели Шварц пленил его разум?..?Мастер мог оказаться одним из прихвостней Шварца,?— стал судорожно рассуждать Петя,?— или же Шварц каким-то образом проник в сознание мастера и заставил известить его о новом законе, коего на самом деле не существует, чтобы Яков Вилимович поспешил на помощь к Григорию Степановичу и оставил меня одного…?Шварц нападет. Сердце Пети разрывалось от беспомощности и страха. А если с Яковом Вилимовичем в пути случится что-то ужасное? Вдруг это западня?..Но Петя вовремя себя остановил.—?Что это с тобой?.. —?прошептал себе под нос, приложив руки к пылающим щекам.С каких пор он стал таким мнительным? Ну да! Пожалуй, с тех самых пор, как его проклял один из самых величайших темных магов человечества! Ну, по крайней мере о нем так говорили. Да Петя теперь, впрочем, и не отрицал. Как-никак убедился в правдивости сих слухов на собственном опыте. Да, раньше Петя действительно Шварца всерьез не воспринимал?— много спорил с Марго по поводу его способностей и называл очередным немецким щеголем, который только и умеет развлекаться на балах. Интересно, что бы теперь Марго сказала, узнай о проклятье? Был бы ей Шварц по-прежнему же симпатичен? Наверное, принялась бы винить во всем Петю; он так и слышал, как бы она сказала: ?Из-за тебя всё!? Хотя… наверное, он ошибается. Все-таки Шварц оскорбил Якова Вилимовича?— ее отца.А вообще, Петя частенько ловил себя на мысли, что очень тоскует по Марго?— по ее прямолинейности, дерзости и своенравию; да и по тоненькому голоску, мягкому круглому личику и улыбке?— тоже, чего ж греха таить? Когдай-то они теперь, интересно, встретятся? Когдай-то он теперь расскажет ей о своих приключениях? Да и расскажет ли?..…И пусть сейчас в состоянии Пети наступило относительно ровное затишье?— галлюцинации, страшные сны и прочие недомогания после той страшной ночи отступили,?— теперь он знал, что это было отнюдь не очередной ?передышкой?. Затишье перед бурей?— вот, что это было!—?Яков, перестань уже валять дурака!?— донеслось до мальчика со двора. —?Ну, куда ты собрался?! Оставь лошадь в покое! Вернись в дом сейчас же!—?Прошу тебя,?— торопливо отвечал Розочке Брюс,?— присмотри за Петей. Запри ворота и двери на ночь. И жди.—?Ты?— сумасшедший!.. Что ты собираешься сделать?.. Остановись!..—?Жди!—?Да постой же!..Затем послышался глухой удаляющийся топот копыт и надрывный возглас Розочки:—?Ну и прекрасно! Проваливай!.. И можешь более не возвращаться!..У Пети едва сердце не остановилось. А ведь он действительно может не вернуться.Что же он наделал?..Остаток дня Розочка провела в одиночестве: мысли о незаслуженной гибели миллионов людей терзали ее сердце. Она и не заметила, как на землю опустились первые сумерки, окутывая деревню прохладной дремотой, а солнце, медленно плывущее по безоблачному небосводу, вдруг скрылось за горизонтом. За все это время она так и не заглянула к Пете. А он, к слову, не решился потревожить ее. В основном потому, что был занят собственными тревогами, которые в конечном счете вгрызлись в него с такой силою, что он принял решение?— весьма необдуманное и глупое,?— сейчас же следовать за Яковом Вилимовичем в лес.Что, если он уже при смерти? А что, если в эту самую минуту уже испустил свой последний вздох? Что, если они не успеют спасти его?.. И у Пети были все основания так думать! В фальшивости и подозрительности сложившейся ситуации он уже и не сомневался. Как и в весом вкладе в оную Шварца. Ведь он наверняка знал о том, что завтра им предстоит покинуть Чернолесье навсегда. Что Петя все ближе и ближе к исцелению. Шварц осознал, что победа Брюса близка. Вот и решил загнать его в ловушку?