Глава 36. Решение и моё первое письмо (1/1)

Я была готова к этому. Точнее была уверенна, что готова. Но оказалось, что нет…—?Беременна… —?как в трансе повторила я вслед за восторженным объявлением Глафиры.—?Вот, я же говорила вам, матушка! —?вслед за тем раздался радостный возглас Федосьи. —?Я нисколько в этом не сомневалась… Но, погодите, нам же надо теперь барину написать!..—?Обожди,?— успела я ухватить её за рукав. —?Не убегай так скоро. Глафира, ты свободна. Пойди к Настасье и скажи, что барыня велела дать тебе хлеба с сыром и рубль… нет, два рубля за работу.—?Благодарствую, барыня. Дай Бог вам здоровья,?— с поклоном ответила ещё более просиявшая старушка.Ещё бы, ведь два рубля?— это весьма щедрая сумма. Если так пойдёт и дальше, то вскоре эта старушка целое состояние на мне наживёт…—?Ты письма пока никому не отсылай,?— сказала я Федосье когда Глафира ушла. —?Я потом сама напишу.—?Конечно, хорошо… Только знаю я, как вы их пишите, барыня,?— лишь бумагу понапрасну жжёте и ни одну не отправляете.—?Откуда знаешь про это? —?машинально спросила я, хотя мысленно уже не принимала участия в разговоре.—?Пепла под вашим столом и запаха гари на весь дом уже вполне достаточно, хотя мне и своими глазами довелось сие увидеть. Матушка, не лучше ли мне самой написать Григорию Ильичу и Никите Григорьевичу? Или вы хотите обрадовать их по приезду? Просто мы же не знаем сколько им там ещё нужно проездить, а с таким известием Никита Григорьевич уж точно смог бы вернуться домой пораньше! Как ни как, а жена первого ребёночка готовится подарить семье.—?Ребёнок… —?пробормотала я в такт своим мыслям. —?В восемнадцать лет…—?Согласна. Наконец-то! —?произнесла Федосья, видимо неверно истолковав моё состояние. —?Вы даже задержались немного. На год или на два можно было и пораньше. У нас-то дворовых так вообще уже с пятнадцати, а то и четырнадцати девки начинают…—?Я не была замужем,?— резко прервала я её, очнувшись ненадолго.—?О, ну конечно же,?— примирительно промолвила Федосья, и, судя по её виду, вмиг ставшему очень уж кротким, моё выражение лица её изрядно напугало. —?Я ведь ничего не хотела сказать плохого… Конечно вы не были замужем и потому и деткам неоткуда было у вас взяться, ведь девицу порядочнее вас нужно ещё найти…—?Надеюсь ты это же повторишь и в присутствии моего мужа, если это однажды потребуется,?— пробормотала я негромко, но и так, чтобы Федосья меня расслышала.—?Господи, матушка, отчего такие мысли у вас? —?изумилась она.—?Всякое бывает,?— бросила я в ответ. —?Никогда не знаешь, чего и от кого что ожидать.?Мне ли не знать об этом…??— прибавила я уже про себя.Действительно… В жизни бывает всякое. И порой такое, чего совсем не ожидаешь. Вот ещё этой весной я была школьницей, готовящейся к выпускным экзаменам и к поступлению в университет. А что же теперь? А теперь я?— женя князя, носящая под сердцем ребёнка…?Ты всего лишь мадам Оленева,?— вздрогнув вспомнила я слова Никиты. —?Но готова ли ты прожить так всю жизнь? Не нужно отвечать, я и так знаю, что не готова. Так стоит ли жертвовать тем, чего ты можешь достичь в своём времени, в замен однообразной, тяжёлой, полной ненужных тебе обязанностей жизни здесь, в восемнадцатом веке??Да, я и вправду не готова… И теперь я ощущала это как никогда острее. Я не готова жить вот так, являясь лишь инструментом для рождения новых князей из этого рода! Ведь я именно им и являюсь по-сути; зачем же ещё нужны жёны в нынешнее время? А я не хочу раз за разом оказываться в таком положении… Минуту, и кто же теперь будет следить за моим состоянием? Та самая Глафира? И где же гарантии, что она меня не угробит? Она или любой ?современный? доктор? А сама мысль о том, что будет, когда истечёт срок и наступит решающий момент… Боже, испытывала ли я ещё хоть раз за всю жизнь подобный страх? Нет, я не хочу всего этого!..—?Марья Петровна,?— долетел до меня голос Федосьи. —?Я правда вижу на вашем лице страх? Матушка, чего же вы боитесь? Помните, что вам послан великий дар. Истинное счастье любой женщины являют собой только её дети. И бояться тут совершенно нечего…?Да, разве только того, что меня всё это запросто может убить…?—?Да я понимаю всё это,?— поспешно вмешалась я, не ощущая желания слушать чьи-либо нравоучительные подбадривания. —?