Глава 59 (1/2)

Исчезновение отца выбило ее из колеи и подействовало как ушат ледяной воды. Беллатрикс все родичи, не сговариваясь, старались лишний раз не тревожить, кроме, разве что, маменьки - но она была далеко. Так было лучше для всех.

Беллатрикс отдавала себе отчет в том, что не вынесла бы постоянного присутствия собственной матери. Слишком уж сложным человеком была супруга Сигнуса Блэка. Никто из ее родни не мог похвастаться легким характером или добротой к чужим, но мать умела быть невыносимой. А дочери были главным из разочарований бывшей Розье...

Она мечтала совсем о другом. Вместо трех избалованных принцесс получила своевольных чертят с чисто блэковскими устремлениями в жизни. Матушка, сколько Беллатрикс помнила, пыталась переделать их, исправить, привить то, что надлежит леди. Отчасти ей это удалось, все три сестры были красавицами и были прекрасно воспитаны. Завидные невесты. До недавнего времени - она навеки опозорена и мало найдется смельчаков, способных предложить ей брак. Андромеда решительно оборвала почти все связи с высшим светом, где родилась и где ей надлежало быть. Умная сестричка поставила на любовь и не ошиблась. А Цисс матушка ненавидела с тех пор, как узнала о страшном даре дочери.

Отец всем им был намного ближе и дороже. Строгий, даже сухой, Сигнус Блэк больше всего на свете любил своих дочерей. И гордился ими.

Похищение отца заботливые родственники скрывали так долго, как только представлялось возможным. Но она - Блэк, и вешать лапшу на уши, пусть и филигранно, долго все равно не получится.

Беллатрикс простила им скрытность, потому что услышав о том, что отец в плену, она осела на пол от резкой дурноты. С тех пор начались сильные боли в животе. Срочно вызванный медик оказал помощь и приказал не волноваться, если она не хочет преждевременных родов.

Маленькие, но сильные ладошки погладили большой живот. Беллатрикс сжала зубы. Как бы ей ни хотелось сейчас мчаться и спасать отца, она должна оставаться в постели, другого просто не дано.

Наверно тогда, свернувшись на холодном полу, Белла впервые почувствовала страх за еще не рожденного ребенка, пусть нежеланного, но, все демоны Инферно, - это ее сын! Именно в тот момент, когда ее осторожно переносили на диван, а тетка Вальбурга шептала заклятия, Беллатрикс полностью осознала, что будет защищать малыша от всех. Никто и никогда не посмеет сказать ее сыну, что он ублюдок!

Вставать было категорически запрещено, и скрипящая зубами Белла пила зелья, ела и старалась думать о хорошем, чтобы не впадать в панику и не чокнуться. Она читала малышу, уверенная, что восьмимесячный сын не только ее слышит, но и понимает. Верный Кричер откуда-то притащил книги сказок, принадлежавшие еще тете в глубоком детстве. Было невероятно забавно представлять величественную Вальбургу маленькой девочкой. Трудно было вообразить, что их вечно стервозная до последней крайности родственница была той милой девочкой, о которой так упоенно рассказывает старый эльф.

Встать ей позволили только через два дня. Беллатрикс, задыхаясь в четырех стенах, приказала вынести кресло в сад и, завернувшись в соболий палантин, просидела там несколько часов, окутанная согревающими чарами. Новостей об отце по-прежнему было ничтожно мало. Они точно знали, что он еще жив, и все. Дядя просил не волноваться, обещал, что все будет хорошо. Но Беллатрикс ясно видела, что обычно непрошибаемый Глава Рода сильно встревожен.

Повинуясь внезапному капризу,чтобы отвлечься, она поменяла комнату, где должна будет находиться детская. И хотя раньше ненавидела подобные занятия, сама отдала распоряжения насчет мебели и наилучшего устройства для малыша. Даже уделила время детским вещам, которые срочно шили, потребовала изменить чары и вплести во все эти детские рубашечки, шапочки, ползунки волос единорога для лучшей защиты. Ее ребенок Блэк, и у него должно быть самое лучшее. Все вещи делали домовые эльфы, только грязнокровки и нищеброды заказывают детские вещи в лавках у портных. Даже со всеми клятвами велик риск подцепить порчу или сглаз, а то и проклятие. Беллатрикс слышала, что некоторые маглокровки, покупая вещи детям, не берут дополнительных клятв - дикость, уму непостижимая. Она цинично усмехнулась. Поэтому-то они и мрут как мухи после тепличных условий Хогвартса.Дверь открылась без стука, в этом доме так входил только один человек. Так и есть, в проем просунулась небрежно причесанная черноволосая голова с редкой проседью. Дядюшка, несмотря на безукоризненный туалет, выглядел усталым. Уж она точно знала, чтобы вымотать такого гуляку и балагура нужно что-то большее, чем пара бессонных ночей.- Есть новости? - она осторожно привстала.- Нет, - Альфард Блэк улыбнулся, как умел только он, тепло и очень ярко. - Я зашел проведать любимую племянницу.