— проще простого!Нужно спешить!Нога уже все равно, наверное, зажила! Сколько он лежит? день? два? Так чего ж разлеживаться почем зря, подчас Яков Вилимович в беде? Но, чего и следовало ожидать, столь рьяная решимость Пети обернулась катастрофой: раненая нога отозвалась резкой, пронизывающей болью, так что Петя, не сделав и шага, рухнул на колени. Не сдерживая стона, сжался в клубочек и прижал колено к подбородку. Дьявольская боль!Так Розочка, собственно, о нем и вспомнила: тотчас же прибежала на шум и, помогая бедолаге улечься обратно в постель, винила себя, что оставила его одного ?на столь длительное время?.Да уж, не хотел он, чтобы все так вышло! С другой стороны, на что он вообще надеялся? Неужто полагал, что отыскал бы в чащобе дом Григория Степановича? Да еще и в такой жуткий ветер! Туда и со здоровыми-то ногами не сунешься, а тут…Но стоило предупредить Розочку?— у ней-то ноги здоровые!—?Да ты что, милый! —?только и воскликнула она после его сбивчивого, суматошного рассказа. —?Вся деревня о том законе новом токмо и говорит… Никакой Шварц тут ни в при чем… Это ты зря надумал.—?Вы говорите правду?.. Пожалуйста, скажите: это правда?..—?Правда.Розочка улыбнулась, пригладила к голове его взъерошенные волосы. Петя с облегчением выдохнул: было видно, что у него гора свалилась с плеч.—?Прости,?— сказала ему Розочка,?— ну, что не приходила… мне надобно было подумать…—?Яков Вилимович приедут, Софь Алексевна! —?возбужденно пробормотал Петя не своим голосом?(еще не до конца оправился). —?Они завсегда свое слово держат!Плюхнувшись рядом с мальчиком на подушки и заломив руки за голову, Розочка с виною пробормотала:—?Да… не нужно было с ним так сурово… Как думаешь, теперича он обижаться вздумает?—?Не думаю, что Якову Вилимовичу до обид?— будьте покойны за то. Не хотите, к слову, снять повязку, Софь Алексевна? Любопытно больно поглядеть, что мастер там натыкал.Розочка охотно согласилась?— ей и самой не терпелось скорее увидеть, что ?мастер там натыкал?. Да и Пете надо бы успокоиться, отвлечься?— вон как руки дрожат!После того, как они помогли друг другу снять повязки, принялись разглядывать и скрупулезно сравнивать татуировки, пытаясь найти хотя бы один малейший изъян. Ну, что за диво! И как они, эти мастера, только так умеют? На бумаге-то с трудом буквы пером выводишь?— боишься, как бы не размазать чернила да клякс небрежных не оставить! —?а тут человек под кожу краски вводит тоненькой иголочкой так ровно. И к тому же?— абсолютно идентично!Розочка, для которой подобное было в новинку, восторженно пролепетала:—?Красота какая! А ты, Петя, восточные танцы когда-нибудь видел?Пете иногда было весьма тяжело разговаривать с Розочкой, да и понимать ее?— также. Порой она?— прямо как сейчас! —?резко перескакивала с темы на тему, или связывала две несопоставимые друг с другом вещи, находя их схожими. В такие моменты Петя начинал чувствовать себя глупо, ведь, может, это он чего-то не понимает?—?Нет, Софь Алексевна,?— ответил честно,?— где ж мне их покажут?—?И то верно.—?А вы это к чему?—?В танцах сих руками очень красивые движения исполняются. А с экой роскошью на запястье мужчины будут пытаться разглядеть загадочные символы, а они будут мелькать… мелькать перед их жадными очами, а они все будут вглядываться, вглядываться, да так ничего и не рассмотрят… Меня на судне танцам сим, восточным, обучили, хочешь покажу?Петя не успел ничего ответить, да Розочка и не стала дожидаться его согласия?— зачем? Она покажет, ей не жалко. Ему, быть может, не так уж и много осталось?(умирает мальчик, чего бы там Яков Вилимович не утверждал),?