Конечно же это счастье… И раз я здорова, то так и должно было рано или поздно случиться…Опять на свои мысли свернула во время разговора!—?Что ж,?— вздохнула Федосья, приняв вид бабушки, мягко дающей указания своим неразумным внукам. —?А коль так, то отчего страху-то браться?—?А история с матерью Никиты тебе на ум совсем не приходит? —?сорвавшимся голосом спросила я. —?И любые другие в том же роде?—?А вам разве не приходят на ум истории о дамах, которые благополучно родили множество детей? Почему же обязательно думать о том, что всё может быть плохо?—?А как же статистика? —?выпалила я, совсем не задумываясь о том, что значение этого слова ей не понятно. —?Можно думать о чём угодно, надеяться и верить в лучшее, но разве это изменит то, что происходит в жизни?—?В вашей пока ещё ничего не произошло, поэтому советую вам немедленно успокоиться,?— уже строго произнесла Федосья. —?Вы боитесь за себя, это видно, и я понимаю этот ваш страх. Но зато я никак не возьму в толк?— а о ребёнке вы совсем не беспокоитесь? Вас пугает только то, что связано с вами, или вас также пугает и возможность того, что он так и не увидит жизни?—?Как я могу чувствовать что-либо, если я даже ещё не смирилась с мыслью о том, что он где-то там во мне растёт?—?Ну так смиритесь! —?воскликнула Федосья. —?Иначе и себе навредите и ребёнка загубите. И тогда, поверьте, вам уже и не вспомнятся былые страхи за себя…С этими словами Федосья быстрым шагом вышла из спальни, подло оставив меня одну со своими мыслями. Нет, ну что это такое? Как она вообще посмела говорить со мной в таком тоне? Я, вообще-то, её барыня!..Откинувшись на подушки и закрыв глаза я попыталась успокоить хаос внутри себя. Мелькавшие картинки из прошлой жизни перемешивались со свежими воспоминаниями, образы родителей смешивались с образами Григория Ильича и Никиты, и в центре всего этого вихря находилось нечто, что я пока не могла разглядеть и ощутить. Но это было что-то такое, к чему я невольно тянулась, к чему раз за разом возвращался мой взгляд…?Если я сейчас выпью зелье,?— подумала я,?— то всё обратится вспять… Но что именно обратится? И что же тогда будет с ним??При этой мысли я невольно вздрогнула, ощупав руками свой живот, никак пока не выдающий присутствия в нём постороннего жильца.Я правда боюсь за себя… Причём очень боюсь. Но Федосья, будь она неладна, нарочно навела мои мысли на то, что постепенно начинало завлекать весь мой разум. Ребёнок… Пока ещё что-то очень маленькое, совсем не похожее на будущего человека… Но уже живущее и растущее во мне. Крохотная песчинка, жизнь которой теперь полностью зависит от меня. И ведь из этой песчинки может вырасти вторая я или же второй Никита…?Григорий Ильич как нарочно увёз тебя именно сейчас,?— закусив губу подумала я. —?А ведь мне как никогда нужен кто-то рядом… Федосья не в счёт?— она уже начала воображать себя моей воспитательницей. Нет-нет, из всех людей мне сейчас нужны или родители или ты… Но мои родители ещё даже не родились, поэтому остаёшься только ты. Но и тебя нет рядом! Оставил меня здесь в одиночестве… Хотя какое же это теперь одиночество? —?тут же усмехнулась я, всё ещё держа руки на животе. —?Одиночеством это никак не назовёшь. А Григорий Ильич как чуял, что мне не стоит ехать с ними?— ну куда мне, в самом деле, трястись в дороге с таким подарком??Полежав ещё немного, вдохнув пару раз почти до треска лёгких, я приняла такое решение?— возвращаться в двадцать первый век я всё-равно пока не собиралась, значит буду глубже пускать корни здесь. Вынашивали же как-то прежде женщины детей, значит смогу и я. Обязана просто. И я это сделаю, использовав для этого все имеющиеся у меня знания, какими бы скудными они не были.А пока первым делом надо отменить назначенную на завтра встречу с Тихоновым. Вскоре должен приехать Корсак, надеюсь в компании Белова, и вот тогда можно уже и встретиться. В конце концов следует учитывать здешние нравы?— встреча замужней дамы и её бывшего жениха, в то время как только что выяснилось, что эта самая дама в положении, можно расценить как душе угодно. Нет-нет, никаких встреч без надёжных свидетелей. Конечно, двое посторонних мужчин в доме без присутствия мужа?— тоже так себе выглядит… Но здесь хотя бы у Никиты есть полное доверие к ним обоим. Остальное уже менее важно.