Глава 8 (1/1)

?Все мы одинокие существа из плоти и крови?— и лишь по всяческим подземным кабелям, телефонным проводам и еще черт знает чему иногда замыкаемся друг на друга. Ужасно несовершенная система. То линия перегружена. То нужные цифры не вспоминаются. То какой-нибудь осел ошибся номером.?Харуки Мураками, ?Дэнс, дэнс, дэнс? Самый неоценимый вклад во вселенскую копилку вранья внесла мобильная телефонная связь, и дело здесь, к сожалению, не только в том, что затирать всякую чепуху собеседнику проще, не глядя ему в глаза, а в том, что поток искаженной информации начинается многим раньше непосредственно самого общения?— с момента создания контакта в телефонной книге. Все почему-то стараются как можно заковыристее записать того или иного человека не то набивая ему цену, не то делая его чуточку интереснее, чем он есть в жизни, и оттого лучше даже не интересоваться, как ты сам записан у знакомых. Так и получается, пока для кого-то ты ?Любимый?, ?Белый грузин?, ?Моя бородатая богиня? или ?Еблан не брать?, в жизни ты обычный, допустим, Андрюшка, который ужаснулся бы, узнав этот ворох навешанных на себя социальных статусов?— ужаснулся и никогда больше не позвонил, а потом как тот самый Горьковский промышленник Бугров побежал быть креститься и с мылом мыть руки. Когда мобильная связь вышла на новый уровень, предоставив своим пользователям выход в интернет почти из любой точки, счетчик неправд вообще вышел из строя, попросту перегорев от слишком большой нагрузки, потому что с появлением социальных сетей, помимо старой функции прямого общения с кем-то путем диалога, появилась вообще дьявольская возможность контачить, не говоря друг другу ни слова. Стоит опубликовать какую-то запись или фото в блоге, и все, у знакомых отпадает возможность интересоваться, как дела, где человек находится и с кем, в то время как у близких наоборот встает почти прямая необходимость удостовериться: ?У тебя, правда, все так??, ?Ты реально сейчас там?? и ?Ты действительно с этими людьми??, потому что, черт знает, может, человеку просто приспичило поностальгировать или заметки с галерей почистить, вот он и льет всякое по поводу и без, и в этом, пожалуй, заключается особая прелесть. Телефон Арсения в кармане брюк напоминает о себе ровно в тот неподходящий момент, когда он с грацией циркового клоуна костяшкой пальца тычет кнопку нужного этажа, и своеобразная посылка из контейнеров от Сурковой в руках опасно кренится, буквально угрожая: ?Потянешься к телефону, и тебе крышка?, потому что должна же остаться целой хоть одна, если Арсений уронит все это добро прямо на пол злосчастного лифта. Рисковать он не решается, не хватало еще в муках совести драить в ночи стены и ободранный казенный линолеум в Сережином лифте. Квартира Матвиенко встречает Арсения закономерной?— и если уж на то пошло, оглядываясь на свое собственное жилище, привычной?— тишиной. Он стягивает ботинки, не удосуживаясь даже нагнуться?— просто помогает ногами высвободиться из обуви, не развязывая шнурков, потому что руки заняты контейнерами и пакетом,?— и неизвестно, изменилось бы что-то в его способах, не будь в руках доверенного Оксаной груза. Головная боль не возвращается и даже не напоминает о своем прежнем присутствии, и это доставляет помимо удовольствия какое-то приятное волнение от грядущих посиделок, потому что по-старперски уходить в кровать от компании, собранной Матвиенко, было бы невежливо, а оставаться с дотошной мигренью?— невыносимо. Арсений пристраивает все добро из рук на первую же горизонтальную поверхность кухни и идет в уборную?— умыться не помешало бы, да и вообще в зеркало посмотреть, хоть он и догадывается, что там увидит?— усталые красные глаза, не самая идеальная борода и наверняка не лучшего оттенка румянец от всех этих марш-бросков с утяжелителями. Прикидывая, сколько времени у него в запасе перед тем, как Сережа с ребятами появятся в квартире, Арс находит логичным переодеться, потому что а) щеголять по дому в уличных шмотках он не фанат, б) этот аутфит ему за вечер уже порядком поднадоел, да и кожа под одеждой?— пусть и не совсем теплой?— начинает неприятно тереться о ткань, и это Арсений еще учтиво молчит о том, как чувствуют себя ноги, которые за несколько часов в ботинках успели взопреть, как минимум, трижды, что для него вообще миникатастрофа?— тапочки в чемодане ущемленно ждут своего часа. Параллельно сравнивая в голове питерское и лондонское время, он успевает натянуть на себя серую домашнюю футболку и легкие хлопковые штаны, прежде чем из коридора доносится гул голосов и смеха. Уже будучи готовым выйти к Сереже и гостям, он немного тормозит на пороге, потому что вспоминает о необходимости проверить собственный телефон, на экране которого он уже в следующую секунду читает лаконичное сообщение от Ани: ?Даже не думала, что останусь настолько довольна вечером. Давно такого не было. Спасибо?. Отправив в ответ, что он и сам удивлен тем, как все хорошо прошло, Арсений еще раз нехотя задумывается чуть глубже примитивного поверхностного впечатления над всеми произошедшими событиями, касающимися уже конкретно его, а не вечера в целом. Антон. Арсу до сих пор непонятно, что стало причиной такого поведения Шастуна в свою сторону. Выбирать приходится между диалогом на улице, их поведением на сцене и совокупностью этих двух моментов в целом, и по числу взаимодействий это кажется одновременно незначительным и огромным, потому что, по сути, всего за две ситуации говна и не только Арс нахлебался сполна. Окончательный его вердикт останавливается все же на совокупности, потому что первая причина для такой порции негатива кажется ему глупой, а вторая?