и восточного танца посему никогда не увидит…Тем временем Петя уже успел изрядно смутиться и даже покраснеть. Обстановка показалась ему какой-то уж совсем интимной?— чересчур интимной. Стыдно-то как! А главное?— почему все так случилось?! Зачем Розочка вообще вспомнила об этих чертовых танцах?! Не бес ли ее попутал? Но когда она все-таки продемонстрировала Пете пару движений?— к счастью, только кистями рук! —?Петя снова почувствовал облегчение. Два облегчения за столь короткий промежуток времени?— рекорд!Тем не менее Петя остался довольным?— его сей скромный фрагмент танца восхитил.—?Попробуй со мною,?— сказала Розочка,?— расслабляет. Давай-давай, не хмурься!Ну, конечно! Что могло сделать эту ситуацию более нелепой и странной? А впрочем, терять уже Пете было нечего?— гулять, так гулять, как говорится! Да и отказать он Розочке не смог: во-первых, виною тому послужила оторопь, во-вторых, чертова уступчивость, уживаться с которыми иной раз было просто невозможно! Петя и не представлял, как бы смел огорчить Розочку отказом?— ему было жаль эту хохотушку. Поэтому мальчик присоединился ко всеобщему веселью с удовольствием и надлежащим тому задором. Но не справившись с ?танцем? так же легко и изящно, как Розочка, Петя прервал сей замысловатый урок смехом.Розочка тоже засмеялась.—?И что бы я без тебя делала?Петя улыбнулся. Невольно вспомнился первый день здесь, в Чернолесье. Как Розочка не доверяла тогда Пете?— думала, что он симулянт, и Брюсу от него следует непременно избавиться, ?чтоб жисть себе не губить?. А как она в колодец этот треклятый его послала, как он в обморок свалился, какой Яков Вилимович скандал тогда затеял… Неужели это была она? Неужели это была их Розочка? За какие-то пару недель она так полюбила их с Яковом Вилимовичем, да и они?— ее. Петя даже мысли не допускал о том, чтобы оставить эту смешную рыжую девчонку здесь, в этом ужасном мире, наполненном жестокостью, страхом и недоверием. С которым она, собственно, и появилась в их жизни?— подозрительная, напуганная, вспыльчивая…А сейчас…Она так изменилась. Надо же!Надо же все-таки как судьба распорядилась! Они пришли сюда с Яковом Вилимовичем за помощью, но между тем помогли одинокому сердцу приобрести крепкую опору?— приобрести семью. Стоило лишь дать ей время узнать их ближе, разделить друг с другом горести и радости…Странная все-таки шутка?— время.Теперь, когда Петя был спокоен и уверен в том, что Брюсу не угрожает никакая опасность, невольно задумался о безопасности Григория Степановича. Ведь, если верить злословиям, ходившим о Якове Вилимовиче, он действительно был способен вернуть старику молодость, болеющему?— здоровье, мертвому?— жизнь. Были у него, мол, некие порошки волшебные да слова специальные он знал?— заклинания разные на языках дьявольских (из черной книги, конечно же). Поговаривали, якобы однажды Яков Вилимович на досуге испытал сей состав на двором старом кобеле: завел его-де в свою лабораторию, разрубил на куски, перемыл те куски в трех водах, посыпал их заветным порошком, пошептал заклинание и куски те срослись обратно, как были. Потом Брюс полил мертвую собаку составом собственного изготовления?— и тут же она ожила! Кто-то говорил, что в щенка превратилась, кто-то?— что просто молодою стала.Петя, конечно, в эту глупость не верил, потому что, ежель бы был у Якова Вилимовича этот волшебный порошок да вода ?живительная?, зачем бы они потащились за помощью к князю Леманну? Так же разрубил бы его, Петю, на куски?— и дело с концом!Выходит, и впрямь неправду говорили о том эксперименте. Да и многих других?