Глава 15. Объяснение (1/1)

—?Никита? —?едва прошептала я пересохшими губами.—?Да, Агния, это я,?— встрепенувшись, с улыбкой ответил Никита и поправил на моем лбу что-то мокрое.—?А что… где…Язык совсем не хотел ещё слушаться, к тому же жажда нестерпимо иссушила весь рот. Но Никита и так меня понял:—?Мы гуляли по лесу, когда заметили кого-то неподалёку от нас. Когда же подошли поближе, то увидели вас.— Вы что-то говорили вслух, крепко прижав к груди бумагу, а затем, будто черти за вами погнались, побежали куда-то вперёд, чудом ни разу не врезавшись в дерево и не вывихнув ногу на ухабе.— А потом с вами случилась необъяснимая истерика. До сих пор в дрожь бросает от того крика! Потом, когда вы истощили свои последние силы, Никита принёс вас сюда, а мы с Алешкой известили о случившемся Гаврилу, чтобы он поскорее принялся за ваше лечение.Я перевела взгляд за Никиту и увидела, что помимо него в комнате сидят оба его друга, а так же хлопочет над какой-то миской Гаврила, замачивая в ней кусок ткани, который он затем протянул Никите.—?Вот, смените уже ей.—?Сколько я провела здесь? —?спросила я, пока Никита менял компресс у меня на лбу.—?Да уж рассвет скоро?— всю ночь в бреду пролежали,?— ответил Гаврила. —?То про какой-то туман твердили, то про будущее с прошлым, то про родителей что-то бормотали. Я уж бояться начал, кабы припадок новый не случился. Да видать сил не хватило на то.—?Дайте воды… —?попросила я наконец и с жадностью осушила стакан до самого дна. —?Спасибо, Гаврила.—?Что же с вами произошло? —?спросил Никита и мягким касанием рукой моего плеча не дал мне усесться на кровати. —?Рано вам ещё подниматься, наберитесь сперва побольше сил.—?Хорошо,?— согласилась я, так как и сама уже ощутила, что пока не стоит шевелиться лишний раз. —?Вы спрашиваете, что со мной произошло? Да я думаю, вы…Тут я замолчала, выразительно обведя взглядом Белова, Корсака и Гаврилу, а затем уставилась на Никиту. Не знаю как, но и на этот раз он верно истолковал мою немую просьбу:—?Вам всем стоит уйти?— княжне будет гораздо легче говорить, если мы с ней останемся наедине.—?Никита Григорьевич!..—?Это напрямую касается нас обоих,?— жёстким тоном перебил он Гаврилу. —?Дайте ей возможность свободно высказать то, о чём ей хочется поведать. Я же позже введу вас в известность.—?Пойдём, пойдём,?— кивнул ему Белов и принялся поторапливать остальных двоих.—?Прежде, чем вы поведаете мне свою историю, позвольте сперва мне высказать всё то, что я должен был сказать вам еще в тот вечер нашей последней встречи,?— произнёс Никита, когда мы остались наедине.—?Говорите, мне всё равно.—?Вы тогда спросили меня: почему и как я сумел за две короткие встречи так полюбить вас? Знаете, я не ответил лишь потому, что и сам до сих пор не могу толком понять, почему так произошло. Это было почти как… нет, не почти?— это действительно было похоже на удар молнии. Стремительно, внезапно и неисправимо. Вы говорили, что это невозможно, что два коротких мига?— это слишком мало. Но, Агния, а разве этого уже не должно быть достаточно? Неужели человек должен дожидаться ещё неизвестно чего, если он и так с одного взгляда сумел всё понять? Ведь я не знал тогда, когда вы налетели на нас с ребятами, спасаясь от патрульных, кто вы. Я и сейчас до конца не знаю. Но твой взгляд, твой голос, твоё лицо… Такое открытое, обращённое к нам с мольбой о помощи, которую одни мы могли дать. Я увидел вас в тот момент, когда вы были совершенно никем не защищены, кроме себя самой. С того момента этот образ не выходил из моей памяти. Тщетно пытался я в первую ночь забыться чтением и разбором своих старых вещей… Гаврила всё пытался меня тогда настойками своими напоить, чтобы я наконец заснул, да только пытался ли он сам их хоть раз отведать? —?улыбнулся Никита. —?И тогда уже в ту ночь мне всё стало понятно?