Глава 28. Страшная ночь (1/1)

Петя оцепенел. Он догадывался, что произошло, и мысли его, ни на секунду не утихая, уносились вдаль, тем временем как тело лишилось способности двигаться. Продолжая изучать вошедшего в комнату Брюса бессмысленным неморгающим взглядом, Петя лихорадочно размышлял, в верном ли русле движутся его рассуждения? Кто знает, что это было на самом деле? На разыгравшееся воображение не похоже. На сумасшествие?— да. Но ведь он не сумасшедший! Он видел это собственными глазами! чувствовал прикосновение! Щека до сих пор горела от боли. Яков Вилимович тотчас же сообразил, что с Петей что-то не так. Да и как не понять, когда мальчик регулярно отвешивает ему поклоны, приветствует сентиментальной улыбкой и о чем-то бесконечно воркует? У Якова Вилимовича, конечно, еще теплилась скромная надежда на то, что Петю всего-навсего потрясли оглушительные раскаты грома, но?— увы! —?Петя из-за ерунды не отказался бы от формальностей. Что ж, утро с самого начала не задалось… —?Петя? —?Брюс было направился к мальчику, но тот вздрогнул и попятился. Пришлось остановиться на полпути. —?Все в порядке? —?мягко осведомился Яков Вилимович. —?Ты навроде бледнее обыкновенного. Что с тобою? Вместо ответа Петя с опаской приблизился к Брюсу, взял его руку и приложил ладонью к своему лицу. Почувствовав знакомое тепло, Петя с силою вжимал ладонь Якова Вилимовича к щеке, как будто хотел, чтобы она вросла в его физиономию. Замешательство Якова Вилимовича потихоньку сменилось подобием нехарактерного ему смятения. Он переживал за Петю?— с каждым днем мальчику становилось все хуже: сны не давали покоя. Он стал совершенно изможденным и нервным; не просто боялся собственной тени, но самого себя?— очередных ?сюрпризов? проклятия. —?Это вы?.. —?спросил Петя, крепко сжимая руку Якова Вилимовича. —?Правда вы?.. —?Я,?— ответил Яков Вилимович, перехватив ладошки мальчика. —?Успокойся, Петя, все хорошо?— видишь? Я?— здесь, рядом. Петя обернулся, бросил неоднозначный взгляд в сторону окна. —?Наново сон дурной приснился? —?Д-да, ваше сиятельство… —?Петя потер виски. —?Простите меня!.. Сон сей был… будто наяву… Яков Вилимович погладил его по плечу. —?Ничего,?— сказал,?— не расстраивайся понапрасну. Всякое случается, что ж теперь по любому поводу сокрушаться? Петя боялся говорить правду?— не потому, что не хотел расстраивать Брюса, или в очередной раз тяготить его своими проблемами,?— отнюдь! —?Петя боялся, что Брюс изменился, что Шварц управляет его сознанием. Спору нет, Яков Вилимович?— могущественный маг, сильный и непобедимый, а Шварц… Шварц ведь тоже?не промах! Мало ли какими изощренными путями он пойдет ради победы? С другой стороны, ведь Петя чувствовал прежнее тепло от руки Якова Вилимовича! Шварц бы так не смог; прикосновение его?все равно что плеть?— сечет тысячью ударами. А ежели прикосновения не есть показатель, что тогда? Как же все запуталось! Столь вопросов, столь противоречий, да ни одного ответа, ни одной верной подсказки…*** Григорий Степанович пробыл в гостях недолго?— собрался, как только ливень на время поутих. Пасмурное небо, тяжело нависшее над Чернолесьем, предвещало новый дождевой приступ?— медлить нельзя. —?Совсем недалече моя изба,?— сказал на прощанье Григорий Степанович. —?Ежель чего надобно будет, аль укрыться?от недруга подчас придется,?идите без страху в чащу все прямо и прямо, доколь не покажется река; вдоль ея правее пойдете?— там и выйдите на мой дом. В самой излучине он на бережку. Ночь нынче страшная грядет… Берегитесь, дети?— Господь с вами! Григорий Степанович перекрестил воздух. —?