—?А теперь следует написать письмо благоверному… —?сказала я самой себе, уложив на письменный стол лист чистой бумаги и окунув острый кончик пера в чернила.Так… а что же писать? Точнее?— как лучше всего распределить текст? А в принципе, о чём тут конкретно думать? Просто бери и пиши так, словно говоришь это словами…Милый князь…После вашего с Григорием Ильичем отъезда я нашла записку, которую вы оставили для меня. Вы писали: ?Вздохни свободно, насладись временем, которое будет принадлежать тебе одной, как и прежде. Я же буду считать часы до момента нашего воссоединения, и сделаю все от меня зависящее, чтобы ты не смогла рассердиться на меня за то, что я слишком долго отсутствовал?.Но есть ли у меня эта самая свобода? Могу ли я дышать спокойно, пока тебя нет рядом?И дня не проходит в разлуке с тобой, чтобы в душе у меня не было тяжёлой печали. Где же ты? Отчего не вижу я твоих писем? Быть может ты не пишешь потому, что злишься на меня за то, что я не попрощалась с тобой перед отъездом? Если так, то грешно тебе винить меня в том и так жестоко наказывать. Ты не раз сравнивал меня с живительным лучшем восходящего солнца… так скажи мне, для чего солнцу проливать свой свет, если возле него нет того, кто воззвал его к жизни? Да, моё солнце на миг ослепло от своего света, именуемого гордостью, но оно не в силах ежедневно испивать горькую чашу яда, зовущуюся виной… Как мне жить здесь одной и не думать о том, каково тебе где-то там, в далёких землях? Каково терзаться мыслью, скучаешь ли ты обо мне так же, как и я о тебе? Я не в силах больше терпеть, Никита… Возвращайся, прошу тебя, возвращайся. Ибо ты как никогда нужен здесь, у нас дома. Мы будем ждать тебя… Мы?— это я и тот, кто по истечении срока станет наследником или наследницей рода Оленевых.Передай мой сердечный привет Григорию Ильичу и скажи ему так же, что Федосья вместе с этим письмом пошлёт ему более официальное, с подробными отчетами о нашей жизни без вас. В одиночку можно читать только начало, а концовку лучше вам вдвоём.Твоя навеки преданнаяМарья А. О.Вот такое вот первое письмо получилось… Прежде ведь мне так и не доводилось писать кому-либо, благополучно сваливая это на других.А стоит ли вот так вызывать у Никиты чувство вины? Может и нет… Ай, да ладно! Как написала?— так и написала, менять уже ничего не надо. А не то не выкарабкаешься до самого их возвращения. Хорошо, что Григорий Ильич научил меня писать на русском языке XVIII века, а то написала бы сейчас послание…Запечатав письмо, поставив на конверте восковую печать с гербом Оленевых, и кликнула Федосью, которая, как и ожидалась, не слишком-то далеко ушла.—?Письмо для Никиты Григорьевича,?— сухо произнесла я, протянув зажатый меж двух пальцев конверт. —?Пошли его сегодня же, да напиши письмо от себя Григорию Ильичу, где подробно сообщишь ему о том, что творилось у нас за всё время их отсутствия.—?Хорошо,?— кивнула она. —?Вообще про всё?—?Да, про всё. Ничего не скрывай, но только без преувеличений и домыслов. Что знаешь?— то и пиши.—?Поняла.—?Федосья,?— я встала и положила руки ей на плечи, доверчиво взглянув ей в глаза. —?Не суди обо мне так строго, как ты это делаешь. Я растерялась, да, и, как ты и видела, очень сильно испугалась. Я и сейчас ещё боюсь, но страх этот, пойми ты, вовсе не означает, что я не рада, и что мысли о ребёнке меня совсем не тревожат.—?Марья Петровна,?— улыбнулась Федосья. —?Да разве я могла подумать иное? А потому резка с вами была, дабы в разум прежний вернуть вас.—?Вот я и вернулась. Спасибо. Да, ещё кое-что забыла,?— я вновь уселась за стол. —?Надо записку Тихонову отправить, что не приму его завтра. Напишу, что голова очень уж болит.—?Вам бы совсем его не приглашать, барыня,?— вновь аккуратно посоветовала Федосья.—?Не могу уже, ничего не поделать. Но лучше уж пусть приедет тогда, когда я не одна здесь буду. Вестей от Корсака и Белова не приходили?—?Приходили?— Алексей Иваныч пишет, что он и его друг Александр будут у нас дня через три.—?Вот и хорошо. Значит встречу с Тихоновым на недельку отложим. Да,?— я предостерегающее подняла руку,?— и глядите, не проболтайтесь никому за пределами нашего дома о том, что я ребёнка ношу! До возвращения Никиты Григорьевича и Григория Ильича это для всех будет тайной.