журавль (1/1)

—?Сокбэ, апельсины! —?С кухни донесся недовольный окрик матери.—?Апельсины, да. Да, конечно, куда без них,?— завёл Сокбэ глаза, но намытые блестящие фрукты всё же отправились в бумажный коричневый пакет.С недавних пор мать повадилась отправлять Сокбэ на службы в небольшой местный буддийский храм с монастырем вместо себя. Мол, и за мать помолишься, и карму почистишь. Для Сокбэ оставалось полной загадкой, откуда бы, например, в традиционно христианской Корее вообще взяться буддийскому храму, или какое такое отношение к этой всей истории имеет лично он. Для матери же всё было очень прозрачно. Будучи совершенно непричастными к религии в Штатах, переехав, она решила обратиться и обратить сына к самой неприхотливой и удобной религии из существующих. Поэтому деваться было некуда?— мама могла быть очень убедительной, если хотела.И вот уже третий месяц подряд Сокбэ стабильно обивал деревянные пороги неожиданно уютного прибежища эзотерики. Поначалу было ужасно неудобно?— бедолага совершенно не представлял, как себя надо вести и что делать, поэтому в первый раз он даже малодушно решил просто оставить сверток с подношениями на пороге и сделать храму ручкой, но всё-таки себя пересилил. И взгляните на него теперь?— образцовый буддийский мирянин, как с картинки.Рассеянно улыбаясь своим мыслям, Сокбэ привычным жестом стянул кроссовки у входа, и, коротко поклонившись, зашоркал белыми носками вглубь храма. Недавно прошедший буддийский праздник обязывал к щедрости, поэтому на столе для подношений монахам Сокбэ оставил увесистый пакет с дорогим рисом и фруктами, а к алтарю положил коробку традиционных сладостей. Прихожан кроме него в зале не было, поэтому Сокбэ позволил себе отойти на пару шагов назад и задумчиво уставиться на обвешанные шелковыми хадаками статуи будды и бодхисаттв. Было что-то неописуемое и пленительное в их расслабленных полуулыбках и прикрытых раскосых глазах. Постояв так пару минут, Сокбэ сложил руки в молитвенном жесте и согнулся в неловком поклоне. Появившееся откуда-то ощущение, что древние святые запросто считывают все его мысли и потаенные желания и улыбаются, почему-то не проходило, а потому услышав за спиной сдавленный смешок, он аж подскочил от неожиданности и резко обернулся.В проходе стоял юный послушник, которого Сокбэ ни разу до этого не видел. Обычно ему попадались только сухонькие старые монахи в серых одеяниях, со смурными лицами проплывавшие в глубинах храма. Этот же молодой человек был обряжен в кашаю какого-то древнего кроя из серой и красной ткани, а на губах его блуждала та самая непередаваемая улыбка древнего, как само учение, существа, которому с этим миром всё давным-давно понятно, а потому ужасно смешно.Послушник с интересом склонил голову набок, а потом плавной летящей походкой приблизился к нему, сложил руки в ответном жесте?— рукава верхнего одеяния сползли вниз, открывая стекающую по предплечьям странную вязь узоров?— и склонился в приветственном поклоне.Сердце у Сокбэ ухнуло куда-то в живот, а потом забилось с удвоенной силой. Он вспыхнул, глупо открывая и закрывая рот. Странный бхикку опять прыснул, прикрывая рот широким рукавом, а потом резко развернулся и выпорхнул во внутренний дворик храма. Сокбэ выхватил взглядом традиционные гэта на высокой подошве и ломанулся следом.Он был здесь?— сидел на коленях на широкой деревянной веранде и расслабленно оглядывал ухоженный двор. Сокбэ буквально рухнул рядом: на монастырские интерьеры, к которым прихожане не допущены, у него не хватило интереса, а открыть рот и сказать что-нибудь почему-то не получалось. Не получалось даже связно думать?— единственная мысль, которая прочно засела у него в голове, твердила, что прямо сейчас с Сокбэ происходит что-то невероятное и запредельно важное.—?Кто… —?выдохнул он, тщетно пытаясь вспомнить азы корейского языка, -…как… как тебя зовут? —?наконец, выдал он, тут же пожалев о своем опрометчивом решении завести светскую беседу с монахом. Господи, да им же нельзя разговаривать с мирянами!—?Меня? Ну… —?улыбнулся послушник ему в ответ,?— пускай меня будут звать Вончжэ, как тебе? —?он хитро покосился на опешившего Сокбэ, и не дожидаясь ответа, продолжил:?— Только у других монахов не спрашивай, а то застесняются и забудут про Дхарму! —?И он звонко расхохотался, запрокинув голову.Сокбэ не смог сдержать ответной улыбки, во все глаза разглядывая Вончжэ. Тот смеялся заливисто и самозабвенно, как будто сам процесс смеха доставлял ему огромное удовольствие, а потом вдруг резко успокоился и внимательно посмотрел на Сокбэ. Улыбаться он, впрочем, не перестал.—?Знаешь? Думается мне, тебя ждёт долгий и счастливый путь. Главное?— держи разум и сердце открытым. Хотя, у тебя и так неплохо получается,?— хихикнул он.Пока Сокбэ, дурак, мычал, пытаясь придумать, что сказать в ответ, Вончжэ вдруг вскинулся и указал ему за спину: ?Ого! Смотри! А это что такое??Сокбэ обернулся и пару секунд глазел на балочный потолок веранды, а когда повернулся обратно, Вончжэ там уже не было. Потом внезапно объявился пожилой монах в серой кашае и вежливо, но недовольно указал ему на выход.Совершенно потерянный, Сокбэ вышел из храма и задрал голову, глядя на хлопающего крыльями белоснежного журавля, быстро скрывшегося за деревьями.—?К зиме,?— улыбнулся Сокбэ, потёр затылок и медленно побрёл домой.