Всегда придумывай новые места (1/2)
Виктория возвращалась из учебного заведения и рушила под собой десятки тысяч кристаллических решеток. Она задержалась на час для помощи с презентацией и компьютером; и сейчас, пережив маршрутку и пожертвование сидений несчастным пенсионерам, беззвучно подпевала любимым трекам. Её пшенично-платиновые волосы падали на лицо в такт музыке. Накинутый на одно плечо рюкзак, прохладный ветер и серые тучи — настоящая локация для драматичного клипа. Она быстро перебежала на красный, прошагала до подъезда и поднялась на лифте до шестого; скинула вещи, заварила чай и села по обыкновению поговорить с мамой. У неё был выходной сегодня.— Как дела в школе?— Пойдет, только с русским и химией небольшие проблемы.— Но в целом всё понимаешь?— Да, естественно. — Кстати, — Варвара хитро посмотрела на неё, — я начала смотреть твой сериал. Того мальчика с прической пуделя убьют, да?— Нет-нет-нет-нет, я ничего тебе не буду спойлерить! — глаза Вики загорелись и ответ невероятно хотел сорваться. — И тебе повезло, у них в апреле выходит третий сезон.
Раздался щелчок двери. Зашуршали пакеты и куртка.— Что за ботинки под ногами? — Спросил Игорь Борисович, споткнувшись с пакетами продуктов.— А, это дядя Илья подарил. — Вика забрала добытые ресурсы и понесла на кухню.— Они отвратительные, но выкидывать жалко, это же подарок. Лежат в шкафу уже год или два, — пожала плечами Варвара Валерьевна.— И кто-то в него неумело лез, если все выпало?— Им места нет, я уже сто раз убирала. — Объяснила Вика. — Искала сапоги, на улице слякоть. Через месяц, наверно, будем купаться в мартовских лужах.— Приготовлю свой акваланг. Фея знаний цокнула и приостановила сканирование дневника и учебников с тетрадями:— Она закрыла бы все долги, если бы одна фотка с её смазливыми парнями была эквивалентна одной сдаче домашнего задания.— Буква, хватит придираться к любому её движению, это уже слишком.
— Она притрагивается к учебнику только в том случае, когда нужно его убрать из портфеля, но при этом её успеваемость в порядке.— Значит, она способная. Это ты любишь зубрить и фанатеешь от знаний.— Да, Дрёма. Я же ботанша.
Буковка отошла и начала проводить вычисления в Фейфоне, явно давая понять, что диалог закончен. Она каждые несколько часов вспоминала о Громовых. У Нины переутомление и бессонница; она рассеянна, не всегда даже держит себя на ногах. Громов остаётся без комментариев. Катя в порядке? Где им теперь брать деньги, если Сергея скорее всего уволили? Она не знала. Буковка могла только ломать ногти и проверить все соцсети Кати. Пусто, как всегда. Была в сети неделю назад. Она не выкладывает фотографии — последние удалила ещё в пятом классе; не делает репосты, закрыла группы и аудио, в статусе у неё не изменное с лета ?Кроме бури?.
Громова укрывалась щитом от стрел, летящих словно из неоткуда. Неизвестное место, заброшенный замок.— Терпсихора Ева Рольгардина и так далее, может, вы уже прекратите этот цирк? — Катю, казалось, абсолютно не смущает оружие и потенциальная возможность умереть.— Поразительная веселость заключенного.— Вы не можете так говорить. Это произошло случайно.— Вы приговариваетесь к пожизненной ссылке. Вы больше никогда не будете мешать своим близким и семье.
— Я не хотела никому зла, — она застыла, потрясенная своей неизменной участью. Тёмные стены вокруг виднелись бескрайней бездной.— И причинила его! — здесь Терпсихора все сильнее отдалялась от самой себя, говоря со своего трона, словно ведьма.
— Это всё из-за тебя, — металлически безжизненным голосом промолвила Катя в сторону смотрящего, и после этих слов стены замка сложились пополам, обвив беспросветной дымкой обломки и оставив под собой все живое. Фантик села в кровати и начала задыхаться, пытаясь откашлять несуществующую пыль. Её ледяная ладонь проскользила по лицу.