— не совсем логичной, учитывая, что гостям по реакции понравилось выступление, а для комика ведь это должно быть определяющим фактором. Сделанный вывод ситуацию не упрощает ни на толику, потому что через него отчетливо проблескивает какая-то личная неприязнь ко всему Арсению и его поступкам, и это только подкидывает дополнительных вопросов. Эти мысли закономерно выводят Арсения на дурацкое предположение, что сформированное отношение Шаста в принципе могло бы быть вызвано его осведомленностью в их с Русланом договоренности, но эта гипотеза вообще кажется полнейшим сюром и абсурдом, потому что, знай Антон об отношениях Белого и Кузнецовой, Ира не стала бы сбегать от глаз Арса с таким стыдом, а Руслан стараться поговорить, да и что вообще за история у них там такая, если допускать вариант, что Шастун в курсе всего. От мыслей об этом логично хочется поежиться, как бы скидывая всю эту не свою даже грязь. Вариться в котле измен и грязного белья интересно только на первых порах, потому что каждый человек, даже осознавая всю неправильность, все же тянется к своеобразной таинственности, которая так или иначе всегда окружает любое предательство. Арс вспоминает события пятилетней давности, связанные с Аней, и ловит себя на мысли, что ему на первых порах тоже было интересно, тоже хотелось быть в курсе событий, а потом, стоило копнуть чуть глубже, утолить первичное любопытство и стало тошно, потому что это абсолютно закономерный процесс, как синяк после удара. Рано или поздно мозг все равно берет бразды правления в свои руки, и осмысление происходящего вгоняет в эмфатический диссонанс, потому что, если будучи непосредственным участником измены, ситуация и ее решение находятся в твоих руках, и изменение обстановки вполне возможно при желании, то находясь на позиции лишь стороннего зрителя, боль, вызванная сочувствием к любой из сторон, будет преследовать и выматывать, в той же степени, что и осознание невозможности повлиять на общую картину. Судя по звукам, за пределами комнаты Арсения происходит какая-то вакханалия, потому что вопли Сережи и Стаса смешиваются со смехом Димы, криками Оксаны и кашлем Шастуна, на фоне которых мразотной айфоновской мелодией разрывается чей-то телефон. Что там могло произойти, известно, одному богу, не считая участников, и Арс не без фырканья спешит приоткрыть для себя завесу этой тайны, выходя из спальни. Не сказать, что увиденное сильно проясняет ситуацию, потому что что вообще может проясниться, глядя на стоящего посреди кухни красного, согнувшегося пополам и заходящегося в демоническом кашле вперемешку со смехом Шастуна, прыгающую вокруг него Суркову и трех идиотов, которые ржут чуть поодаль. ?— А что здесь…? —?Арс даже не договаривает, потому что все внимание концентрируется на наблюдении. —?Это Шастун, знакомься,?— в открытую ржет Сережа, смахивая то ли бутафорскую, то ли реальную слезу. ?— Ой Сереж, помолчи, а,?— Оксана фыркает, ударяя Матвиенко полотенцем в своих руках,?— Просто Антон хлебнул остро-соленую заправку для салата, думая, что это кола,?— Оксана недовольно раскладывает по полочкам случившееся и, замечая, что Антона, по всей видимости, немного отпускает, раз он выпрямляется и почти перестает кашлять, уходит в коридор, бросая короткое: ?Пойду отвечу наконец?. ?— Какому еблану пришло в голову перелить эту жижу в бутылку от колы, блять,?— Шаст тут же снова ударяется в неконтролируемый кашель, и Арсений то ли из каких-то гуманистских побуждений, то ли просто от того, что ближе всех стоит к холодильнику, достает оттуда бутылку воды, тут же протягивая ее этому ?счастливчику?. Глаза у Антона красные, с едва проступившей пеленой слез, из-за которой он наверняка даже не различает, с чьих именно рук принимает воду, потому что слышать от него в ответ сдавленное ?Спасибо? Арсению дико?— более правдоподобно было бы отхватить на этот жест доброй воли что-то в духе: ?В жопу себе эту бутылку засунь?,?— но так или иначе, Арс рад, что нет ни намека на начало новой словесной перепалки. У Сережи просторная кухня, но сейчас, собрав в себе шестерых взрослых людей, она кажется каким-то тамбуром, будто в старой электричке, куда стекаются абсолютно разные люди, но с одной целью. Оксана с телефоном, зажатым между плечом и щекой, бегает от шкафов к холодильнику и столу, примеряя на себя роль скатерти-самобранки?— дома она нравится Арсению многим больше, потому что в ней не остается той напускной собственной важности, которую она демонстрирует обществу. Сейчас она накрывает на стол, и это производит впечатление уюта. Стас болтает о чем-то с Димой, стоя у самого выхода на балкон, и пусть Арс понятия не имеет, о чем они там шепчутся, это не вызывает в нем негатива или неудобства, которые появляются обычно при виде шушукающихся людей. Сережа стоит рядом, но залипает в телефон, бедром упираясь в один из множества кухонных шкафов, и хмурится чему-то своему?— наверняка, снова какие-то рабочие моменты. Антон усаживается на угловой диванчик к столу и тянется выхватить с него что-то, наверное, чтобы заесть неприятное ощущение во рту после приступа кашля, а может и потому, что они ничего не ели толком в Дюжине, хоть официанты и следили за тем, чтобы на их столе, как и на любом другом в зале, всегда в изобилии имелись куча тарелок с разного рода закусками от легких до более серьезных. ?— Антон, ну подожди всех,?— возмущается Оксана, глядя на то, как Шаст полноценно пододвинул к себе тарелку с мясной нарезкой. ?— Окс, не манди, пусть ест, мы ж не на выставку стол собираем,?— посмеиваясь, с какой-то особой мягкостью и теплотой в голосе пресекает ее замечания Сережа, а следом обращается уже к Антону:?