Сегодня он сбегает от бесконечных дел (1/1)
Сегодня он сбегает от бесконечных дел, вереницы приемов и встреч, что навязал ему новый статус, и теперь спешит пустотами галерей, спускается на сотню пролетов вниз, туда, где держат в темнице брата. Всем, кто встречает его по пути, он хмуро кивает: "Да, очередной разговор с предателем, нет, мне не нужно ваше сопровождение, нет, цепи вовсе не обязательны". Он проходит нескончаемый коридор, где воздух пропах обреченностью, болью, тленом; здесь темно и так мрачно, что десяток свечей не сгоняют теней на стенах. Там, в конце, одна узкая дверь, и сквозь нее не пройти, не вжав, опустивши, плечи, и это тоже своеобразный удар для того, кто внутри, кто держал, распрямив их, вечность.
Царь неловко шагает внутрь, замечает, что дверь темницы не заперта, ведь так проще тем, кто приходит кормить – сила, держащая пленника, слишком крепка. Тот сидит на полу, освещаемый слабым светом едва тлеющего камина, тепло от которого – несравненная роскошь, последний дар от отца своему нелюбимому сыну.Старший грузно садится рядом, привыкает к холоду, замечает, что в камере слишком сыро, младший поворачивает лицо, кривит губы, мол, говорить не настроен, так поспешай-ка отсюда с миром. Старший лишь хмуро глядит в ответ. Ему ли не больно видеть, что с ними стало? Один правит городом и любим, имя второго – страшилка, пугающая детей до тяжких ночных кошмаров.Младший закрывает глаза, и сквозь прозрачный пергамент век тонкими линиями пляшут вены, старший касается чужой руки, и она чуть теплее, чем камень темничных стен. Младший не отнимает ладонь, не огрызается - слишком мерзнет, чтобы кичиться тепла, которому слишком рад. Он лишь опускает лицо, чтобы не показывать, насколько теперь он слаб.
?Которые сутки на небе безлунная тьма?, – старший не знает, о чем говорить, и роняет слова в пустоту, говорит, что одному править целой страной тяжело, говорит, что без брата невмоготу, добавляет, что скоро вечность пройдет – не может не пройти – и все снова станет по-прежнему. Лишь подождать, и все вернется. Брат снова будет принцем, дождь перестанет лить, асгардское небо раскрасит своим всполохом солнце.Младший улыбается, едва приподнимая уголки губ, тихо хмыкает под нос: ?Вечность, брат, не век?, а затем распахивает ресницы, и в глаза старшему летит раскаленный снег. Он обжигает щеки, он режет глаза царю хуже льда - и это то, из чего твой брат, это его суть и часть от его нутра. Старший дергает плечом, неосознанно разворачиваясь теплу, поворачивается к камину.Младший тоскливо опускает взгляд, опускает плечи, сгибает спину.
Затем тихо шепчет: ?Когда тебя нет - в днях между короткими этими свиданиями - в голову закрадываются нежеланные мысли, приходят ненужные воспоминания. И в них я горю, я сплошной пожар, и еще здесь я, с вами. Знаешь, и в них я ас, и кудри мои красны, как греющее камеру эту пламя". Старший молчит. Он всегда видел их различия, но не спрашивал. А теперь, когда уже поздно, смоль чужих прядей за себя сама говорит, что не ваш он, не тех кровей, что текут во славу Чертога, а той, что рекой ледяных степей вливалась в вены новорожденного бога.Царь не должен пускать на порог чужака, простирая ладони для теплых объятий. Брат скрывает от страшного, злого суда своего неродного брата. Царь не должен прощать хладнокровных убийц, не может звать братом предателя. Брат прощает ему все, что тот сделал до, не считая его виноватым.Старший греет холодную, тонкую кисть, говорит без конца и края. Младший радостно впитывает это тепло, младший скоро совсем растает, не пройдет и полвечности, станет живым, отогреется от морозов, солнце вернется на свой небосвод, зародившись внутри у него под кожей, пламенем вырвется, обожжет, закаляя из Локи прочнейший металл, и люди забудут холодного бога, приняв нового, кем он стал.Младший доверчиво льнет к огню, жмется к крови, что согревает. Старший сжимает чужую ладонь, чувствуя, как лед тает. Ложь и обман – ипостась чужака - медленно верно плавится, внутри зарождается тот огонь, что сумеет сделать их равными, и новому богу - богу Огня - в златоглавом Чертоге однажды споют хвалебен.
Старший, заслышав вдали шум сапог, говорит: ?На исходе время?. Он обнимает младшего, целует в лоб, как целуют только родные братья.
И хмуро молчит на вопрос советника: ?Не издох ли еще предатель??17 декабря 2012