О боли, истериках и силе воли (1/1)

—?Как ты посмел пусть ко мне этого… этого… —?истерика принца не прекращалась уже полчаса. Абсолютно рассеянные и нелогичные высказывания, вылетающие из его уст, уже изрядно потрепали нервы Лафею, однако он не стал прерывать сына. Сейчас нет смысла пытаться что-то объяснить. Во всяком случае, до того момента, пока он сам не начнет успокаиваться. Любое слово, сказанное королем Йотунхейма будет исковеркано и использовано против него самого.—?Я так отчаянно надеялся, что тут я буду в безопасности, что и подумать не мог, что коварный царь Йотунхейма, так долго притворяющийся хорошим отцом, может предать меня! —?Закончил свою долгую тираду Локи и, сев посреди комнаты на пол, просто разрыдался.Не сказать, что Лафей не ожидал чего-то подобного от своего не в меру разбушевавшегося и беременного сына, но все равно испуганно вздрогнул. Быстро поднявшись со своего места, мужчина оказался рядом с Локи и подхватил его на руки. Трикстер недовольно затрепыхался, но причинить неудобств царю не смог.—?Не дергайся ты. Не хватало тебе на холодном полу рассиживать с таким животом, глупое ты создание. —?Локи на это лишь недовольно фыркнул, но отбиваться и плакать перестал. Кажется, он достаточно выпустил пар и, наконец-то, был в здравом уме. —?Успокоился? Отлично. Теперь поговорим, как взрослые и ответственные существа.Аккуратно опустив сына на кровать, ледяной царь присел рядом, осматривая его, будто сомневаясь в том, что истерика закончилась. Столкнувшись со спокойным выражением лица и уставшими глазами, Лафей кивнул сам себе и начал разговор:—?Локи, я обязан был пустить его к тебе. Иначе этот ненормальный разнес бы нам весь дворец.Лофт открыл было рот, чтобы начать возмущаться, но был тут же перебит царем.—?Ты ведь понимаешь, что этот ребенок?— наследие двух величайших миров, сын мой? Мы не имеем права оградить от него его отца, не имеем права прятать его от Асгарда. Они уже знают о его существовании. И они не отступятся. Война нам сейчас ни к чему. Слишком велик риск.Локи недовольно скривился. Вот так сразу. С места в карьер, безжалостно и бессердечно. Конечно, принц понимал, что отец прав. Абсолютно прав, но принять это не мог. Да и мысль о том, что Лафей рассматривает его ребенка, как гарантию поддержания мирного договора между мирами, выводила из себя.—?А ты тут же решил найти во всем пользу для себя. Кто бы сомневался, что ты принял меня не по доброте душевной. Это ведь не единственная причина, не так ли? Чего ты хочешь добиться, позволяя Тору спокойно разгуливать по своему дому и расшатывать мои нервы? Ты все время твердил, что хочешь стать для меня хорошим отцом, наверстать упущенное, так почему сейчас ты подвергаешь меня риску? Почему собственный внук для тебя?— разменная монета? Может, ты и меня отдал Одину добровольно? Как военный трофей? Откуп за прекращение войны?Лафей устало вздохнул и закатил глаза с таким видом, будто объяснял прописные истины ребенку. Однако Локи не был ребенком. И Локи никак не мог понять, почему все так старались побольнее надавить на его раны, почему никто не поддерживал его. Душа его кричала: ?Эй, вы! Очнитесь! Здесь я жертва, почему вы не защищаете меня? Почему делаете только хуже??.Обида застилала глаза, а только отступившая истерика вновь набирала обороты. И Лофту было абсолютно плевать, что это не божественное поведение. И ему было абсолютно плевать на то, что собирался сказать ему отец, как он собирался объяснять все произошедшее.—?Посмотри на меня! —?Бог обмана вскочил на ноги и развел руками. —?Посмотри, что он сделал со мной! Он изнасиловал меня, Лафей! Этот ребенок?— не символ великой и вечной любви! Он даже не случай разгульной связи. Он взял меня силой. Против моей воли. Он сломал все, что мне было дорого. Он разрушил все… Он был моим возлюбленным братом, самым любимым и близким человеком, он… он…Слишком много ?он?. Локи просто не мог произнести имя своего обидчика. Не мог, потому что знал, что снова не выдержит, сорвется.Сорвавшись с места, трикстер покинул свои покои, испугавшись того, что наговорил. Он почти признался Лафею в том, что на самом деле испытывал к названному брату. Мысль об очередном побеге была слишком соблазнительной, однако принц прекрасно понимал, что без своей магии он долго не протянет. Да и куда ему идти? В каком из миров он найдет убежище? Теперь, когда он не может контролировать заклинание, Хеймдаль найдет его в любом уголочке вселенной. А упертый, словно стадо баранов, Тор, не оставит его в покое. Трикстер видел взгляд Одинсона. Не мог он не видеть этого щенячьего восторга и обожания. Абсолютно неожиданно, ведь Локи ожидал, что тот разозлится, будет делать все, чтобы избавиться от их ребенка. Нет, Локи не просто этого ожидал. Он этого панически боялся. И именно этот страх мешал ему все это время выйти на связь с Асгардом и признаться. Именно этот страх вынудил его бежать. А что теперь?..А теперь перед глазами снова представал вид пьяного Тора, ярость и желание в его прекрасных глазах. Фантомная боль от его прикосновений. И он снова падал в эту бездну, тонул в пучине безумия, страха и боли. А ведь все было так прекрасно, пока громовержец вновь не объявился в его жизни. Все это время он ощущал лишь пустоту внутри. Нет… помимо этого был нежный, распускающийся бутон любви к своему еще не рожденному ребенку.Черт возьми, Тор, уходи из моей головы. Ты разрушаешь меня.Локи не совсем понял, как он оказался в другом конце дворца, однако ему было плевать. Толкнув первую попавшуюся дверь, принц оказался в пустых гостевых покоях. Не утруждая себя запереть дверь, бог хитрости упал на большую кровать и закрыл глаза.Как же ему надоело каждый раз убегать. Как же ему надоела его беспомощность. Нет, он ни в коем случае не винил своего ребенка. В конце концов, это единственное хорошее, что преподнесла ему судьба за всю его долгую жизнь. И он сделает все, чтобы его наследник был счастлив и ни в чем не нуждался.Нет. Он не позволит Тору погубить себя. Он должен выкарабкаться. Он обязан привести свои мысли в порядок. Он обязан взять себя в руки, ведь он несет ответственность не только за свою жизнь.