— таких же нелепых…С другой стороны, если Яков Вилимович подобных экспериментов никогда в своей жизни не проводил, почему был столь преисполнен решимости помочь Григорию Степановичу? Что за ?иной способ? он знал, как не тот, который являлся единственно логичным и верным?— вернуть старику молодость? О боже! Петю так в жар и кинуло. Не порежет ли он бедного старика на куски? А вдруг потом обратно не соберет? Горе-то какое!Разумеется, Розочке он от том ничего не сказал?— ей и без того худо, будет он ей еще всякие страсти рассказывать! Да и несправедливо это?— она-то его успокаивала всячески, а он ей, значит, про куски да про заклинания дьявольские выдаст!До самой поздней ночи она просидела у изголовья его кровати, вспоминая всякие интересные случаи из жизни на судне?— от самых забавных и малозначительных до самых громких и непредсказуемых; также?— различные удивительные истории, которые когда-то слышала от самых знатнейших людей государства. Розочка завсегда слушала байки последних с удовольствием и старалась запомнить каждую мелочь. Все потому, что некоторые государственные мужи были к ней по-настоящему добры?— время от времени путешествуя на их судне, они вспоминали Розочку и приглашали ее к себе, чтобы поделиться очередной любопытной историей.—?Верно,?— говорила Розочка,?— знали, что я?— одна из тех немногих девушек, что не потеряла в том чертовом месте души. Мне по-прежнему были интересны интересные люди. Как я не сошла с ума, спросишь ты? Ан я отвечу: вера. Вера в таких людей?— пусть и по пальцам я их могла сосчитать! —?но вера эта помогла мне выжить в сем ежедневном истязании. Посему не стоит никогда заранее разочаровываться в людях, Петя. Есть на свете белом и такие, как наш с тобою Яков Вилимович,?котор завсегда готов помочь и проявить сострадание!—?А князь Леманн,?— выпалил Петя,?— действительно ли так жесток, как о нем говорят?..Розочка выглядела так, словно ее огрели обухом по голове: нечаянный вопрос Пети обескуражил ее. Опустив глаза и поникнув головой, она довольно долго молчала. Петю так изнутри и прожгла горячая волна вины?— вот дурак, зачем только ляпнул о князе? почему зря Розочку расстроил? Она же о нем и знать не желает!—?Тебе нечего бояться,?— ответила тем не менее Розочка с улыбкой. —?Князь не сделает тебе ничего дурного, доколь ты под покровительством Якова Вилимыча?— они ведь друзья давние. А хочешь я расскажу тебе один случай, кой по весне произошел с одним офицером?..…Проснувшись утром, Петя почувствовал себя на удивление бодро. Обычно, просыпаясь в душной этой комнатке, он страдал от головных болей. Но только не сегодня. После вчерашней ночной беседы с Розочкой, которая сопела рядом, Петя спал, как убитый. Ведь она заболтала его до того, что он, упорно сопротивляясь сну, все-таки уронил веки да так и не смог их разомкнуть?— крепко заснул под ее бархатистый голосок! В который раз Петя убедился, что болтовня Розочки?— лучшее лекарство от бессонницы. Он даже не помнил, как они заснули рядом друг с другом и о чем она ему рассказывала. Все эти истории, над которыми он вчера хохотал до хрипоты в голосе, смешались в его памяти и спутались.Стараясь не разбудить Розочку, Петя потянулся к оконной раме. Нагретой ранними солнечными лучами комнате не помешал бы свежий воздух. Если снаружи, конечно, таковой имеется.Но Петя, забыв на радостях, что собирался сделать, так и застыл с широко раскрытыми глазами: увидел на тропинке идущего из лесу Якова Вилимовича с каким-то молодым господином. Неужто эксперимент удался?! Неужто сей молодой человек?— Григорий Степанович?!—?Софь Алексевна! —?воскликнул Петя, наклонившись к Розочке и легонько потрепав ее по плечу. —?