Свидимся ль еще, Григорий Степаныч? —?Розочка вышла вперед. —?Найду ль я тебя наново? —?А как жа, Сонюшка! —?Старик по-отечески поцеловал Розочку в лоб. —?Свидимся, голубушка, свидимся, милая,?— обязательно! Вона какой путь проделали! Вона нас куда судьба забросила, да и то?— встретились! Не огорчайся, доченька, у тебя поддержка надежная имеется! —?Он обратил многозначительный взгляд в сторону Якова Вилимовича. —?Ты, граф, не оставляй ее, пообещай старику, а? Господь свидетель: добрый ты человек, живота не жалеешь за других; и мальчишка славный у тебя,?— Григорий Степанович кивнул Пете,?— и жисть его славная ждет?— только дойдите, милые, выдержите путь нелегкий… Непрост он, да что ж поделаешь? Выпало на нашу долю такое испытание?— надобно справиться. Нет лишних людей на свете белом?— это правда, но есть лишние законы. —?Прав ты, Григорий Степаныч,?— сказала Розочка со вздохом. —?Дай Бог, дойдем. Да и ты не пропадай! Я об тебе всечасно помню… Петя, которому было известно меньше других, понимал чувства Розочки. Да, он не знал, кто такой Григорий Степанович?— объяснить это ему не успели; не знал, кем он приходится Розочке и какое место когда-то занимал в ее жизни. Однако Петя понимал каким-то необъяснимым осознанием?— чувством абсолютной уверенности,?— что Розочка все еще тоскует по дому. Она бы с радостью вернулась назад и забыла все обиды, если бы ее приняли. К тому же, Петя не сомневался, что Розочка по-прежнему чувствовала себя одиноко. Некому ей здесь выговориться, некому поплакаться о жестокой судьбинушке. Яков Вилимович, конечно, умел слушать и поддерживал завсегда правильным словом, но отношения их были далеки от идеальных?— Розочке лишний раз не хотелось быть с ним откровенной; Петя?— ребенок. Ну и кому тут душу изольешь? Неужто конюху Ваньке, который был больше похож на истукана, чем на живого человека? Варваре Михайловне, которая до сих пор думает, что новые жильцы?— семья? После ухода Григория Степановича Розочка еще долго провожала его тоскливым взглядом из окошка?— до тех пор, пока его силуэт не слился с дождевой дымкой где-то там, вдали. А сколько она просидела вот так, не шевелясь и всматриваясь в извилистую тропку… —?Розаль Федоровна,?— Петя осторожно коснулся ее плеча,?— не огорчайтесь. Григорий Степаныч еще обязательно появится. Теперича знает, что вы здесь?— заглянет еще, вот увидите… Розочка не шелохнулась; кажется, она не слушала. —?Розалия Федоровна? Петя присел рядом на лавку, заглядывая в необычайно белое лицо?Розочки,?— даже веснушки казались теперь более яркими на фоне бледности. —?Я не Розалия Федоровна, Петя,?— холодно произнесла она. —?Не Розалия Федоровна. Это проклятое имя дал мне Федор Александрович, подчас купил. Я?— Софья, по батюшке?— Алексеевна. Не зови меня более Розалией. —?Софья Алексеевна,?— повторил Петя, ощупывая губами непривычные слова. —?Как скажете. Непросто так сразу будет привыкнуть к ?Софье Алексеевне?, однако Пете ее настоящее имя нравилось куда более вымышленного. Ну что это?— Розалия Федоровна? А Софья Алексеевна?— красивое имя, звучное. ?Федор Александрович-то,?— размышлял Петя,?— остался позади, так почём ж носить на себе имя, коим он безбожно нарек ее однажды? Как вообще возможно дать человеку иное имя?..? Тем не менее теперь Пете чудилось, словно Софья Алексеевна Розочке совсем не к лицу. Наверное, для него она навсегда останется просто Розочкой?— так звал ее Яков Вилимович. Так она сама представилась ему тогда, на корабле. —?Вы тоскуете по дому? —?спросил Петя. —?Тоскую,?— ответила Розочка,?— одначе… нет у меня его больше, дома-то. Есть ты, Яков Вилимыч… Покамест я с вами… А что там будет дальше?