Глава 6 (1/2)
Калеб устал от безделья. Он больше не может тратить время почти впустую на Земле, пока его товарищи гибнут в застенках Фобоса. Сколько он еще должен скрываться здесь, каждый раз умоляя кучку школьниц открыть ему портал, чтобы ненадолго вернуться домой?
Хотя порой ему кажется, что и возвращаться-то больше некуда. Это давно уже не тот Меридиан, каким он был раньше. Впрочем, это самое ?раньше? сам Калеб почти не помнит — он был еще мал, когда Фобос убил своих родителей и узурпировал трон. Но юноша горячо верит, что они могут все изменить, что это в их руках — в руках сопротивления — зажато зерно будущего, идеального мира. Нужно лишь свергнуть принца. Свергнуть и казнить на потеху простому народу. И Калеб готов стать тем, кто занесет меч. Но до победы еще далеко. Он много дней не был на Меридиане. И, в глубине души, Калеб боится возвращаться. Боится вновь услышать, что очередной налет провалился. Или еще хуже — найти лишь опустошенные руины Запретного Города, разграбленное пепелище, усеянное трупами его друзей. Он ответственен за жизнь каждого мятежника. После смерти Хектора полгода назад именно пятнадцатилетний Калеб сплотил оставшихся повстанцев, став их лидером. Вот только какой из него лидер, если он прячется на Земле, словно последний трус? — Калеб, ты здесь? — в подвал ?Серебряного дракона? спускаются Стражницы. — Здесь, где же мне еще быть, — отзывается недовольно. — Фух, — Ирма падает на старенький зеленый диван. — Как же я устала. — Не больше остальных, — Корнелия, как бы невзначай, взмахивает волосами, красуясь перед парнем. — Мы тут все учимся, или ты забыла? — Забудешь тут, — утыкается лицом в подушку стражница воды. — Неделя действительно выдалась тяжелая — целых четыре теста! — Хай Лин садится за стол, укладывая голову на сложенные руки. — Больше, если ты ходишь на факультативы, — голоса Тарани почти не слышно — девочка по пояс залезла в недра холодильника, пытаясь среди заготовок отыскать бутылку с соком, оставленную здесь на прошлой неделе.
— Не будем отвлекаться. Мы собрались для обсуждения конкретной проблемы, — Вилл толкает Ирму в бок, вынуждая подругу уступить место на диване. — Нашла! — выныривает Тарани, вскидывает руку с соком, словно с трофеем. — Девочки, я вас прошу, — Вилл все еще пытается привлечь их внимание. Калеб со вздохом опускается на стул напротив. — Что там у тебя? — Не совсем у меня, — девочка наклоняется, чтобы вытащить из рюкзака в форме лягушки в несколько раз сложенную листовку. — Вот. Увидела сегодня по дороге в школу. На бумажном квадратике — фотография рыжеволосой женщины. Она слегка растерянно смотрит в камеру, сжимая в руке бумажный стаканчик. Калеб думает, что портрет был сделан явно неожиданно: по крайней мере на Меридиане никто не позирует для картины с растрепавшейся прической и без надлежащего праздничного наряда.
— Это фотография со Дня Колумба. Мартин сделал для школьной газеты портреты всех преподавателей, — Корнелия опускает голову Калебу на плечо, забирая листовку из его рук. Парень, кажется, и не против вовсе — он очарован запахом ее волос и кожи, таким близким, обволакивающим. Вдыхая аромат ванили и цветущей вишни, Калеб прикрывает было глаза, как вдруг замечает косой насмешливый взгляд Ирмы, и тут же дергается, отвернув голову. Стражница воды хмыкает. — Александра Ребекка Фостер, — громко читает для всех Корнелия. — Дата рождения: 13 апреля 1977 года. В последний раз видели около дома родителей на Вашингтон Лейн 20 Ноября между 17:00 и 17:30. 21 Ноября машина девушки была найдена в пятнадцати милях к западу от Хитерфилда. Предположительно была одета в голубые джинсы и черный свитер. Если вы обладаете любой информацией, которая может помочь в поисках, свяжитесь с ее семьей по номеру телефона …
Она замолкает и какое-то время никто не произносит ни слова, пока Тарани не хлопает ладонями о поверхность стола. — Но мы-то знаем, где она, — произносит девочка громче обычного, оглядывая присутствующих. — Полиция может сколько угодно искать, но они останутся ни с чем. Это мы должны найти мисс Фостер. — Постойте, я не понимаю. Ваша учительница пропала, но вы-то тут причем? — спрашивает Калеб, раскачиваясь на стуле. — При том, что она на Меридиане, — ответ Вилл обухом обрушивается на голову вождя повстанцев. — Что? — он отклоняется назад слишком сильно и, не справившись с гравитацией, падает на спину, барахтаясь, как коричневый жук. Корнелия охает и тут же бросается к Калебу, помогая подняться. Остальные девочки обмениваются короткими смешками. — Мы нашли портал недалеко от того места, где позже обнаружили ее машину, — принимается за объяснения Вилл. — И перцовый баллончик на той стороне Завесы, — добавляет Хай Лин, все это время почти не принимавшая участия в разговоре.
— То есть, ваша школьная учительница, — Калеб подходит к столу, потирая ушибленный затылок, перечитывает ориентировку. — Уже неделю, как где-то на Меридиане — в мире, кишащем опасностями — а вы только сейчас спохватились?
— Ну вообще, бабушка говорила, что там время движется медленнее. — О, ну это ведь все меняет. За четыре дня ее конечно же никто не успел сожрать! — Калеб, не язви. Лучше помоги нам придумать план.