Просыпайтесь скорее, Софь Алексевна! Там Яков Вилимович вернулись!Едва спросонья что-то соображая, Розочка с трудом оторвала взлохмаченную голову от подушки. Вид у нее был, мягко говоря, смешной; по крайней мере Петя еще никогда не видел ее в таком состоянии: в одночасье и радостной и смятенной. Вскочив с постели и накинув на плечи платок, она понеслась отпирать дверь.—?Батюшки, вернулся! —?лепетала себе под нос. —?Слава тебе, Господи, уберег, дурака!..Выбежав на крыльцо, Розочка сощурилась от яркого света?— хлынувший в глаза солнечный поток едва не ослепил ее! Прежде чем что-то увидеть после сонного полумрака дома, Розочка сложила ладонь козырьком?— так легче. Ни раньше, ни позже этого несносного Якова принесло! Вместо того, чтобы, как все нормальные люди, после сна лениво потянуться, хорошенько протереть глаза и помедлить, Розочке пришлось действовала быстро: бегом пересечь двор, отпереть тяжелые ворота и выскочить на тропинку?— встречать.Яков Вилимович и шедший рядом с ним молодой господин одинаково приветливо Розочке улыбнулись. Розочка нахмурилась: кто это с ним? И почему они оба так странно улыбаются? Ей даже показалось, что в этих страшных улыбках сквозило некое подобие вины.—?Доброе утро, милая! —?поприветствовал Розочку незнакомец.Она не успела ничего ответить, как он уже приблизился к ней и крепко обнял за плечи.Яков Вилимович, ведя взмыленную Ягодку под уздцы, не поспешил, однако, отогнать этого невежу от Сонюшки прочь! Что за наглость? Она насилу вырвалась из его объятий! Вот так попадешь в беду, а этот и просвистит все нападение?— и пропала она, бедная…—?Не узнала? —?хохотнул молодой господин.—?И не узнает, Григорий Степанович! —?ответил ему Яков Вилимович.Что?Не ослышалась ли она?—?Григорий Степанович?!.. —?едва выдавила из себя Розочка. —?Это ты?!..—?Я!Прижав ладонь к губам, Розочка так и замерла с округленными глазами.—?Господь Всемогущий! —?восторженно прокричала она. —?Как?.. Ужели это ты?! Тебе и двадцати не дашь! Ну-ка, дай-ка на тебя поглядеть, родненький! Дай-ка на тебя полюбоваться! Какой ты хорошенький, какой молоденький!..Таким его Розочка точно никогда не видела! Насколько она себя помнила, он завсегда носил бороду, имел глубокие морщины и сутулился. А это?— надо же! —?личико гладко выбрито, волосы красиво уложены, фигура крепкая и совсем молодая… Не верилось, что Григорий Степанович когда-то выглядел вот так. Пожалуй, Розочка бы даже влюбилась в этого складного, привлекательного парня, если бы не знала, кем он является на самом деле! Но неужели это и впрямь тот самый старичок, которого она любила, как родного отца (а может, даже больше, чем родного отца)?! Конечно, его добрые глаза, широкие скулы, сильный лоб и волевой подбородок остались прежним, и только по этим признакам можно было узнать в нем ее Григория Степановича…—?Как тебе удалось?! —?обратилась Розочка к Брюсу, на что тот лишь плечами пожал?— мол, пустяки какие, к чему так вопить? Но это было лишь начало. Вскоре Розочка заметила большой синяк под его глазом. И как ахнет на всю улицу:—?А что это у тебя с лицом?!—?Енто я его… —?признался Григорий Степанович, потупив глаза.Розочка ухмыльнулась.—?Молодую силу, что ли, испытывал, Григорий Степаныч? Странный, одначе, способ у тебя…—?Да нет же, детка! Я испужался невольно, подчас он колдовать начал, граф наш волшебный, дак ему и влепил… Ты хоть сказала б мне, что он у тебя колдун добрый, я б его не трогал. Но он навроде мне сей удар нечаянный простил, правда, граф?Яков Вилимович улыбнулся.—?Правда, Григорий Степанович, обиды на вас ни за что не держу.—?Вот и славненько! —?Он хлопнул Брюса по плечу.