От такой лести Беллатрикс неприкрыто и чуть устало вздохнула. Дядя никогда не меняется. А ведь всей семье известно, что этот паяц и повеса больше всех любит Сириуса, и тот отвечает ему взаимностью. Тетка в сердцах не раз повторяла, что непутевый братец испортил ей еще и сына.- О чем думаешь, прекрасная Беллатрикс?

Белла усмехнулась и осмотрела себя - синие круги под глазами, бледное лицо, огромное пузо и опухшие ноги, точно прекрасна...- О пеленках, - в свою очередь решила она ответить любезностью на любезность и немного шокировать дядюшку.- Либо мир перевернулся, либо ты не моя племянница? - Альфард в притворном ужасе дернулся.

Смех вышел чуть напряженным, но от этого не менее искренним. Беллатрикс любила своего непостоянного дядю, вечного шутника и искателя острых ощущений. Любила, но никогда не понимала. Альфард Блэк был загадкой, как открытая шкатулка с сотней потайных отделений. Он жил в свое удовольствие, наплевав на мнение света и семьи. Могущественный маг, которому обещали блестящее будущее, много лет прожигал жизнь, ничего не делая и ни к чему не стремясь. Он мог позволить себе любую выходку, и нетерпимые родственники закрывали на это глаза. Иногда казалось, что дядя таким образом что-то глушит в себе, что-то такое сильное, что если остановиться даже на секунду, умрешь. Потому что у весельчака бывали пустые глаза давно мертвого человека.- Дядя, давно хотела спросить, - Беллатрикс закусила губу от волнения. - Почему ты так и не женился?- Осчастливить одну и оставить несчастными сотни прекрасных дам, - он шутливо поцеловал ей руку. - Это не для меня... А если серьезно, девочка, это долгая и очень грустная история. А тебе сейчас не нужны лишние переживания. - Это как-то связано с тетей? - вслепую спросила Беллатрикс, верная привычке не отступать, не докопавшись до сути. И по вмиг похолодевшему лицу Альфарда поняла, что попала в точку.- Ты так хочешь знать? - мужчина сжал ее руку и чуть печально улыбнувшись продолжил. - Ну что ж, я расскажу... Не поверишь, моя дорогая Белла, этот потасканный повеса, что сейчас сидит перед тобой, был когда-то молод, - иронично произнес Альфард Блэк. - Молод, дерзок и избалован, как может быть избалован ребенок, родившийся в семье, чье богатство и власть равнялись с королевскими. И у этого самоуверенного мальчика была сестра, редкая красавица. Несмотря на скверный характер обоих, они прекрасно ладили. И я когда-то обожал девочку, которую зовут Вальбурга. Но впрочем, речь не об этом... Самовлюбленный нахал, для которого не было слова нет, однажды влюбился по уши. Видишь, какая банальность? Просто история о Золушке и принце. Но у этой сказки был другой, трагичный конец... Ведь у принца не было отца, который презирал тех, в ком течет хоть капля нечистой крови. И сестры, которая не смогла смириться, что сердце брата украла нищая полукровка. Ее звали Маргарита, и она была прекрасна, - Альфард Блэк расстегнул ворот рубашки и вытащил небольшой золотой медальон. Нажав пальцем на хитрый замок в виде цветка, открыл крышку, показывая маленький портрет задумчивой девушки поразительной красоты с тяжелыми золотыми косами. - Она была почти ангелом или феей, если тебе больше так нравится. Рядом с ней мир был светлее, а время текло по-другому. Моя единственная королевна полюбила меня, хотя ухаживал я отвратительно и был, наверно, смешон, таскаясь за ней преданным щенком. Мы собирались втайне пожениться и уехать как можно дальше. Но сестра решила, что такой позор нельзя допустить, и рассказала отцу... Я не успел ничего сделать, Маргарита умирала у меня на руках. "Сон Морганы" - и спасения нет. Тогда я поклялся, что никогда, слышишь, никогда не предам ее память, она была единственной и ей останется. Я буду любить ее всегда. Вот так вот, Беллатрикс, у меня не будет ни жены, ни детей.

Они помолчали, а потом маг заговорил словно через силу.- Вальбурга... я не смог ей простить и не прощу никогда. Только на страницах книг возможен счастливый союз между благородным и простой девушкой. За мою мечту заплатила жизнью она, - он нежно коснулся портрета и резко захлопнул крышку. - Твоя тетушка величает меня позором рода, но терпит, несмотря на все выходки. - Я, наверно, понимаю, - Беллатрикс обняла дядю. - Мне очень жаль.- Не стоит, девочка, - Альфард снова улыбался. - У меня есть память, а это, поверь, не так уж мало. Рано или поздно я верю, что снова увижу ее.

Дядя ушел, а Беллатрикс долго обдумывала его откровение, понимая, что смотреть на него как раньше больше не сможет. Дядя дал ей хороший урок.

Она сидела на стуле, распутывая гребнем волосы, и думала об отце - сестра, Орион, Вальбурга не нашли времени, чтобы зайти и сообщить ей новости. А может, их вообще не было? Беллатрикс меньше всех была склонна к напрасной панике, она знала, отец сильный и умелый маг. Но страх за родного человека был сильнее любых доводов рассудка, а тут еще и полная неизвестность. Раньше она не ждала бы тихо новостей, а сама в первых рядах вызволяла отца.