— Шаст, там овощи твои любимые на гриле в черном контейнере, вилку дать? —?и видя кивок жующего Антона, который уже принялся высматривать на столе нужную тару, Матвиенко тянется к навесному шкафу, подавая ему прибор. ?— Стас, открой вино пожалуйста,?— Суркова буквально впихивает Шеминову в руки бутылку и штопор, снова втягиваясь в круговорот ?холодильник-гарнитур-стол?. Арсению неожиданно тепло от всей этой суматохи, будто он снова 20-летний студент, приехавший к родителям на праздники. До его слуха доносятся приглушенные общим гулом фразы и негромкий смех присутствующих. ?— Сереж, подай тарелку. ?— Да чего посуду марать?* ?— Ты посудомоечную машину пожалеть решил? ?— И ты туда же! Окс, держи.* ?— Дим, как там Тео? Катюха устает? ?— Все устаем, даже Савина. ?— Демид тоже разбойник.* ?— Шаст, ты, кстати, переобулся уже? ?— Недели две назад. Арсению хорошо. Бесконечная череда вьющихся в воздухе вопросов сливается в размеренное полотно негромких голосов, не имея ничего общего с какофонией или тупым комариным шумом, который обычно появляется при слиянии нескольких разговоров. В воздухе повисает амбре из смешивающихся воедино запахов жареного мяса, чеснока, розмарина и чего-то очень свежего, как от салата, потому что Суркова успевает разогревать в микроволновке ребрышки, заправлять овощи и нарезать все, что только попадает ей под руки от сыра до апельсинов. Арсений ловит себя на мысли, что, находясь с едва знакомыми?— не считая Сережи?— людьми на такой небольшой площади, не чувствует смущения или неловкости, но все равно не может назвать себя частью всего того таинства, что открывается при совместном занятии домашними делами, будто он эту атмосферу в себя принял, а она его нет. От этого не больно и не обидно?— от этого никак, потому что Арс понимает, что он, по сути, чужой для них человек, а все эти действия ребят выглядят такими слаженными и четкими, словно каждый знает свои обязанности на интуитивном уровне. ?— Арс, помой виноград, пожалуйста. Арсений замирает, когда видит, как Антон одной рукой продолжая орудовать вилкой, второй, не глядя, подает Оксане пакет с ягодами, а она в свою очередь впихивает его Арсению в руки. Теперь можно даже представить?— на секундочку всего, на ничтожно малое чуть-чуть,?— что он тоже не чужой. Он тоже часть этого маленького мирка, который они меньше, чем за полчаса, собрали из ничего, имея в арсенале только шесть совершенно разных вселенных. Закончив с подготовками, все усаживаются вокруг стола, не споря ни о рассадке, ни о чем-либо другом, и тот самый отстроенный мирок затихает, будто замирает на жалкую миллисекундочку, как между вдохом и выдохом. Арсений занимает один из стульев рядом с тем самым угловым диванчиком, где уже сидят Антон, Стас и Дима. Оксана с Сережей тоже делают выбор в пользу таких же кресел, замыкая этот круг из собравшихся. ?— Давайте выпьем,?— звучно объявляет Дима, приподнимая со стола бокал с уже налитым в него виски приятного янтарного оттенка,?— Серег, сразу. Еще раз поздравляю. Уровень невероятный, горжусь, что знаком с тобой, и рад, что могу называть тебя другом,?— заканчивает он и тянет руку выше, призывая всех чокнуться. ?— Завернул-то, а, гусь! —?смеется Матвиенко и то ли от температуры в квартире, то ли от смущения немного краснеет щеками,?— Спасибо, Поз. Давайте,?— высокий стакан, наполненный колой?— а как же, это же Матвиенко?— звучно стукается о подставленный Димин, а после звон становится громче, потому что их примеру следуют все собравшиеся.***?Умная пепельница предпочитала не влезать во всю эту кашу. Пепельница, кофейная чашка, сахарница, чек-все слишком умны и делают вид, что не слышат. Дурак здесь один только я.?Харуки Мураками ?Дэнс, Дэнс, Дэнс? Арсений упускает момент, когда спокойные посиделки приобретают формат тех самых ?ночных разговоров на кухне?, и опоминается только когда Оксана негромко включает музыку с колонки. Музыку тоже ?ту самую??— от Бумбокса и Любэ до Зверей и Стрыкало. Если попытаться разобраться, за чем именно Попов следил большую часть вечера, то ответ будет почти однозначный?— Сережа и Оксана. Он наблюдает за ними и по-прежнему не понимает, что у них за отношения, потому что в принципе по ним обоим можно составлять психологические модели: по Матвиенко?— как ведет себя заинтересованный мужчина, а по Сурковой?— как общаться на грани флирта. Арсу не должно быть до этого никакого дела, но он смотрит, стараясь не отрываться, сразу по двум причинам. Первая: от ребят веет такими повальными доверием и теплотой к друг другу, что кажется, будто смотришь незамысловатый ромком, где актеры 5 сезонов ходят вокруг да около до самой последней серии, а ты сейчас где-то на шестидесятой, и то первого сезона. Окс то чмокнет Сережу в макушку, опираясь на его плечи, когда тот снова углубляется в свои возмущения, то кормит его со своей вилки, потому что: ?Сереж, боже, это так вкусно?, то просто задерживается на нем таким взглядом, что льды топить можно, а Сережа, в свою очередь, то не упускает возможности ее рассмешить, то замолкает сам и просит затихнуть других, когда девушку очевидно перестают слушать, то молча приносит ей из комнаты плед, чтобы она не сидела под кондиционером, потому что: ?Оксан, почки же, накинь на спину?. Это красиво. Красиво и для Арсения в силу малой осведомленности непонятно. Он допускает вариант, что между ними может быть просто проверенная годами покровительственная дружба, но с оглядкой на самого себя и Аню все же не может дать однозначного ответа?— они с Грам другие, хотя, по сути, находятся на тех же ролях что и Сережа с Оксаной, учитывая, помимо дружбы, рабочие отношения. Вторая причина прозаична настолько, что впору смеяться?