— это была воля Господа, и отныне мне уже никогда не ведать жизни без тебя. Это действительно было как озарение. Я словно впервые ощутил, что живу на самом деле. И я это уже говорил вам, милая Агния, но готов повторять это до тех пор, пока буду способен говорить. Помните,?— прибавил он с улыбкой,?— брошку, которую я вам подарил? Я нашёл её в одной из шкатулок. Эту брошку некогда подарил отец моей матушке, когда он только познакомился с ней, а после её смерти хранил в той самой шкатулке, отдав мне её всего пару лет назад. Я и сам не помню как положил брошку в карман, вспомнил о ней лишь у школы, когда встретил вас… И посчитал самым верным подарить её вам. Ведь уже никто и никогда не будет в моих глазах хоть на сотую часть более достойными, чем вы, милая Агния.Я слушала его молча, ни разу не перебив, но и не упустив ни одного слова. И хотя у меня почти не было сил, а голова изводила меня тупой болью, но слова Никиты были мне, на удивление, как бальзам на душу. Ему удавалось говорить так легко и просто… Даже самому искусному лгуну не удалось бы подхватить такую искреннюю манеру. У меня и не возникло ни тени сомнений, что он хоть в одном слове допустил ложь. Но пережитые недавние изнурительные дни сказывались на моем настроении, поэтому я, хоть и была счастлива слышать его слова, вслух сказала совсем иное;—?Эх, люди-люди. Вот думаешь порой; и что же творится там, в их головах? Ведь в каждой целый мир бушующих морей, воздушные мечтания и воздвигнутые идеалы жизни. И каждый думает, что по-своему видит мир, и никто не может так же, как он. А на деле всё оказывается одним.—?Неужто, по-вашему, все люди одинаковы? —?спросил Никита.—?Абсолютно. Мы как разные виды окрасов; чёрные, белые, серые, красные, зелёные, синие… Вроде разные, но суть одна?— всё это цвета. А сам цвет?— это всего лишь ощущение, которое получает человек при попадании ему в глаз световых лучей. Поток света с одним и тем же спектральным составом вызовет разные ощущения у разных людей в силу того, что у них различаются характеристики восприятия глаза, и для каждого из них цвет будет разным. Отсюда следует, что споры, ?какой цвет на самом деле?, бессмысленны?— смысл имеет только измерение того, каков ?на самом деле? состав излучения.* Так же и с людьми.—?В таком случае моё восприятие мира свелось только к двум цветам?— ваша любовь или ваше пренебрежение мною. Белое и чёрное.—?А как же остальная жизнь? Твои друзья, семья, да тот же Гаврила?—?С друзьями я ещё по старой привычке могу удержать себя в обычной колее. Семья… Да у меня её и нет?— матери у меня не было, она умерла, когда давала мне жизнь, не дожив до венца, а я так и остался байстрюком?— позорным клеймом в жизни батюшки, хотя это и скрывают как могут. А батюшка с тех пор всё время по заграницам разъезжает, но даже в те редкие дни, когда мне удаётся увидеться с ним, он и при этом лишь исполняет свой долг, как он его понимает. Во мне он не видит своего сына, для него я чужой… Батюшка даже не знает во сколько я научился ходить и говорить, для него всё это не имеет значения…—?А ты пробовал хоть раз поговорить с ним об этом? —?спросила я, тронутая его откровением.—?С батюшкой? Нет, Агния, нельзя, я и говорю с ним только по его разрешению. Дерзость от меня он не потерпит…—?А может, он именно её и ждёт? —?перебита я его.—?Нет, я ведь однажды попытался поговорить с ним о том, почему он никогда не остаётся со мной дольше, чем на пару часов. Не буду рассказывать тебе о его гневе от таких моих слов.—?Но тогда ты был ребёнком, да? Сейчас же всё изменилось, ты стал взрослым и находишься на одном с ним социальном уровне. Нельзя же оставлять всё так, как сейчас! Говорю тебе, может он только и ждёт, чтобы ты пришёл к нему без разрешения и высказал всё напрямую без страха.—?У вас так и делают в вашем времени? —?с улыбкой спросил Никита, словно хотел сказать, что совет неплохой, да только его невозможно использовать в реальности.—?Не все конечно, но… Постой, ты сказал: ?в моем времени??—?Да, я так и сказал.—?Так значит ты поверил тогда…—?