— об сем я не думала. Будь, что будет… Надоело ужо думки думать! Коль размышлениями головушку перенапрягаешь, всяко какая-нибудь неприятность выходит. Это я уже усвоила. А подчас случайно мысль пришла, Петенька, тогда все хорошо получается. Я вот на примере тебе своем докажу: я с судна как бежала? не думая, бежала! Не думая, Якову Вилимычу доверилась! И смотри-ка, как все ладно идет… —?Да, Роз… С-софья Алексевна,?— согласился Петя. —?Вы уже трапезничали? —?Нет, не хочется… Встреча с Григорием Степановичем удивительным образом повлияла на Розочку?— ее словно подменили. Как она могла отказаться от завтрака? Безусловно, подобное поведение было совершенно на нее не похоже, Яков Вилимович и Петя крайне обеспокоились за ее здоровье. Ведь Розочка так любила хорошо поесть! Из раза в раз она, казалось, ест все больше и больше и объедается так, как не объедаются на щедрых императорских пиршествах. А сейчас никакие сладкие уговоры так и не вернули ей былой аппетит. Тогда Яков Вилимович сдался, пожал плечами: захочет?— поест. Однако время близилось к полудню, а Розочка так и не прикоснулась к еде. И вскоре стало абсолютно ясно почему. К хандре прибавилось дурное самочувствие: Розочка заболела?— не из-за хандры по прошлому, или тоски по Григорию Степановичу, отнюдь! —?Розочка заболела по-настоящему. Сильная боль в животе не давала ей покоя. Петя впервые видел ее такой изможденной и несчастной. Что же с ней случилось? Что за недуг такой загадочный ее сразил? Какая болезнь могла вызвать такие сильные боли? А главное?— так внезапно… Яков Вилимович помог Розочке удобнее устроиться в постели и велел Пете сейчас же отправляться в комнату. —?Ваше сиятельство, что с Розалией Федоровной? —?спросил он шепотом. —?Она поправится?.. —?Обязательно,?— торопливо бросил Брюс,?— она поправиться. Иди же! Розочка застонала и, подбирая колени к подбородку, сжалась в комочек. Оставив Петю наедине с беспокойством, которое начинало перерастать в панику, Яков Вилимович поспешил к ней?— взял за руку и обещал быть рядом, что бы не случилось. Возмущение Пети едва не выплеснулось наружу! Как бы он покинул Розочку, покорно последовав в комнату? К чему Яков Вилимович гонит его? Кто знает, вдруг Розочка уже слышит предсмертный шепот смерти, а он даже не скажет ей прощального слова? Вдруг смерть уже столь близко, что спасти Розочку нет шанса? Вдруг это ее последние минуты? Самые мучительные, страшные… Нет! нет! о таком даже думать невозможно! Розочка не умрет?— она же сильная! Тем более от болей в животе еще ведь никто не умирал… наверное. Однажды Петя уже прошел через нечто подобное. Снова испытать боль от утраты близкого человека, снова ждать и сокрушаться… Ежели сей кошмар, что буквально пару лет назад случился с его матушкой, повториться с Розочкой, как он переживет? Томительные часы ожидания в одиночестве определенно бы мальчика не успокоили?— ему всеми силами хотелось поддержать Розочку, как она его поддерживала в трудные часы болезни! Но тут произошло что-то страшное?— Петя понял, что ему придется исполнить наказ Якова Вилимовича. Незамедлительно. Петя увидел на ночном платье Розочки кровь.*** Розочка откинула голову на подушки и прикрыла глаза. Все закончилось. Сейчас бы забыться крепким, покойным сном, не думать ни о чем и оставить все тревоги позади. Но как позволить изможденному сердцу не клокотать в груди? Как успокоиться, когда разум кричит от боли? Все закончилось?— да. Было в этом и облегчение и горечь одновременно. А вот чего больше, Розочка теперь и не знала. —?Я ничего не делала,?— сказала она. —?