—?Да чего же мы стоим-то тут?! —?снова громко воскликнула Розочка. —?Скорее проходите в дом да рассказывайте, рассказывайте, милые!Розочке не терпелось узнать все подробности этого удивительного перевоплощения. А еще?— ей не верилось, что Григорий Степанович, о которым только вчера болело и обливалось слезами ее сердце, спасен. Неужели он последует за ними?— прочь из этого мира, отравленного безумием и жестокостью? Или же предпочтет остаться здесь?..Как оказалось, он выбрал первое. И когда он провозгласил, что отправится с ними, у Розочки камень с души упал?— теперь-то ее ничего не будет здесь держать, теперь-то она будет покойна и уйдет отсюда отсюда с чистой душой! Все благодаря Якову Вилимовичу?— этому милосердному, великому человеку, который жертвуя собственной жизнью, спасает других… Он ведь мог не делать этого для Григория Степановича?— ведь они едва друг друга знали! Почему он стал помогать ему? Зачем рисковал?—?На самом деле,?— рассказывал Григорий Степанович,?— он меня из петли вытащил… едва успел.—?К-как?! —?ахнула Розочка. —?Ты что же, Григорий Степанович?..—?Лучше, подумал, помереть от собственной руки, чем отдаться ентим стервятникам!—?Так-то оно так, да токмо… ты что же… и со мною б не попрощался?..—?Не хотел подвергать тебя опасности! —?Он взял ее за руку. —?Узнали б, что ты старика скрываешь,?— и тебя б наказали. Посему не пришел… извини.—?Да ладно уж о дурном-то! Ты расскажи лучше, как Яков наш Вилимыч тебя молодым сделал!—?Молодым я Григория Степановича не сделал,?— сказал Яков Вилимович, взявшись за приготовление нового снадобья?— на этот раз для Пети. Растирая в ступке пестиком какие-то сушеные травки, он попутно помешивал болотного цвета жижу в глубокой деревянной тарелке. Вскоре Розочка предложила ему свою помощь?— если она потолчет травки или помешает эту неаппетитную массу, он быстрее справиться с работой. А поскольку следовало торопиться, так как до отъезда оставались считанные часы, помощь лишней точно не будет.—?Я лишь изготовил для Григория Степановича маску,?— продолжал Яков Вилимович,?— благодаря оной он может выглядеть молодо.—?Маска?.. —?удивленно выпалила Розочка.—?Она самая! —?подтвердил Григорий Степанович. —?Совершенно прозрачная и невидимая! Никто и не заметит, что на мне иное лицо?— маска плотно облегает лик… Ты-то вот и не поняла, что я?— енто я!—?Но… твой стан, Григорий Степанович, столь прям!.. И голос?— совсем молодой! Это тоже?— маска?..—?А это уже?— сыворотка оборотная. Она лишь на тело действует, а лицо маской надобно прикрывать. Придется до отъезда самого принимать ту сыворотку! Без обид, граф, но на вкус?она?— аки лошадиное дерьмо… Да токмо ради свободы и жисти, пойдешь на любые жертвы, и эта?— малая из них.—?Вы можете снять маску в любой момент,?— напомнил Яков Вилимович, не отвлекаясь от работы. —?Ежели жарко станет аль почувствуйте…—?Ну нет, граф! —?перебил его Григорий Степанович. —?Не сниму я ее! Лишил меня бороды, негодник эдакий, а теперь хочешь, чтоб я маску снял?— ну, нет, дорогой, не выйдет!Розочка хихикнула. Да уж. Наверняка, Григорий Степанович без бороды выглядит… непривычно.Как только все приготовления были завершены?— растертые в порошок травки перемешаны с бесчисленным числом не вызывающих доверия зелий, масел и снадобий,?— Яков Вилимович наполнил две канопки одинаковым количеством получившейся жидкости. Розочка было испугалась, что Пете придется вытерпеть сразу две, но Яков Вилимович заявил, что одна?порция?— для него.Петя, для которого эта новость стала такой же удивительной, как и для всех остальных, спросил:—?