Часть IX. ОБРЕСТИ (1/2)
В комнате чуть прохладней, чем несколько часов назад.Она-он спит, голова на сложенных на кровати руках, почти касается макушкой руки юноши с серебристыми волосами. Снова отмечаю на руке раненого метку небесной феи в виде пиона.
Останавливаю себя на полпути – холодно! – поворошить угли: пока так, после разберётся Хэн. Заодно – отдышаться.Подхватываю покрывало со второй кровати, осторожно укрываю. Крепко же он спит...
Спокойный, расслабленный...
Мой...Долго смотрю на него – не могу наглядеться.Каждая чёрточка его лица – такого... Родного... И в то же время – чужого. Непослушная чёлка – её волосы такие же, как волосы Фусян когда-то давно...
В голове пустота – вскоре понимаю, что просто любуюсь на дочь в её мужской форме.
Но если она так привязана к этому смертному – значит, она всё ещё остаётся девушкой, в той форме, в которой была рождена.Заставляю себя переключиться на мальчика с серебристыми волосами. Всё хорошо. Идёт на поправку. Думаю несколько секунд, после создаю целительный поток, шепчу заклинательную песнь, чуть касаюсь плеча – минута, другая – лишь снежинкой, чьи лучи тоньше волоса, останется шрам. Бинты снимем потом.Выдыхаю. Усталость навалилась снова...
Отхожу к окну – прислоняюсь к стене, смотрю на своего мирно спящего ребёнка.Дома...Тихо смеюсь.
- Цзыцю... Спустя вечность – она здесь. Пусть не с тобой... Но я знаю, что ты тогда сделал всё возможное... В отличие от...Серебристо-волосый мальчик бормочет что-то во сне – простом сне, не обмороке или лихорадке.Поворачивает голову на подушке.
Первые лучи солнца скользят по лицам дочери-сына и её друга.Внезапно – странная мысль.Отмахиваюсь, бред.Он совершенно другой. Хотя...Нет.
Это не может быть...Но я...Пиона!.. Метка, оставленная, чтобы кто-то был узнан через века...Му Дань, небесная фея пионов...В голове начинают складываться разрозненные кусочки одного узора...То чувство, будто я знаю и его...Цайшэн хмурится, пытается плотней закутаться в покрывало.Проснулся.Цепляется за остатки сна...- Доброго утра.- А? – вздрагивает, открывает глаза. Зелёные... Смешно трясёт головой, сгоняя сон.- Доброе. Кажется, я...Соскакивает с места. Делаю жест – "сядь".
Молчу, думаю.
Не могу же я спросить его так в лоб!.. А если он вообще не знает, как её зовут?.. Вряд ли, конечно...
Но должен быть способ...Цайшэн беспокойно вглядывается в своего друга.
Нет, это глупо.- Он в порядке. – Подхожу к ним.- Я... Мы... – снова пытается встать.Снова жест – да сиди уже.- Можешь не говорить.
Становлюсь напротив него, не в силах оторвать взгляда от огромных зелёных глаз.
Сейчас!Руки ложатся ему на плечи.
- Вы среди друзей.
Склоняюсь к юноше – медленно, ближе – не отрывая взгляда.- Нужно ли тебе прятаться за этой маской, – замер, не шелохнётся, глаза в глаза.- ...Цинь Цайшэн?Распахнутые глаза. Да!.. Сердце стучит, как у маленькой пташки. Изумлён, напрягся: рука тянется, случись что – выхватить меч.Касаюсь губами лба юноши – объединяя против воли наши потоки энергий, вторгаясь и перенаправляя их течения.Заставляя принять истинную форму.
Она даже не чувствует чужака...Руки опускаются куда-то вниз, ощущаю хрупкие девичьи плечи ладонями.Опускаюсь на колено, вглядываясь в неё – Сян, моя Сян, как же вы похожи и непохожи...- С возвращением домой, Цайшэн. Мой лисёнок. Моя дочь. - Пожалуйста, отец!- Презренный! Как только руки твои посмели прикоснуться к моей дочери?!.- Отец!
- Ты недостоин дышать одним с ней воздухом, и ты ещё...- Я...- Кто дал тебе право говорить?!Молчал, кусая губы... Советник самого Нефритового Императора – что против его слова слово простого девятихвостого лиса?
А что мне терять?- Я люблю вашу дочь, и она отвечает мне взаимностью. Обстоятельства были против нас, и просить её руки по всем правилам я не смог...- Да как ты смеешь...- ...и потому сейчас мы здесь – два пленника, а не два благословлённых ребёнка...- Молчи! - громом голос под сводами зала. - Увести. Я буду просить Императора о твоей казни.- Нет, отец!Моя маленькая Сян... Она бросилась передо мной, приставив к горлу острый кинжал.- Фусян, не смей!- Ты!..- Если хочешь его смерти – знай, на твоих руках будут смерти твоей дочери, и её ребёнка.
Мы уходили.Пойманные, приговорённые и затем отверженные.