Не знаю, как это произошло… —?Тш-ш,?— сказал Яков Вилимович, прикладывая ко лбу Розочки влажную тряпицу,?— ты ни в чем не виновата. Тебе нужно отдохнуть. Если бы Розочка не сопротивлялась, Якову Вилимовичу удалось бы и раньше облегчить ее страдания. Не хотела, видите ли, эта упрямица, чтобы он видел ее в таком ?неподобающем? виде; гордилась, уверяла, что сама со всем справится?— не в первой, мол! Но Якову Вилимовичу было совершенно все равно, стыдно ей перед ним, или нет, главное?— спасти; выяснять отношения и стыдиться друг друга потом будут… Под ноги подложили подушки. К низу живота периодически прикладывали тряпку, вымоченную в холодной воде. Ждали. Меняли белье и простыни. Снова прикладывали холодную тряпку. Снова ждали. И так до тех пор, пока кровотечение не успокоилось. Время куда-то испарилось: казалось, что прошло всего ничего?— какие-нибудь полчаса, а на самом деле процедура затянулась на полдня. —?Знаешь,?— призналась Розочка,?— а ведь я уж не хотела травить дитя. Думала: ну раз так случилось, раз Господь так захотел, да раз послал мне дар сей, значит?— так надобно… Как-нибудь бы справились… Ты-то вот чужого сына на воспитание взял, помогаешь ему, а я от родного хочу отказаться? Несправедливо?— он ж живой! Тогда-то выхода не было, на судне, ан сейчас дитя не было б лишним… Что ж я за женщина-то такая?.. Все хорошей перед всеми притворяюсь, а на самом деле?— грехов столь, что и не счесть их… —?Не плачь,?— утешал Яков Вилимович,?— все позади. И много у тебя еще детей будет. В тот вечер, что мы встретились, я бы никогда не подумал, что ты можешь плакать! Розочка размазала слезы по щекам. —?А как мы танцевали. —?Она улыбнулась. —?Ты едва на ногах держался! Я подумала тогда: ну и пьяница же он, этот немец, ан ты вон какой оказался… Благодарю тебя за все… за помощь твою… —?Ты бы тоже помогла мне, коль бы мне не здоровилось. Выдержав паузу, Розочка с сомнением поглядела на Якова Вилимовича и сказала: —?Ты об сем столь уверенно говоришь… —?А что,?— удивился Яков Вилимович,?— не помогла бы? —?Ну ты уж не хворай, что ли… Я ж тебя, такого огромного, не удержу! Брюс засмеялся. —?Зачем меня удерживать-то? —?А кто тебя знает, что ты удумаешь?! —?хмыкнула Розочка. —?Упадешь, быть может! —?Куда?.. Теперь они смеялись вместе. Действительно, к чему ему падать-то? Здоровый, крепкий слава богу! —?Прости,?— виновато произнесла Розочка, накрывая его руку своей. —?Прости, что вела себя, аки капризная девчонка… Совестно мне, что ругались мы… Из-за меня ж все ссоры… —?Ты как Петя, право! Тоже у меня все время прощение за что-то просит. Розочка так резко подтянулась на локтях, что мокрая тряпка шмякнулась ей со лба на грудь. Яков Вилимович аж вздрогнул. —?Ты чего? —?Петя! Бедняжка весь день божий просидел в одиночестве! Все об нем забыли, об несчастном. Переживает небось. Позови его! Обещая Розочке ?непременно исполнить сию скромную просьбу?, Яков Вилимович и не предполагал, что застанет Петю таким взволнованным и бледным. Когда он заметил Брюса в пороге комнаты, изменился в лице: выражение его стало до того скорбным, до того опустошенным, что, казалось, он уже давно подготовил себя к дурным известиям. Да, он был готов принять любой исход?— мужественно, сознательно. За время ожидания Петя преодолел беспорядочные вспышки страха и изживающую панику; возможно даже, заблаговременно пустил слезу по умирающей Софье Алексеевне. Однако, оставив на время все беспокойства позади, серьезно спросил: —?Как она? Петя сжал кулаки и затаил дыхание: сейчас, сейчас их сиятельство признаются… Какова же была его радость, каково было облегчение, когда Яков Вилимович сообщил, что с Розочкой все в порядке. Розочка жива?