— Антон. Не сказать, что Арсения задевает резкое отсутствие всякого внимания в свою сторону, но… сказать. Слишком резко от того перестали поступать недовольства разной степени паршивости, и это могло бы пройти мимо Арса, если бы Шастун сам несколькими часами ранее не втянул его в свои игрища в неприязнь. Арсений не может назвать себя азартным, но так или иначе на продолжение перепалок он, пусть и без энтузиазма, конечно, но рассчитывал, потому что не мог же весь негатив, если он действительно был, так резко сойти на нет. Арсений не понимает. Арсений следит за Антоном исподтишка все время, что они проводят в квартире Матвиенко, и не замечая больше никаких поползновений к даже минимальному интересу в свою сторону, мысленно отбрыкивается, потому что думает, что это нечестно. А еще гоняет по периферии мозга странный вопрос самому себе: ?Неужели он так сильно тебя привязал, что ты как сторожевой цепной пес ждешь его внимания, чтобы доказать хозяину, что тебя взяли не зря??. Арсению даже самую малость противно от самого себя, потому он и посвящает все внимание чему угодно приятному, только не Шасту. На самом деле, Арсения успокаивает в своем отношении к Антону и к ситуации только одно?— возможность списать все это на теорию баланса, если он правильно запомнил название того, о чем Аня не так давно вещала ему по пути на какую-то фотосессию. Арс отдаленно припоминает рассказы подруги и всячески старается подбить эту теорию под их с Антоном общение. Суть ее проста до невозможного, и заключается в том, что все люди стремятся иметь согласованные и последовательные взгляды на мир. Говоря простым языком, это можно описать как желание избежать конфликта взглядов, подстраивая свое отношение к чему-либо под отношение другого человека. Арс увидел исходящее от Антона желание завязать конфликт на почве неприязни и подстроился, чтобы не выходить на более серьезную коллизию, способную повлечь за собой все от простых ссор до вполне настоящей вражды, которой, объективно, быть между ними не может в силу отсутствия прошлого или будущего общения. Раскладывая все по полочкам в своей голове, для Попова остается загадкой только более глубинная причина такого своего поведения, потому что он никак не может вспомнить, что на этот счет говорила ему Аня. Память тасует выкройки фраз подруги, подкладывая на первый план симпатию, но сам Арсений не спешит брать это объяснение за прописную истину, потому что после всего сказанного самим и выслушанного от Антона ему не хочется принимать, что он может испытывать к нему что-то, отдаленно схожее с этим приятным чувством?— жертвы стокгольмского синдрома прямо по коридору,?— и от былого баланса в голове не остается даже крошки, потому что Арсений начинает злиться. Он не понимает, от чего конкретно, то ли от невозможности вспомнить слова Грам, то ли от того, что хуево ее слушал, то ли от Шастуна, который сам не позволяет относиться к себе хорошо, тем самым руша такое ладное объяснение всего их поведения. ?— А-арс,?— голос Сережи заставляет отвлечься от размышлений,?— Что с лицом? Как говна поел, случилось что-то? —?он вглядывается в него снизу вверх и смотрит так заискивающе, что хочется спрятаться. ?— Все норм, подвис что-то, пойду подышу. Арсений не ждет ни секунды, подрывается с места и почти бежит на балкон, благо расстояние до него минимальное, а потому не может слышать спешного Диминого, будто необдуманно сказанного даже: ?Там Шаст курит?. По этой же причине он не может видеть, как ребята, оставшиеся на кухне, легко пожимают плечами на это заявление друга, мол, ?И что??, а сам Позов немного растерянно покачивает головой вместе со сбивчивым объяснением: ?Да нет, забейте, просто предупредить хотел?. Оказываясь на балконе, Арсений прикрывает за собой дверь и только развернувшись замечает курящего Антона, который, даже стоя в паре метров,?— ?Серег, за длинный, пусть и узкий, балкон спасибо, от души??— немного напрягается, но больше никаких видимых жестов не выказывает. Арсу хочется по-заправски ругнуться, потому что сам же себя в клетку ведь и загнал, сталкивая с объектом раздражения, но он сдерживает себя, чтобы от греха подальше не предоставить Антону буквально на блюдечке с голубой каемочкой новую порцию повод для склок?— ругаться с ним Арсений теперь не хочет по, как ему кажется, понятным причинам?— сначала стоит разобраться, правильно ли тогда складывается эта блядская теория баланса, если складывается с ними вообще. Все, что сейчас ему остается, это понаблюдать за случайным соседом по территории, на которой пару минут назад планировал спокойно подышать и разобраться с ворохом скопившейся в собственной голове чепухи, однако наблюдать становится до обидного не за чем. Антон стоит, как и стоял, выпускает струйками изо рта дым и даже не чешется, по-русски сказать. Арсению мало того секундного напряга, который Шаст продемонстрировал при его появлении, потому что так отреагировал бы любой человек, в чье пространство бесцеремонно ворвались. Антон?— не любой, Арсений?— тем более, и это все злит до дрожи, поэтому, не успев даже толком осознать, что и зачем он делает, Попов просто берет без спроса сигарету из лежащей на подоконнике пачки, вкладывая в свои действия максимальную легкость, через которую все равно пробивается некоторая дерганность?— ?Смотри, мне похуй. Это твои сигареты? Ах, прости.? Реакции от Антона ноль, он только прослеживает взглядом эти телодвижения и снова переводит взгляд в окно, чем бесит еще больше. Арсений вкладывает в рот сигарету и только сейчас понимает, какой идиот?