Но нужно было быть полной дурой, чтобы рваться в бой на восьмом месяце беременности. Именно по этой причине она ждет новостей.

Нежеланная беременность и пережитая трагедия научили ее опасному терпению. Беллатрикс один раз оступилась, поступила опрометчиво и заплатила растоптанной жизнью. И положением "соломенной вдовы", как метко выразилась маменька.

За эти месяцы заточения в доме ее ненависть не утихла. Она стала острее. Белла отложила свою месть, дала себе время на вынужденную передышку. За нее сейчас сражаются другие.

Как же ей надоело безобразное неповоротливое тело, вечные перепады настроения и затворничество, пусть и добровольное.

На то, чтобы вернуть прежнюю форму, уйдет несколько месяцев. Она уже решила, что после рождения ребенка вернет часть той жизни, которой жила до того страшного дня. Ей необходимо научиться жить, зная, что прежнего не будет. И мало утешения, что виновник ее позора сдох. Есть еще Лорд и та тварь, посмевшая осквернить ее разум. Месть - это все, что у нее осталось.

Вернуться в свет с гордо поднятой головой она сможет только в одном случае - если заставит змеиные языки недругов замолкнуть навсегда. Ее ребенок не будет ублюдком, ведь он рожден в самом что ни на есть законном браке. А она честно овдовела. Скоропостижная кончина старшего сына почившего супруга и его брата открывала дорогу ее ребенку к титулу. Сколько там осталось Селвинов? Один, который сейчас носит звание главы семьи, самый младший сын урода-муженька. Уж Нарцисса постаралась, чтобы досадная помеха не прожила долго и не успела наплодить детей.

От Селвинов останутся одни женщины и ее сын. С ненавистными суками она разберется. Тем более, что как опекун прямого наследника она будет иметь немалую и полностью законную власть. Выдать замуж подальше и забыть. Благо, данные дамы завидными невестами не являются, но найдется отребье, согласное на все ради хорошего приданого. А Беллатрикс не собиралась скупиться, раздав змей в чужие рода, она сможет быть полностью спокойна - их дети наследниками уже не будут.

***Лорд Поттер недовольно дернул бровью и пригладил поседевшие волосы. Давненько сын не терял над собой контроль настолько, что его приходилось успокаивать силой. Джеймс держал себя в руках в большинстве случаев, но, как сегодня выяснилось, бывают и досадные исключения.- Успокоился? - Карлус подал руку сыну, помогая встать с пола. - Ну что же, теперь можем и поговорить.

Для него неприятным сюрпризом было то, что единственный наследник настолько привязался к своему сокровищу, что готов был ее защищать против любого, невзирая на степень родства.

Жасмин Блад в данный момент тихо спала, истощенная допросом и сывороткой правды, которую им пришлось применить, хотя Джеймс был категорически против. Но верить на слово девочке, которая говорит просто-таки невозможные вещи? - Разговор можно отложить, - предложил Карлус, с жалостью смотря на сильно потрепанного наследника. Взбесившегося Джеймса пришлось успокаивать прямым давлением силы, ни на что другое сын в запале не реагировал. Даже прямой приказ Главы Рода с легкостью проигнорировал.- Нет, поговорим сейчас, - Джеймс на дрожащих ногах дошел до ближайшего кресла. Отец вразумлял его без всякой жалости, доказывая, что для бунта он еще не дорос. Но если будет необходимо, он поступит так еще раз. - Отец, что бы ни говорила, во что бы ни верила Жасмин, ее жизнь на первом месте.

Наследник уперся отнюдь не метафорическим рогом, и сдвинуть его с места было практически невозможно. Лорд Поттер любил сына, гордился им, но не собирался идти у него на поводу, когда дело касалось безопасности их всех. Но так же он осознавал, что действовать нужно крайне осторожно, со всей деликатностью. Другого сын ему никогда не простит.- В то, что рассказала мисс Блад, невозможно поверить... Но под дозой Сыворотки правды не лгут, а это значит, Жасмин действительно верит в то, что говорит. - Карлус прошелся по кабинету, слегка прихрамывая на правую ногу. Сын все-таки достал его. - На мыслях твоего сокровища такой мощный блок, что его не смог пробить мастер.- Второй попытки не будет, отец, - уверенно заявил Джеймс. - Этот урод, мастер недоделанный, довел Жасмин до потери сознания. И неизвестно что будет, если мы попытаемся снова... - он усмехнулся. - Я не смогу стоять и смотреть на это снова.

Лорд Поттер едва удержал едкий комментарий, готовый сорваться с языка. И в первую попытку Джеймс не был особенно сдержан, особенно увидев, что Жасмин ментальные практики причиняют боль. Именно он успел заметить, как она побледнела, и подхватить на руки, когда потеряла сознание. Именно Джеймс стоял над душой колодомедика воплощением всех наказаний и угроз, пока несчастный не уверил, что угроза миновала.