Зачем вам это пить, ваше сиятельство? Да и для чего вообще сей напиток?—?Еще не все,?— ответил торопливо Яков Вилимович, увлеченный работой.Казалось, он совсем не замечает любопытного и слегка настороженного лица Пети, навязчивой помощи Розочки и живейшего нетерпение Григория Степановича. К слову, о нем! Петя до последнего верил, что Яков Вилимович прошлой ночью разрубил его на куски, пока Яков Вилимович, громко рассмеявшись, не рассказал ему о маске и ?оборотной? сыворотке.—?Никогда не верь слухам, кои о мне ходят, Петя,?— сказал он совсем без обиды в голосе. —?Ежель человека на куски разрубить, то никакой магией вспять не соберешь!..…Петя завороженно наблюдал за тем, как Брюс справляется со снадобьями и занимается изготовлением загадочной сыворотки, раскрыть предназначение которой не спешил. И вот, когда все уже было готово и Петя начал серьезную моральную подготовку к возможным рвотным позывам?— на вид сыворотка была похожа на грязь, которую перемешали с болотной водицей,?— Яков Вилимович сказал, что заключительным ингредиентом является кровь.—?Яков, я тебя умоляю!.. —?воскликнула Розочка, положив руку на сердце. —?Ну, что за зверство? К чему?Но Брюс ее не слушал: смочив кончик тряпицы в спирте, протер нож, поднес к левой ладони и уверенным, легким движением сделал надрез. Петю до самой глубины сердца тогда поразила эта невозмутимость и упрямая сдержанность, с которыми Яков Вилимович приступил ко столь неприятной процедуре. У него даже лицо не дрогнуло ни одной жилкой, когда он сделал надрез! Вместо него скривились все остальные. Розочка и вовсе?— в своей, в общем-то, манере,?— громко ахнула. А впрочем, она не выносила вида крови, что ж тут предосудительного?Да и весьма неудивительно, что, когда наступила очередь Пети, она попыталась отговорить Якова Вилимовича от ?сей дурной затеи?.—?Не мешай ему, Сонюшка,?— вступился за Брюса Григорий Степанович. —?Пускай сам разбирается.Спорить Розочка не стала?— действительно, он знает, что делает. Вон, какое волшебство сотворил с Григорием Степановичем!—?Не бойся,?— мягко обратился Яков Вилимович к Пете,?— это совсем не больно. Готов?—?Готов, ваше сиятельство.Это прозвучало даже более, чем твердо. Петя сам от себя такого не ожидал. Но пусть боли он и впрямь не почувствовал, а все-таки рефлекторно поморщился, когда Яков Вилимович сделал надрез на его ладони. Неприятно это. Кровь?— противная. Но Петя обещал себе привыкнуть к виду оной?— он же мужчина, он?— должен!Собрав нужное количество, Яков Вилимович добавил кровь Пети в одну из заготовленных порций. Протянув ему ту, в которую он добавил своей крови, велел Пете хорошенько размешать состав маленькой ложечкой.—?Мы должны выпить это одновременно,?— сказал Яков Вилимович, присаживаясь рядом с мальчиком на краешек кровати. —?А иначе ничего не получится.—?Хорошо, ваше сиятельство, выпьем…Петя поднес напиток к носу?— надо же было убедиться, что он сможет выпить это залпом без тошноты и рвоты. Запах, навроде, не столь уж и отвратителен, навроде травами пахло, но было в нем и нечто неприятное?— кислое, отталкивающее… Лишь бы не подвести Якова Вилимовича и выпить все до дна?— он так старался это приготовить!Петя не знал, конечно, для чего эта сыворотка нужна, но догадывался, что, выпив ее, он сможет подняться на ноги, не чувствуя боли в раненой ноге. Впереди?— дорога. Ноги ему сейчас понадобятся…—?Готов? —?спросил Яков Вилимович.Петя неуверенно кивнул. У него руки похолодели от страха, горло само по себе напряглось, а желудок как будто уже приготовилось отторгнуть эту гадость, которая в него еще не попала…—?Твое здоровье! —?Яков Вилимович чокнулся маленькой глиняной канопкой с Петей.