— зажигалки у него нет и не было, а просить у Шастуна не позволяет не то гордость, не то вышедший из комы молодецкий гонор. Он вздыхает, стараясь звучать как можно тише, но получается из рук вон плохо, ему от резкой смены температур вообще дышать хочется глубже в борьбе с теплообменом. И вот оно, Антон усмехается?— едва различимо и почти не слышно, но это хмыканье Арсений хочет записать на диктофон в доказательство, что это не он себе придумал шастовский негатив, что вот он, по-крысиному тихий, но имеется, и Арс не рехнулся на почве пока еще черт знает чего. Антон не стирает с лица вальяжную усмешку и под исподлобья грузным взглядом Арсения достает из кармана зажигалку, что наверняка лежала здесь еще днем, когда Арс по-варварски разграбил ту же самую пачку того же самого блядского Мальборо, и Арсений снова стискивает зубы, потому что, если бы Шастун не стал убирать ее в свой дибильный карман, этой ситуации бы не произошло. О том, что эта злосчастная зажигалка принадлежит самому Антону, и он вправе распоряжаться ей, как считает нужным, Арс старается не думать. Шастун медленно кладет ее рядом с пачкой и приглашающе чуть подмахивает подбородком, судя по всему, даже не рассчитывая быть увиденным, потому что делает это так спокойно и легко, будто та предназначается не Арсению, а какому-нибудь школьнику, стреляющему у него сигаретку втайне от родителей, будто всем своим видом ерничает: ?Тебе курить-то не рано, малец??. Принимать эту подачку Арсений не желает в той же степени, в какой будет выглядеть идиотом, если так и останется стоять с неприкуренной сигаретой, однако выбор сделать надо, и Арс находит выходом из ситуации хотя бы внешне проигнорировать этот выпад Антона. Арсений осознает, что выбор был неправильный, когда делает первую затяжку, и от былой радости, появившейся после удачно сыгранного ?похуя? при прикуривании, остается мокрое место, о которое так и хочется не то затушить сигарету, не то потереться легкими, потому что те обдает неприятным жжением?— видимо, он все же обжег легкие той ебучей термоядерной самокруткой Белого. Прикладывая нечеловеческие усилия, чтобы позорно не закашляться, Арс со своей чувствительной слизистой молится еще и том, чтобы в уголках глаз не появились слезы, которые могут испортить весь этот театр одного Попова. Пара глубоких вдохов и дышать становится легче. Арсений незаметно бросает короткий взгляд в сторону Антона, который как раз выбрасывает свою сигарету в открытое окно и следом переводит глаза на дверь, очевидно, намереваясь уходить. Во избежание любого столкновения взглядов Арс опускает глаза и замечает, что так и не притронулся после того первого болезненного раза к сигарете, поэтому спешит это исправить, чтобы на всякий случай создать видимость собственной нужды в перекуре, хоть Антон и не смотрит на него вовсе?— роли Арсений привык отыгрывать качественно. Даже небольшая порция дыма, поступающая в легкие, вызывает дискомфорт, поэтому Попов считает разумным решением облокотиться бедрами на подоконник позади себя?— тоже на всякий случай. За всем этим он упускает из поля зрения, что Антон действительно в попытках ретироваться мелкими шажками приблизился к нему, стараясь максимально бескасательно обойти возникшую перед ним преграду в лице сменившего дислокацию Попова. ?— Зажигалку на место вернуть не забудь,?— шепот внезапно оказавшегося перед собственным носом Антона в сантиметрах пяти от собственного лица звучит зловеще, и Арсений, хоть и не планировал этого совершенно, выпускает весь набранный дым в лицо Шастуну, который, лишь на мгновение нахмурившись на это действие, покидает балкон так же внезапно, как и оказался перед самим Арсением пару секунд назад. Осознание того, что от казуса с первой затяжкой он рефлекторно засунул зажигалку себе в карман, приходит к Арсению почти мгновенно и заставляет недовольно фыркнуть, но только до момента, пока следующая мысль не разливает по телу волну повального удовлетворения?— Антон за ним наблюдал, хоть и делал вид, что Арс и его присутствие вовсе ему не интересно. Арсений расплывается в самодовольной улыбке и застывает так вплоть до того, пока пальцы не начинает жечь дотлевшая до основания сигарета. Антон смотрел. Антону не все равно, как бы он не старался показать обратное. Антон по-прежнему испытывает негатив ко всему существу Арса, и по боку уже даже, складывается ли там клятая теория, за которую Арсений ратовал еще буквально 10 минут назад.

Теперь на этом балконе Арсению хочется остаться подольше, потому что, наверное, то же самое испытывают спортсмены, оказываясь на стадионах, где прежде одерживали победу, потому что воодушевление от триумфа над Антоном здесь становится почти физически ощутимым и мягкой мантией ложится на плечи, демонстрируя в первую очередь самому себе собственную силу и значимость, а еще развеивает прежнюю мысль о цепной собаке, которой он себя окрестил?— хозяев среди них нет ни себе, ни кому-то еще; они оба сторожевые псы, и с такой охраной от дома, что они стерегут, не останется и фундамента, потому что караулят они исключительно друг друга. Перед тем как выйти к ребятам, Арсений все же запускает руку в карман домашних брюк, чтобы действительно вернуть на место проклятую антоновскую зажигалку. Он достает небольшой цилиндрик и, прежде чем положить его к пачке, вертит тот в руках будто в качестве вещественного доказательства того, что произошло на этом балконе несколькими минутами ранее. Может, в силу дневной отрешенности и занятостью своими мыслями, а, может, потому что судьба распорядилась таким образом, чтобы выбить у Арса воздух из легких именно в этот момент, но небольшая надпись ?