— План? Ну не знаю. Может быть, лучше поищем иголку в стоге сена? Сдается мне, ее мы найдем быстрее, чем одну женщину в целом мире! — Он прав, затея обречена на провал, — приглушенно произносит Ирма в подушку. — Нет, вы оба не правы. Мы должны начать с малого — с места, где нашли баллончик — постепенно увеличивая радиус поисков. Нам придется осмотреть каждое болото, каждую расщелину. — И желудок каждой местной твари, — с ухмылкой перебивает речь Вилл вождь повстанцев.
— Калеб, перестань! — просит Корнелия. Кажется, от мысли о чьих-то внутренностях ей становится плохо. — Но если ей все же удалось добраться до ближайшего населенного пункта? — размышляет Тарани. — Вот именно, мы должны проверить! — Вилл с благодарностью смотрит на подругу. — Калеб, а ты сможешь распространить такие листовки в Запретном Городе? — спрашивает Хай Лин. — Точно! Вдруг кто-то из сопротивления видел мисс Фостер! Калеб соглашается. Он решает, почему бы и нет. Хай Лин размножит ориентировки при помощи этой непонятной машины в углу, а он отдаст их Олдерну. Заодно проверит, как там дела, принесет немного провизии — сколько сможет унести в рюкзаке. Возможно, даже организует с ребятами налет на королевский обоз.
Мысль о таком скором возвращении домой греет Калеба сильнее сотни костров. Пусть девочки играют в следопытов — он займется действительно важными делами. Если эта женщина и правда на Меридиане, то она уже наверняка мертва.
Калебу довелось видеть, как его мир перемалывал сильнейших мужей, лучших воинов. Разве сможет одна неподготовленная Земная женщина выстоять?*** Сложнее всего смириться с отсутствием таких привычных на Земле вещей, как канализация, электрическое освещение, центральное отопление, музыка. А еще — вкусная еда. В замке кормят отвратительно. То есть, возможно, определенные личности здесь питаются как короли, вот только Александра в их число явно не входит. Она может понять причину, по которой в начале зимы в ее ежедневном рационе отсутствуют свежие овощи и фрукты. Может, хотя бы попытаться привыкнуть к пресности местной пищи, к отсутствию ставших привычными специй и недостатку соли. К тому, что вместо сахара здесь используют мед. Может, привыкнуть, но, черт возьми, она готова продать душу за пиццу с салями, за огромную тарелку салата, за сочный бургер, или хотя бы за одно единственное приторно-сладкое пирожное из французской кофейни в центре Хитерфилда.
Что ж, хотя бы вино тут неплохое. На пятый день жизни в замке у Александры складывается что-то похожее на распорядок дня. Ложится она под утро, когда луна уже готовится уступить небосвод скупому зимнему солнцу. По этой причине девушка пропускает завтрак, который приносят едва ли не с рассветом, и после быстрого перекуса возвращается к книгам, стремясь извлечь из них как можно больше информации за короткий световой день.
Когда же вновь темнеет, Александра торопится в противоположное крыло, с астрономическими картами подмышкой. Там, в самой высокой башне, она настраивает телескоп, обнаруженный совершенно случайно во время осмотра замка. Долгие часы она проводит наедине с небом, рассматривая невиданные раньше звезды, лишь изредка отвлекаясь, чтобы записать свои расчеты и наблюдения. И тогда висящая почти абсолютная тишина нарушается скрипом пера, а на стенах заводят свою пляску тени, отбрасываемые капризным пламенем масляной лампы. Обычно девушка начинает собираться назад, когда измученные ночным бдением стражники в полудреме облокачиваются друг на друга, а поэтому весь путь до комнаты сопровождается их недовольным ворчанием.
Но в этот раз к звуку их голосов неожиданно примешивается еще один. Александра останавливается, когда слышит чьи-то горячие перешептывания в коридоре. Она предупреждающе подносит палец к губам, делая знак своим конвоирам не шуметь, и осторожно выглядывает из-за угла.
В неровном отблеске факела она видит замершую в объятиях пару, и тонкие женские руки, подрагивающие на мужских плечах, и ее распущенные светлые волосы, и его причудливый синий наряд, расшитый золотыми птицами. Чтобы в полной мере удовлетворить свое любопытство, Александра делает маленький полушаг вперед. Ей даже на руку, что эти двое так заняты друг другом.
Тусклая луна выглядывает из-за облаков, и в ее холодном свете пара любовников кажется Александре парой призраков.
Чья-то рука в железной перчатке тяжело опускается на плечо девушки, и она вздрагивает, едва сдерживая вскрик. Не хватало еще, чтобы ее акт почти что вуаеризма заметили. Впрочем, эта парочка, кажется, и мамонта не заметит, окажись он сейчас в коридоре. Недовольно подняв бровь, Александра переводит взгляд с одного стражника на другого. — С Вами все в порядке? — спрашивает (причем довольно громко) тот, что с бородой, — она и рада бы запомнить их имена, но караул слишком часто меняют. Александра прижимает пальцы ко рту, оборачивается, готовясь провалиться под землю со стыда быть замеченной. Но мужчина что-то шепчет спутнице на ухо, и та звонко смеется в ответ. ?Ну точно — и мамонта не заметят!? — Госпожа?
?Тише!? — Послать за лекарем? Госпожа Александра!
— Да не кричите вы так, идиоты! Или хотите, чтобы они нас заметили? — она даже не шепчет — шипит практически на грани восприятия человеческого уха.