Осушив все до последней капли, Петя взял Якова Вилимовича за руку?— непроизвольно, в поисках поддержки. ?Только бы не стошнило,?— говорил себе Петя, борясь с рвотными позывами,?— только бы не стошнило!?Вкус у этой сыворотки был одним из самых отвратительных, что Пете приходилось когда-либо принимать! Все, чем Яков Вилимович поил его до этого,?— цветочки! Если ему придется принимать эту дрянь каждый день, он точно не выдержит…—?Все хорошо? —?Яков Вилимович заглянул в серое лицо мальчика.—?Да,?— с трудом выдавил из себя Петя. —?Для чего оно?..Яков Вилимович глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.—?Помнишь, я говорил тебе давеча, что непременно бы забрал твою боль себе, коль бы мог?У Пети сердце так и бухнуло в пятки.—?Д-да… —?проскрипел он.—?Так вот… я долго думал над составом такой сыворотки, что помогла бы нам поменяться… эм-м… здоровьем.—?Ч-что?.. Ваше сиятельство, да что вы такое говорите?..—?К сожалению, это лишь на три дня,?— продолжал тем не менее Брюс, не обращая внимания на замешательство мальчика. —?Более нет ингредиентов, а из тех, что у меня остались, хватит лишь на сей срок. По крайней мере, без боли и недомоганий сдашь экзамены… —?Он улыбнулся, погладил Петю по плечу. —?И не делай такое лицо?— я все сделал правильно. Подумай сам: как бы ты пошел на танцевальный вечер, а?Петя сглотнул. Тошноту как рукой сняло! Зато вдруг откуда не возьмись в горле встал горький комок.—?Яков Вилимович, вы не должны были…—?Должен. Тебе мое здоровье нужнее.—?Н-нет… ваше сиятельство! Я не могу принять столь высокую жертву от вас!.. Если бы я знал, не стал бы пить…—?Успокойся. Все будет хорошо. Я?— взрослый человек, справлюсь.—?Как вернуть все обратно?..Яков Вилимович только улыбнулся.—?Петя,?— сказал,?— все вернется обратно после того, как мы справимся с экзаменами. До того же момента… передохни от болезни. Ты это заслужил.Впервые за эти долгие, томительные недели Петя почувствовал облегчение: никакого жара, никакой боли, головокружения и прочих надоедливых признаков проклятия. Ко всему прочему?— рана на ноге исчезла! Петя наконец-то встал на ноги?— наконец-то почувствовал себя полноценным, здоровым человеком.Да, все это было, конечно, просто замечательно, но насладиться этим состоянием вдосталь Петя не смог. Ведь вся его боль передалась Якову Вилимовичу: головокружение, жар, тошнота, рана на ноге… Взяв боль Пети на себя, он заплатил дорогую цену.И пусть Яков Вилимович старался выглядеть невозмутимо, но вскоре проклятие взяло свое. Это случилось, когда они, попрощавшись с домом, усаживались в карету. Договариваясь с ямщиком о цене, Яков Вилимович вдруг почувствовал себя нехорошо: произошло это без каких-либо предупреждений, как всегда было с Петей.—?Что, уважаемый,?— засмеялся ямщик,?— перебрали вчерась?Но братья, которые пришли проводить ?хозяина? и всю его семью, не дали Якова Вилимовича в обиду.—?Хозяин?— человек положительный! —?вступился за Брюса громила. —?А что перебрал?— это его дело! Ваше ж дело?— наказы его исполнять, посему и исполняйте без излишних оскорблений!—?Да ты посмотри на его рожу?— мордобой был знатный! Чего не поделили-то, а? Они, немцы, все одной породы?— пить по-черному знатоки!—?Ну, я тебе щас!..—?Да замолчите вы оба! —?прикрикнул на них Григорий Степанович. —?Видите?— плохо человеку, а вы…—?Не дорос еще, чтоб рты затыкать! —?набычился ямщик.Выпрямившись и утерев губы платком, Яков Вилимович поспешил завершить сию глупую ссору?— нашли из-за чего морды друг другу бить!…Если бы Петя только знал, что все так выйдет, ни под каким бы предлогом не стал пить эту дурацкую сыворотку…