купи себе свою, уебок? красуется на черной зажигалке не хуже, чем лицо графини на карте дамы пик в небезызвестной повести. Арсений откидывает ее на подоконник так резко, будто та прямо сейчас готова загореться в его руках. Ему думается, что Антон?— сам уебок, а еще отдаленно своим дилетантским дизайнерским мозгом Арс отмечает, что, так или иначе, это остроумно, хоть и в масштабах произошедшего выглядит смачной насмешкой от жизни?— и где только Шаст взял такую, спрашивается.*** В спешном порядке покидая балкон, Антон меньше всего ожидает на пороге столкнуться с Димой?— влететь в него, едва не сбивая с ног, если быть до конца честным. Позов мнется и буквально блеет что-то отдаленно напоминающее вопрос, все ли в порядке, а у Антона в голове из порядка только один?— в каком посылать Попова, и что-то ему подсказывает, что Дима такому не обрадуется. Еще можно, конечно, притянуть за уши порядок действий на ближайшие минут 10, но там, кроме посещения уборной совсем не с целью опустошить мочевой пузырь, нет ничего, разве что умыться, но это уже вариативно, потому что лишние телодвижения тоже иррационально вызывают кратковременное раздражение. Антон кивает на повышенное внимание Поза к своей персоне, игнорируя его желание получить хоть какие-то словесные ответы на свои вопросы, и, не боясь даже выглядеть странно в глазах остальных друзей, буквально залетает в совмещенный санузел. На автомате закрывает дверь, щелкает замком и, разворачиваясь, опускает крышку унитаза, обрушиваясь на нее почти что мертвым грузом?— теперь уже можно перевести дыхание. Возможность спокойно соображать приходит к Шастуну спустя примерно минуту, которая по его ощущениям тянулась, как тянется мед, зачерпнутый ложкой из трехлитровой банки?— хотя какой уж тут мед, только деготь, только хардкор. Он роняет голову на руку, локоть которой упирается в подставленную коленку, и немного ерошит челку, видимо, надеясь, что от этого действия мысли последуют примеру коротких волосков, вставая хоть в какой-то строй, потому что сейчас ни о какой упорядоченности и речи идти не может?— по черепной коробке загнанным зверем мечется: ?Ублюдок, блять, ненавижу!??— и на языке горчит от выдохнутого Поповым в лицо дыма, хотя чего уж лукавить, ни от какого ни от дыма с Антоновским-то многолетним стажем курильщика. Мозг разом формирует абсолютно все?— существующие и надуманные?— поводы для ненависти, и Антон уже не так уверен в правдивости своего обещания Диме, потому что оставлять Арсению право последнего слова?— действия, в их случае?— приравнивается к предательству собственных интересов. Антон старается дышать глубже и даже подумывает над вариантом поехать в гостиницу прямо сейчас, не дожидаясь утра, чтобы не провоцировать в первую очередь самого себя на свежую порцию негатива, потому что сил он отнимает столько, что впору не то бронировать койку в каком-нибудь пансионате для психически больных, не то сразу покупать землю на кладбище. На каком-то секундном порыве Шаст даже заходит в инстаграм и мессенджеры, чтобы проверить последнюю активность Иры, потому что будить ее своим полуночным возвращением не хочется?— пусть это будет его первым шагом к репарации их отношений, а об остальных, более серьезных, он подумает уже завтра на трезвую голову, возможно, даже выхватывая в графике парочку внеплановых выходных. Кузнецова пару часов назад отметилась в телеграме и примерно тогда же залила в историю видео из их номера, где лежит в кровати с вполне однозначным пожеланием спокойной ночи?— вот она, прелесть соц. сетей, всегда знаешь кто, где и с кем. Тревожить ее Антон не станет, да и обещался ведь приехать только утром, чего теперь менять коней на переправе. Для собственного успокоения Антон проводит за мониторингом инстаграма еще минут 10, даже не задумываясь о том, что о нем, оккупировавшем уборную, могут подумать друзья?— похуй, свои все. ?Не все?,?— осекается Антон, когда видит в сторис Дарины кусок их с Поповым выступления, однако такой ярой враждебности уже не чувствует не то от усталости, не то от наличия новых поводов побеситься?— те из Дюжины уже немного смазались в памяти, хотя, казалось бы, они и должны быть основными, так как напрямую касаются тех изначальных причин для ненависти, опирающихся на несложившееся шоу. Антон снова всем своим существом старается убедить себя, что эта идиотская ненависть оправдана, но так или иначе не может игнорировать тот факт, что даже подсознание предательски старается высосать из пальца больше неприятных ситуаций будто про запас, будто ненарочно выдавая себя, что хочет взять количеством, потому что качеством откровенно не получается. Антон вздрагивает, когда слышит короткий стук в дверь и последующий голос Димы: ?Шаст, нормально все??, и думает, что надо хотя бы попытаться сдержать слово, поэтому нехотя все же поднимается с насиженного места и плетется к выходу. ?— Да, просто в телефон залип что-то, сорян,?— отчитывается он перед Позовым, стоит только открыть дверь, и думает, что почти не врет даже. Дима на это тактично молчит и пропускает Шастуна на кухню, где мгновенно активизируется уже Оксана, черт дери ее заботу. ?— Антон, тебе, может, таблетку, а то острое все-таки,?— она аккуратно обходит, как ей кажется, пикантную причину его отсутствия, чем смешит Антона до глубины души, но он все же сдерживается. ?— Шаст, ну серьезно, не стесняйся, у Арса вон, тоже желудок слабый, чуть что, так… дальше, чем видит,?— под возмущенное цоканье героя фразы настаивает Сережа, и сохранять самообладание Антон больше не может и не хочет, так и прыскает, лишь на секунду бросая взгляд на Попова, который на замечание Матвиенко недовольно закатывает глаза. ?