— Господь услышал его молитвы! В тот день, когда он, Петя, впервые увидел ее на палубе корабля, мог ли представить, что будет так переживать о ее жизни? что она будет ему так дорога? —?Пойдем,?— сказал Яков Вилимович,?— Розочка велела тебя звать сию же минуту: беспокоится о тебе. Петя улыбнулся: ему было приятно, что Розочка даже во время болезни заботиться о его душевном равновесии. Правда, о себе заботиться она, как видно, и не собиралась! Вместо того, чтобы соблюдать обязательный постельный режим, Розочка предпочла занять излюбленное место за столом. —?Софья Алексевна,?— выпалил Петя,?вбегая в горницу,?— как вы? —?Да лучше, Петенька,?— улыбнулась Розочка,?— лучше! —?Зачем встала? —?возмутился Яков Вилимович. —?Кто тебе велел? —?Да что ж мне валяться ноне? —?Отщипнув от румяной буханки хлеба кусочек, Розочка отправила его в рот и, быстро пережевывая, взялась за щи. —?Весь день не едала… Я и забыла, что ты стряпаешь, аки повар его величества! Вкусна-а… Садитесь?— будем трапезничать! Тут и рыбка вяленая! Со щами?— самое то! Садитесь, садитесь… —?Узнаю нашу Розочку! —?ухмыльнулся Яков Вилимович. —?Ты хочешь сказать, словно я много ем, а? —?Да съешь ты хоть весь стол, только б не хворала! —?Аминь,?— шепнул Петя. Ели молча, только ложки позвякивали в тарелках да моросил в запотевшее оконце дождь. Отгремели грозы, прошли ливни и утихли ветра. Бесчинства непогоды сменились назойливым мелким дождиком?— небеса выплакали за сегодня достаточно слез. Когда совсем стихло, темные сумерки опустились на деревню и сама природа замерла в ожидании нещадных кровопролитий, все вспомнили о грядущих опасностях. Вспомнили, но не решились произнести вслух. Никому не хотелось говорить о том, что ночью может случиться что-то плохое. После сытного ужина Розочка, как ни в чем не бывало, благодарно улыбнулась сначала Якову Вилимовичу, потом?— Пете. —?Не обладаю я должным красноречием,?— сказала,?— но выскажу, как умею. О моей жизни еще никто так не заботился, как вы. Никогда я еще не чувствовала себя столь значимой, кой почувствовала сегодня. Вот здесь,?— Розочка погладила грудь,?— аккурат тепло, да такое тепло, что сердце наружу рвется! —?стучит да стучит все… никак не угомонится… И знаете почему? Я хочу, чтобы вы знали?— вы дороги мне! вы оба! И мне не совестно признаться в сем?— не совестно! Вы подарили мне то, чего у меня не было и в родной семье. И коль моя судьба с вашими переплелась, коль мы вместе, коль общая у нас тайна, не хочу я, чтобы наши пути когда-нибудь разошлись! Звучит-то как страшно… Я не знаю, как смогу жить без вас! не знаю! Без тебя, Яков Вилимыч, и твоего завсегда покойного лика. Без тебя, Петенька, родненький. Я полюбила вас?— истинно полюбила таких, какие вы мне встретились. Думала об сем я, извелась душенька?— не могу держать в себе… Однако, коль откажете мне, коль не захотите брать с собою?— не обижусь. Как есть?— не обижусь. Ан токмо ввек вас не забуду. И пусть высохнут со временем мои слезы по вас, все равно буду каждый день вспоминать… Обещаю: токмо хорошее! Розочка улыбнулась сквозь горечь; она не плакала?— нет! Плакать она будет после, когда приблизится день разлуки. А сейчас Розочке необходимо вобрать в себя все то счастье, о котором она будет вспоминать, лелея в памяти каждый фрагмент этого незабываемого приключения. Все, через что они прошли вместе?— начиная с побега, заканчивая той минутой, когда расстанутся. Навсегда. Затянувшаяся пауза давила на барабанные перепонки: молчание становилось невыносимым. Петя во все глаза глядел на Якова Вилимовича?