Нет, в тот вечер я не поверил в ваши слова о том, что вы не Марья, а девушка из будущего. Я считал, что вы таким образом хотите отвернуть меня от себя. И ваш поспешный отъезд из города лишь подтверждал это предположение. Я очень надеялся, что глубоко ошибался, поэтому почти сразу же выехал в наше поместье, граничащее с вашим. Но и уверенности у меня не было, поэтому я ни разу не попытался навестить вас за эти дни, и даже не послал записки.—?И тут ты встретил меня в лесу в припадке безумия…—?Вы явно искали что-то важное и в какой-то момент вам показалось, что нашли это, но оно, несмотря на все ваши усилия, всё равно ушло от вас. Я прав?—?Да, прав… Но ты так и не сказал мне, как ты всё-таки поверил в то, что я из будущего.—?Помнишь, ты обронила фразу, что в твоей сумке есть доказательства? Так вот?— я заглянул в неё.С этими словами он встал со своего места, подошёл к дальнему от входа в комнату углу. Я попыталась подглядеть за его действиями, но именно в этот момент в глазах пробежала рябь, заставившая меня зажмуриться и потереть их руками. Когда же я открыла их, то Никита уже вновь сидел около меня, только теперь на его коленях лежал мой пёстрый рюкзачок.—?Это он… —?выдохнула я. —?Ты взял его с собой?—?Я же обещал оберегать его.Я в миг позабыла о своём самочувствии и дрожащими руками потянулась к нему. Никита без слов отдал рюкзак мне в руки и помог усесться поудобнее. Я как можно скорее, словно кто-то хотел всё это у меня отнять, расстегнула молнию и высыпала всё содержимое. Вот они, все мои немногочисленные ?богатства? из будущего?— нетронутая бутылка воды, тёплая кофта, которую я брала на случай непогоды, паспорт, кошелёк, всё ещё новая упаковка мятной жвачки, тетрадь, пара ручек, одежда, в которой я сюда попала, моя любимая резинка для волос, неработающие наручные часы, а также, вслед за часами разряженный телефон. Не было только учебника по истории.—?Никита, здесь же должна была быть ещё книга…—?Да, я видел её. И даже, не скрою греха, прочёл её.—?Ты… прочёл книгу по истории?—?Да. И теперь знаю, что будет в моём времени и что ждёт всех нас в будущем. Признаюсь, хоть эти знания очень малы, чтобы нанести какой-либо вред, но и они теперь давят на меня со страшной силой. Я не хотел, чтобы кто-то ещё добрался до этих знаний?— а такое могло произойти,?— поэтому счёл лучшим сжечь эту книгу.—?Ты сжёг мою книгу?! —?сперва меня охватила злость, но разум тут же остудил её, как стакан ледяной воды затушил бы свечку. —?Я и сама думала об этом, только вряд ли бы решилась?— эта книга была нужна мне как напоминание о том, что можно здесь делать, а что нельзя, и что готовит будущее.—?Но вы же и так всё это уже примерно знаете, разве нет? Может, основные события и будут такими же, как в книге, но само будущее, будущее наших жизней, как вы сами знаете, очень непредсказуемо.—?О да, не то слово. Думала, что сдам на отлично экзамены, поступлю в лучший университет в стране, получу высшее образование, а затем и работу найду… Может, даже за границу уехала бы по специальности.—?А теперь я очень хотел бы получить некоторую расшифровку всех твоих слов. Я знаю, что университет у нас впервые появится 25 января 1755 г., то есть совсем скоро, и основателем его будет Ломоносов. Но вот всё остальное… Да и имя у тебя совсем как…—?Никита Григорьевич,?— вслед за коротким стуком в комнату через дверную щель просунулась голова Гаврилы. —?Барин, к вам тут какая-то цыганка просится. Говорит, что вы её знаете, что де батюшки ваши кумовьями приходились друг другу. Прикажите прогнать?—?Гаврила, ну ты как всегда вовремя,?— вздохнул Никита, обернувшись к камердинеру. —?Что это ещё за цыганка? Как она выглядит?—?Не знаю, лицо за платком пока что прячит.—?Ну, а имя она хотя бы назвала?Дальнейшие его слова подействовали на нас как электрический разряд. А я уже думала, что удивляться больше нечему!?—?Да,?— кивнул Гаврила. —?Утверждает, что она бывшая княжна Марья Петровна Анисимова.