— Все, правда, в порядке, ничего не надо,?— заверяет всех Антон и впервые радуется, что его считают, прости господи, засранцем. Уж лучше так, чем слабаком, тем более что благодаря длинному языку Матвиенко стараться обскакать Попова в вопросах естественных функций организма нет необходимости?— здесь у них 1:1, да и то, единица Антона только карандашом, исправит на следующем занятии. Шаст возвращается на свое место и отмечает, что в его отсутствие какой-то добрый человек уже обновил виски в его бокале. Поводом для хоть и мелкой, но радости становится и то, что этот неловкий недоразговор на удивление немного отвлек его и даже слегка поднял настроение, поэтому и без того призрачные мысли о возвращении в гостиницу развеиваются окончательно?— Антон, едва заметно посмеиваясь, прикладывается к алкоголю и думает, что пока у него есть такие друзья, он способен выдержать даже богомерзкую компанию Попова.*** После возвращения Антона за стол проходит не больше 10 минут, которые Арсений расточительно дарит ленте инстаграма, потому что желания участвовать в общей беседе заметно поубавилось в виду длинного языка Матвиенко?— ?Друг еще, называется?. Арс знает, что грузиться по этому поводу глупо, потому что и он здесь ненадолго, и ребята с чувством юмора и такта, но все равно не может до конца расслабиться. В ленте, как назло, не так много чего-то действительно стоящего, что могло бы всецело захватить его внимание?— полсотни фото и видео с сегодняшних пятничных вечеринок разной степени паршивости кажутся однотипными, потому что Арсений не может не сравнивать их с прошедшим открытием. Пожалуй, единственное, что по-настоящему его позабавило?— это прилетевшая подписка от Кузнецовой, а заставило задержать внимание больше 10 секунд?— история Ани, в которой на сцене красуются Руслан и кажется-ее-зовут-Катя, с двусмысленной подписью: ?Вокруг меня толпа неадекватных женщин (и я их терплю), с геями с одной тарелки ем (и мне вкусно), и я не в Израиле пыщпыщпыщ?. Что она имела в виду, известно одному богу и самой Ане, и Арсений надеется не забыть уточнить у нее завтра хотя бы один из смыслов. Из пучин инстаграма Арсения вырывает вопрос Стаса, прямо адресованный ему самому: ?— Арс, Аня тебе, кстати, еще не говорила о моем предложении? —?Шеминов заискивающе вглядывается в собеседника, надеясь, видимо, высмотреть больше, чем есть в действительности. ?— Что? —?Арсений стряпает максимально отвлеченное выражение лица, потому что, во-первых, действительно не понимает, о чем речь, а, во-вторых, не хочет показывать, что слегка растерян от таких новостей,?— Нет. Наверное, не успела, а в чем дело? Злиться на Аню в сложившихся обстоятельствах глупо?— если это касается работы, то Грам вообще умница, что не полезла к нему сегодня, лишь безапелляционно проинформировав о том, что завтра им нужно будет что-то обсудить, а других предложений от Стаса в принципе быть и не может, да и если бы они касались лично Арсения и его жизни делать это стоило бы без посредников, а здесь, опять же, если даже допустить такой вариант, Шеминов уже проштрафился, так что подобная инициатива вообще теряет смысл. ?— Я предложил тебе прийти к нам в шоу,?— начинает объяснения Стас, но слыша со стороны Шастуна недовольное кряхтение на мгновение останавливается, бросая на него короткий усмиряющий взгляд,?— ?Контакты?. Суть в том, что гостю нужно ответить на вопросы при помощи людей в своей телефонной книге. Шаст задает вопросы, ты выбираешь, кому звонить, и там уже если кто-то из твоих контактов отвечает, то ты выигрываешь, нет?— нет, там вообще не в выигрыше дело. Когда Стас наконец замолкает, Арсений уже было порывается удариться в объяснения, почему ему это неинтересно, аргументируя и тем, что большинство людей в его телефоне англоговорящие, и тем, что ему это в принципе не даст ничего в плане рекламы и привлечения зрителей, и тем, что работать он в отпуске не планировал, и даже, бог с ним, что с Шастуном им будет сложно найти общий язык, но краем глаза замечает движение со стороны Антона и слышит его глубокий вдох, какой обычно предшествует долгой тираде, поэтому замолкает. Долго ждать себя Шаст не заставляет. ?— Стас, серьезно? А мне ты, блять, когда об этом сказать собирался? Какой еще гость в ?Контактах?, ты рофлишь? —?взрывается Антон, и Арс с садистским наслаждением теперь не торопится с ответом,?— Пиздец, а еще чего? Давай в ?Командах? его в жюри посадим, хули нам, правда? —?что имеет в виду Шаст, Арс не понимает то ли потому, что знать не знает всех их проектов, то ли потому, что старается не упускать ни грамма чужих эмоций, буквально питаясь ими, как больной под капельницей. Видимо, Шеминов хочет что-то сказать, потому что Арсений видит, как Антон вскидывает руку, прося помолчать:?— И ты вот сейчас начнешь свою эту шарманку, что это выход на новую аудиторию, что нам это пиздец как нужно, но, раз уж ты раньше не удосужился спросить мое мнение, обсудить и узнать, не против ли я, то слушай сейчас при всех. Я против,?— сложно сказать, что именно выражает лицо Шастуна, потому что эмоции становятся почти нечитаемыми, и лишь на секунду во взгляде различается какая-то испуганная озлобленность, видимо, от осознания, что разговор этот все же должен был состояться тет-а-тет, поэтому Антон спешит натянуть на лицо улыбку, которая обычно выступает у людей своеобразной защитой, а после он корчит какую-то неведомую гримасу, принимаясь буквально разыгрывать утрированный спектакль:?— Почему, Антон? —?он старается скопировать заинтересованную интонацию и этот последующий закономерный вопрос Стаса,?— Почему? Да потому что нам нахуй не нужон ваш Арсений в этих ?