***1*** (2/2)

Хо становился жесток, как киборг на арене запрещенных подпольных боев: для начала он избивал меня.

Причем так, что я не мог встать с постели несколько дней. Мне оставалось, тихо поскуливая от прореживающейся временами острой боли, лежать и ждать сращиванья всех поврежденных костей.

Я никогда не понимал его логики.

Потом он находил будущего смертника и вваливал ему по первое число.

Обычно такие вразумляющие «беседы» заканчивались продолжительной комой у вразумляемого.

Повторюсь: я никогда не понимал его логики.

Когда мы стали старше и заканчивали школу, ко мне с недвусмысленными намеками стал приставать парень из воровской шайки.

Я, как мог, возмущался и пытался его отвадить от себя. Намекал, что нетрадиционная ориентация не мое.

Не помогло.

И однажды случилось так, что он, зажав меня, неистово брыкающегося и отбивающегося, сыпящего отборными русскими матами,в углу, нагло поцеловал.

Я будто окаменел. Умер. Сердце в ужасе повесилось на артерии.

Поцелуй продлился максимум секунды три.

Идиота оторвала от меня какая-то взбешенная сила, и я, от шока, обессилено сползая на пол,рассмотрел Хотаку, обуреваемого ненавистью и жаждой кровопролития.

Он выбросил этого неудачливого гомо из окна девятого этажа.

О боги…

Сверкая чем-то пугающим во взгляде, он приблизился ко мне, и, притянув к себе за воротник, грубо поцеловал.

Я снова умер. Сердце грозилось взорваться в голове.

Секунда, две, пять…

Я посинел от нехватки воздуха, когда мой лучший друг соизволил-таки отлепиться от меня и произнести:

— Так будет с каждым, кто посмеет тебя тронуть!

От его слов я испуганно вжался в стену и попытался растечься по ней нанослоем, лишь бы не видетьи не попадаться своему сумасшедшему другу на глаза.

Но мои опасения не подтвердились.

Друг – не гей. Это такая защита моего хрупкого сознания от грубых чужих действий.

Его слова. Дословно.

И знаете,чего я больше всего теперь боюсь?

Нет, не того, что меня убьют или забьют до полусмерти.

Неа.

Я боюсь, что какой-нибудь, с атрофированным чувством самосохранения гомо попробует меня изнасиловать…

Понимаете почему?..

У Хотаки нет тормозов.

И это его главный минус…

Ладно.

Это было тогда.

Когда я заново начинал жить в четырнадцать лет.

И вот через пару дней мне будет уже девятнадцать.

У меня своя однокомнатная клетушка на предпоследнем этаже небоскреба на окраинеСтарого Токио.

Мы с Хо учимся в университете Такара, который уже не первый год обучал людей, которые общались напрямую с терабайтами информации, что окружала нас.Он на факультете системщиков.

А я, как самый «одаренный» — на отделении информатчиков.Нарочито медленно шагая, разглядываю асфальт под ногами.Ненавижу его.

Интересно, за что?

Он будто из тумана.

Мельчайшие наночастицы составляют прочнейшее дорожное полотно, непрозрачное, и очень тонкое.

Сквозь него нельзя было разглядеть другие уровни улицы.

Оно было идеально гладким.

Оно было совершенным.

Ненавижу.

В бок меня ощутимо ткнул друг.

— Антон, ты там, что, уснул?

— Неаа…

— Что делаешь после пар?

— Умираю…

— В смысле?

— Шесть пар в подвале, что я еще могу после них делать?

— Ясно..

А перед нами уже вырастало огромное, органопластиковым червем устремленное в небо здание универа.

Куча этажей вверх, еще больше под землю.

Пора учиться…