— его слово решающее. О чем он думает? Почему так посерьезнел? Неужели откажет Розочке? Неужели ему не больно даже мысль допускать о том, чтобы расстаться с ней? —?Я уже говорил,?— сказал наконец Яков Вилимович,?— что не хочу подвергать тебя опасности. —?Но к-куда я пойду?..?Кому я нужна?.. —?Я не хочу, чтобы ты приняла неверное решение, от коего будет зависеть твоя жизнь. Ежели ты совершенно уверена в том, что хочешь отправиться с нами, что готова к тем тяготам, через кои нам предстоит пройти,?— не стану возражать. Мне також нелегко думать о том, что мы расстанемся?— крайне нелегко. —?Ты говоришь так, словно уже сдался,?— заметила Розочка,?— словно уже проиграл. —?Дело отнюдь не в этом. —?В этом! В этом! Ты не уверен, что у вас получится. —?Я боюсь, что не получится у тебя. —?Что?.. Петя переводил тревожные взгляды с Брюса на Розочку. Хотел спросить, почему ей нельзя с ними, но так и не решился. Может, действительно нельзя? Откуда ему знать, возможно, существует какой-то непреодолимый барьер, через который из Погоста простому человеку выбраться невозможно? Или ему придется пожертвовать чем-то? Если проблема в этом, то Петя был готов принять сопротивления Якова Вилимовича: он не хочет, чтобы Розочка попала в беду. —?Да,?— сказала она дрогнувшим голосом,?— буду вспоминать о вас… —?Не будешь,?— сказал Яков Вилимович. —?Мы тебя не оставим. Я дал обещание Григорию Степановичу. Вновь затянулось молчание, но на сей раз оно было наполнено предвкушением большой радости. Петя не мог скрыть улыбки, а Розочка, впрочем, недолго думая, с радостным воплем кинулась к Брюсу на шею. Всего его по десять раз расцеловала, щебеча благодарности. —?Но учти,?— сказал Яков Вилимович серьезно,?— наш путь все еще опасен.?Тебе нужно будет кое-что узнать. —?Что?.. —?И ты должна будешь поклясться, что никому не скажешь то, о чем я тебе поведаю. —?Клянусь! Что там?.. —?Это крайне важно. —?Доверься мне, как доверился тогда, на корабле. В чем же дело?.. —?Нам придется отправиться дальше, чем ты можешь себе представить. —?Ты иностранец,?— Розочка пожала плечами,?— ясно се. Ежели отправляться на твою родину?— на чужбину,?— я согласна… Не страшно мне уж ничего! Что Московия, что иноземный град?— все одно. Дом мой там, где вы. На этой теплой ноте пришлось отложить сей животрепещущий разговор до более удобного случая?— всего не объяснишь, когда следует начать подготовку к ?страшной ночи?: запереть ворота, двери, окна. Розочка расстроилась было, что Яков Вилимович так резко оборвал беседу на самом интересном месте, да ничего не сказала. Сейчас действительно важнее принять меры предосторожности. Впереди целая ночь, тогда и расскажет! Никто спать не собирался, да и как уснуть, зная, что в любой момент может нагрянуть вооруженный безумец? Или?— что куда страшнее,?— целая ватага вооруженных безумцев? Петя, к слову, тоже огорчился, что Яков Вилимович ушел. Как будто хотел еще раз обдумать правильность своего решения. Раскрыв Розочке правду, он уже ничего не сможет вернуть назад…*** Непривычно тихая ночь устремила грозный взгляд в оконца. Сначала свечей не зажигали, чтобы не привлекать к дому нежелательное внимание, однако Розочка настояла на том, чтобы хотя бы одна свечка горела: страшно. —?Так ты спать ложись,?— посоветовал Яков Вилимович,?— страшно не будет. —?Не лягу я. Кругом вона чтодный. Не понимала, что ты в нем нашел? Зачем он тебе, дескать, нужен? А теперь знаю, теперь?— понимаю. Також его люблю, якши ты. Родной он мне. Не хочу его оставить в беде. Как я смогу почивать с покоем, зная, что вы где-то далеко? Буду беспокоиться, как вы: получилось, али нет?.. Яков Вилимович сделал глоток: и впрямь горько получилось. —?