Контактах?,?— у Шастуна вырывается смешок, почти граничащий с истерикой, а после он на миг запрокидывает голову и рвано выдыхает единичным плевком воздуха,?— А впрочем, когда тебя вообще интересовало чье-то мнение, Стас. —?ставя эту жирную точку, его голос мгновенно меняется, как и эмоции на лице, демонстрируя, видимо, какую-то совсем давнюю и личную обиду. Повисает напряженная тишина. Антон поднимается на ноги и тем самым едва не сдвигает стол резким толчком, благо тот устойчиво стоит на полу, а после, намереваясь выйти, судя по направлению взгляда, на балкон, протискивается позади стула самого Арсения, который несмотря на растерянность, спешно понимает, что должен успеть сказать свою реплику, чтобы Шастун наверняка услышал: ?— Стас? Я согласен. —?он выпаливает это как на духу, хоть и старается звучать спокойно, и продолжает, только когда железно уверяется, что Антон теперь осведомлен в его решении:?— Думаю, это будет интересно. —?балконная дверь захлопывается ровно в тот момент, когда Арс с до тошноты неискренней улыбкой заканчивает эту фразу. По спине закономерно от запущенного сквозняка, как уверен сам Арсений, пробегает холодок, и напускная улыбка теперь уже становится неподдельной, хоть и злой настолько, что челюсть начинает печь, иссушая горло. Мертвая тишина начинает давить, поэтому Арс решает взять на себя роль того, кто ее хотя бы оживит, не говоря уже о том, чтобы ликвидировать, потому что смердящее впечатление развеять ему не по силам?— уж слишком безотносительными были слова Антона?— поэтому он берет в руки собственный стакан и поднимает его, призывая обмыть свою маленькую победу, обманно облачая ее в желание отметить удачное завершение неудачных рабочих переговоров. ?— Давайте выпьем за грядущий выпуск,?— объявляет он, и встречается своим стаканом с безрадостно протянутыми бокалами Стаса и Оксаны. Дима и Сережа, застывшие буквально каменными изваяниями, этот тост почему-то игнорируют.*** Руслан возвращается в гостиницу, едва стрелка часов пересекает отметку в половину первого, и приятная усталость, патокой разливается по телу, стоит ему только осесть на мягкую кровать небольшого одноместного номера. Основной свет Белый игнорирует, включая только небольшой светильник над кроватью, растягиваясь для этого по кровати в полный рост, что закономерно влечет за собой небольшой спазм в спине, однако думать о возможностях своего тела и возрасте он сейчас не считает нужным. Вместо этого, он вспоминает о салфетке в собственном кармане и возвращается в нормальное положение, предварительно выловив этот смятый клочок тонкой бумаги вместе с телефоном. Вбивая чуждые для русского глаза 12 цифр, Руслан переходит к пустому полю имени контакта, куда набирает три простых буквы, но сохранять не спешит?— слишком куцо и одиноко смотрится это ?Аня??— иррационально хочется больше, понятнее. Он порывается добавить ?Дюжина?, но стоит написать первую букву, как он мгновенно ее стирает?— не то. Списывая этот непонятно откуда взявшийся ступор на усталость и легкую послеалкогольную дымку, он задумывается, а что вообще он знает о девушке, что смогло бы безошибочно распознать ее в ворохе контактов, и неприятно осознает, что в принципе-то нихера он о ней и не знает, кроме имени, места знакомства и одной единственной темы, на которую удалось поговорить. Попахивает каким-то Бебурством, как Белый называет все, что так или иначе присуще привычкам лучшего друга. Взгляд упирается в стену, на которую приятно отбрасываются тень стоящего в углу растения, название которого он, очевидно, забыл, да еще и не знал, и собственный силуэт. Залипнув не пару минут, Руслан возвращается в реальность, где так и сидит с телефоном, с которого на него смотрит несохраненный контакт, и думает, что это уже перебор?— ну, в самом деле, чего он, как подросток, который не знает, как лучше записать девочку, с которой потанцевал на новогодней школьной дискотеке.В конце концов, та самая единственная тема беседы вполне ясно отражает, что это за человек, да и в целом ?Аня Арсенал? кажется его не умудренному поэтикой восприятию красивым сочетанием, поэтому он добавляет еще три буквы и снова немного подвисает, потому что вспоминает об Арсении. В памяти видеорядом проносятся все события, связанные с ним, заставляя немного напрячься, потому что на первый план выходит разговор о них с Кузнецовой, и вот теперь уже где-то в районе солнечного сплетения разливается одиозная тяжесть. Не желая больше затягивать ни с номером Ани, ни с неприятными воспоминаниями, Белый сохраняет новый контакт, как есть, уже задним числом понимая, что ?Аня Арс??— это лучший из всех потенциальных вариантов. Параллельно привычным вечерним действиям перед сном от посещения уборной до расстилания постели, Руслан не может отделаться от мысли, что что-то не так, хоть и та напряженность учтиво уступила свое место сонливости. Уже лежа в кровати, Белый зачем-то заходит на аккаунт Иры в инстаграме и почти привычно нажимает на фото профиля, замечая розоватый ободок вокруг него. Незамысловатое видео с пожеланием спокойной ночи и вполне четкими указаниями на ее месторасположение и планы заставляет поморщиться, потому что это тот самый обязательный ритуал Кузнецовой, если они договаривались встретиться?— вот она, прелесть соц. сетей, никогда допотопно не знаешь, кто, где и с кем. История была опубликована пару часов назад, видимо как раз в то время, когда она спрашивала у него в сообщениях, куда ей подъехать. Руслан дёргано закрывает приложение и отбрасывает телефон куда-то позади себя, потому что ему, кажется, впервые за все время их странной связи, непонятно перед кем, становится стыдно.