Братья (1/1)

Солнце обняло младенца, обласкав его с лба до пят. Маленький принц, наследник, старший сын и любимый брат - в локонах рожь колосится, в глазах небесная синь, в сердце - гори свято пламя и никогда не остынь! Мальчик смеется звонко, пробегая залами Чертога, и каждый встречный ликует, улыбаясь и славя бога.Черная тень кружится, опускаясь на колыбель. Дикое, чуждое - кто это? То ли мальчик, а то ли зверь. Пальцы дрожат прикоснуться: такой кроха, и столько страдания. Кто ты и кем ты создан, обреченный на погибание? Мальчик надрывно плачет, слезы льются из глаз-рубинов - под покровом ночи упрятан, чтоб никто его не увидел.***Сильный и смелый, каждый встречный о том вам скажет, нет того, кто бы был, чем он выше, статнее, краше. Твердой походкой входит в зал, где его ждет трон, крепкой рукой держит молот - власть и сила, он с ней рожден. Каждый хвалить не устанет: будет добрым царем наследник, и как кудри его светлы, так правление будет светлым.Боязливо и осторожно он ступает под своды зала: принц испуган, как бы обратное никому из них ни казалось; пусть упрямо вздернута шея, пусть спина - прямая осина, он старается быть сильнее. Или просто казаться сильным. Но сгибает узкие плечи непосильно тяжелая ноша - не любимый никем, как бы сильно ни пытался он стать хорошим.***Рад ли брат, что сквозь прищур смотрит, горд ли мной, кто надел корону? Царь кивком ему указует, чтобы младший поднялся к трону. Тот под стрелами сотен взглядов, опуская лицо все ниже, на подъем, что подводит к брату, как по самому краю крыши. Старший хмурится, старший сердится - разве, брат, ты не крови царственной? Так ступай сюда гордо, смело, ты достоин, как я, здесь царствовать.То ли шутка, то ли насмешка - я уже растоптан, так хватит. Младший гнет покорную шею и к царю идет, как на распятье. Унижаться всю жизнь - и дальше, сколько богу отмерено времени? Сколько длиться, не прекращаться будет тяжкое это бремя?Младший зубы сжимает намертво, чтоб ни стон и ни оскорбление. Пподнимается, встает рядом, коль на то было брата веление.***Пышный праздник, и мед ручьями по усами, бородам без края. Веселится богатый, бедный, каждый светлое царство славит. Но невесел сидит, горюет громовержец. А в чем печали? Младший брат оказался предателем, и его наказанью предали. Сердце колется, душа стынет: как же кровь да на кровь озлобилась? И не дрогнула ведь рука, что в грудину всадила ножище. То ли шутка, то ли насмешка - разве брат так враждует с братом?Царь спускается в подземелья разузнать, в чем он виноватый.Смрадный запах и тусклый факел, холод в ноги и в хилую грудь. Он не жалуется, не просит. Только молит: теплее б чуть-чуть, но беззвучно - здесь каждый счастлив камень бросить за то, что предал. А о том, как на самом деле, только Один, да он сам ведают. То ли шутка, то ли насмешка - отогреть от боли и стужи, чтобы вырос спасенный ребенок и узнал, что бывает хуже.***То не злость во мне говорит, любовь, отвечай тепереча, брат, отчего так недобр ко мне, отчего я тебе виноват? Раны зажили, как на псе, кожа прочная, аки панцирь, только сердце болит поныне. Как ему теперь исцеляться?

Кудри светлые - пряди темные, изумрудно-небесный взгляд. Брат, ты видишь, что мы не братья? Брат, ты знаешь, ты мне не брат. Братья, братство - слова пустые, не звенит в сердце крови струна. Я чужак, обреченный ребенок, сын врага и твой кровный враг. Унесенный из плена холода, чтобы в холод иной попасть. Без любви, без малейшей ласки, потому что в чужую масть, так я жил и давился чувствами, обреченными на растрату. Слышал "сын", обращенное не ко мне... Кто б сказал мне, какую плату мне платить за любовь, я бы отдал все, а теперь знаю, что пустое. Лучше б плач того зверя, а то ли ребенка не расслышали в ветра вое. Никогда б не познал я того, что прожил: проклиная, завидуя, жаждя. Если понял меня, то теперь осознаешь: так на брата пошел бы каждый.Старший хмурится, смотрит. В глазах слеза, сердце в мелкие клочья рвется. Солнце тухнет в груди, где жило всегда, исчезает из взгляда солнце. Неродной, нелюбимый - да как же так, разве я был с тобой жестоким? Я люблю тебя и любил тебя, как родного - не дело в крови. Если б знал эту тайну, я б сделал все и любил тебя втрое больше, чтобы боль от удара такой вот правды не мучила тебя дольше. На колени становится светлый царь, слезы льются из глаз ручьями: как молить мне тебя о прощении, а? За такое ведь не прощают.Младший смотрит неверяще – как не знал, неужели не притворялся? Пальцы в дрожь, вспоминающие металл, что в братскую грудь вонзался, нервно, стыдно касаются чужих плеч, сотрясающихся в рыданиях. Это слишком нелепо, вот так, вот здесь. Слишком горькое осознание. Не виновны дети в грехах отцов, в нелюбви неродной матери. Не ответственен брат за судьбу твою и лежащее на ней проклятие. Пусть чужая кровь, принимал ее и любил, как свою, без разницы. Осознание больно ложится в ум, солью по белым щекам катится.Старший смотрит, молчит от стыда без слов, младший слов обрести не может. Те слова, что в обиде произносил, ты поверишь, они были ложью!.. Пусть судьбу не изменишь, и я обречен в заточении сидеть годы, за вот эти слова, за твою любовь я спокойно лишусь свободы, просто зная о том, что ты мне не лгал, что ценил меня, как родного.

Старший ласково гладит по голове и за плечи ведет к порогу. Я был зол, я был в гневе на твой удар, я не ведал твоей причины, а теперь ты прощен, а теперь ты простил. И держи-ка ровнее спину: не к лицу царской крови ее сгибать, опуская лицо от взглядов. Царь вступает на трон, царь ведет за собой не предателя – только брата.Молча асы встают, опуская лицо, шепот птицей вьется по кругу... и с веселием пьют за здоровье царя и того, кто по правую руку!Старший хмурится, видя, как бледен стоит младший, молит богов чуть слышно. И с улыбкой хватает за подбородок, поднимая его повыше.

17 января 2013