Что я должна узнать? —?продолжала Розочка. —?Говори, раз заикнулся. Не к чему уж тайны. Ежели тебя беспокоит, обижена ль я, что правду сию мне не раскрывал,?— нет, не обижена, покоен будь! —?Я покоен. —?Сумлеваешься? —?Отнюдь. Скорее, не знаю, с чего начать. —?Ну так начни уж с чего-нибудь! Яков Вилимович боялся шокировать ее. Но пути назад нет. Либо он оставит Розочку здесь и будет до конца дней жалеть об этом, либо признается и подвергнет ее опасности. Такой себе выбор… —?Моя жизнь ничего не стоит,?— уверяла Розочка,?— коль в ней не будет вас с Петей, как же ты не понимаешь?! Какова надежда, что найду я на свете белом такое счастье, какое нашла с вами?.. Яков Вилимович начал издалека. С того, что все время обманывал Розочку?— был совсем не тем, за кого себя выдавал. Что они следуют к князю Леманну исключительно по его вине. Что существует враг, из-за которого с Петей случилось несчастье. Что мог он, Брюс, противостоять оному врагу, да принял поспешно неверное решение: вместо того, чтобы бросить врагу вызов и отплатить ему за мальчика, отправился сюда за помощью. —?Что он сделал с мальчиком? —?спросила Розочка. Более всех прочих тайн, ее тревожило здоровье Пети. —?Поэтому он болеет? —?сыпала она вопросами. —?Поэтому видит дурные сны? Что сей человек сделал с ним? Издевался?.. —?Он его… —?Яков Вилимович запнулся. Сделал еще один глоток: кофий уже не казался таким отвратительным. Наверное потому, что Розочка становилась все мрачнее. Выглядела разочарованной, напуганной. —?Ну? Не успел Яков Вилимович и слова произнести, как из глубины коридора донесся истошный, отчаянный вскрик. Петя звал на помощь и стонал нечто вроде: —?Остановитесь!.. нет!.. Схватив со стола свечу и повалив лавку, Розочка ринулась следом за Яковом Вилимовичем в комнату. Освещая путь, она прикрывала огонек ладонью. Темнота стояла кромешная?— никак нельзя дать единственному источнику света погаснуть. Вбежав в комнату, где Петя метался на пастели, отчаянно обороняясь от невидимки, Яков Вилимович попытался разбудить его. —?Петя! —?Он встряхнул мальчика за плечи. —?Петя, очнись! Петя прикрывал голову локтями, которые были жестоко исполосованы свежими порезами. Пытаясь вернуть мальчика в чувства, Яков Вилимович заметил еще кое-что: местами одежда на нем была разорвана?— рубаху рвали на груди и спине. —?Петя, пожалуйста, очнись!.. Я здесь, я рядом!.. Широко раскрыв глаза, мальчик, перепуганный до смерти, принялся вырываться?— железная хватка Брюса, в которой он оказался заключен, казалось, вызывала у него только больший страх. Взгляд так и не прояснился?— Петя будто не понимал, что происходит и кто пытается его удержать. —?Петя, все в порядке! —?Яков Вилимович старался заключить мальчика в объятия, однако тот забился еще сильнее. —?Нет, пустите!.. пустите!.. —?Петя, это я! —?Что вы наделали?!.. Что же вы наделали?!.. Пустите меня!.. —?Петя!.. успокойся!.. —?Отпустите!!! Дав Брюсу пощечину, Петя, даже не взглянув на него, бросился прочь из комнаты. —?Петя, стой!..?—?услышал он позади возглас Розочки. Но не остановился. Не обернулся. Бежать. Прочь. Прочь отсюда… Вбежав в сени, мальчик толкнул дверь на крыльцо. Дверь поддалась. Ворота тоже оказались не заперты. Выбежав со двора, Петя несся прочь… —?Петя! Петя!?— кричали голоса без остановки вслед. Прочь… прочь… навсегда… Яков Вилимович предал его… предал… И как только мог он доверять ему, этому лжецу, этому изуверу?! Как?! Прочь… Пусть зовут… Не останавливаться… Пусть кричат… Бежать… Прочь…