— Который час? — она спросила саму себя, ибо не помнила, когда успела заснуть. НочьюФантик обыкновенно лежала до утра, терзаемая мыслями и представлениями иных вариантов возможного прошлого, после шла на уроки — молча, с синяками под глазами; делала конспекты. Вечером бессистемно проваливалась в сон (иногда даже во время ужина). Вчера она едва ли не заговорила, когда совесть загрызла игнорировать попытки девочек всего лишь помочь, но на выдохе она сжала губы, нахмурила брови и улетела, пока её не связали или не использовали заклинание, чтобы наладить режим сна и питания — ибо подобная затея была. Буковка сама предложила идею вмешаться, и её поддержали, однако почти тотчас отказалась от своей мысли. ?Это неправильно.? — произнесла она тогда. Бусинка назвала сестру бездушной и позвала Дрёму испечь что-нибудь для поднятия всеобщего настроения. Сестры в целом теперь почти не общались; Буковка стала особенно задумчива и уделяла основное время книгам, чего Бусинка понять не могла и обижалась:— Замуж выйдешь за своего Толстого.— Это Гоголь.— Да какая разница! Почему тебе все равно на меня? Почему Дрёма может выйдет погулять, а родная сестра нет?— Во-первых, мне не всё равно. Во-вторых, я предлагала посмотреть вместе фильмы или поиграть в настольные игры.
— Шахматы или ?Спуски и лестницы?. Давай ещё в карты на деньги?— Давай, у меня есть красивые.— Ну какие карты, я же играть не умею! Бусинка приблизилась к двери: — Ладно, я пошла. Если для тебя, конечно, это имеет значение.— Имеет. — Фея красоты уже не слышала ответа сестры. Одиночество и скука нагнетали обстановку, и Бусинка каждую минуту занимала разнообразными занятиями, чтобы отвлечься и не наполнять голову плохим; ей было необходимо внимание и участие. Буковка наоборот утопала целиком и полностью в своих навязчивостях и тревогах; у неё не было сил на позитив и энергозатратные движения, что автоматически делало её занудой, поэтому она предпочитала уединение. Глядя на Вику фея могла отозваться грубо, что даже Дрёма запоминала сравнения и фразы.
Фея снов проявляла эмоции крайне редко: ни радости, ни досады. Эклер искал ошибки в себе и нервничал, когда ни одна из шуток не вызывала смех и сообщения скатывались до односложных фраз, когда созванивались они меньше, когда полное безразличие сквозило в закрывающихся скобках. Апатия сбавила практически до нуля её заинтересованность в чём и ком-либо. Она замучалась смущаться и находиться в напряжении "а что сказать?", "а как?", "я похожа на курицу с отрубленной головой?". Ей было нечего рассказывать и не о чем спрашивать, она не желала давить из себя лживую вежливость и привлекать внимание, тем более жалость или сострадание. Она поступает не очень дружелюбно, — ей было это ясно, как и то, что врать хуже. С Грэнни ситуация не лучше: насильно пыталась кормить, ругалась и сердилась, что ?никакого с вами сладу нет?, не могла собрать всех вместе и не спровоцировать этим пятнадцать ссор, сорок три язвительных взгляда и ровно двадцать семь цоканий. Фантик имела волшебное свойство примирять разные стороны и предотвращать ссоры до их возникновения, но теперь она не общалась с девочками, и поэтому коэффициент разбирательств увеличился вдвое.
— Девочки, прекратите! Бусечка, ну что ты как малое дитя дуешься?— Это потому что я её журнал назвала ?Меню петухов?.— Сама ты петух! Я ещё никогда не слышала, чтобы о Феерсаче и новой коллекции зимы так отзывались!
— Ну начинается, — закатила глаза фея знаний.— Ты, Дрёма, не разбираешься в моде.— Потому что я собранная. Бусинка не поняла каламбур и возмутилась пуще прежнего:— Вредина!— Ага.
— Забери свои слова назад.— Ты права, — без доли насмешки проговорила Дрёма, что Бусинка уже записала себя в победители. — Это не петухи, это — клоуны.— Беспардонная ты ослица! — такой наглости она не ожидала.— Бусина, совсем с ума слетела? — она откровенно вспылила, угрожающе наклонившись вперед. — Или давно с мятыми крыльями не ходила?— А у тебя — мятые мозг... — Буковка закрыла ей рот и оттащила от стола подальше.— Извините, мы ненадолго отлучимся от трапезы.
Одним словом — безудержное веселье. Всё продолжалось бы ровно так же, если бы фееринки не опомнились, что Вика и её родители не просто мешают нормально проводить уроки и не скрываться, но и, между прочим, живут здесь; и, пусть в неведении, однако доверяют эмоциональное состояние им.
Весна сияла на горизонте плюсовой температурой и ненасытным до снега солнцем. Варвара Валерьевна развивала скандал по поводу бардака — ей не нравилось, что дома творится хаос, а убираться никто не желает, и в этот день в отсутствие людей было организовано собрание. Единственной нейтральной стороной оставалась Грэнни, её должность в принципе заключалась только в обучении и уходе за фееринками. Она слишком много пережила за свою жизнь и более спокойно относилась к трагедиям. С возрастом девочки проявляли всё большую самостоятельность, всё меньше нуждались в ней. Это было не критично и не веяло тоской, пока все знакомства и социальная жизнь не оборвались из-за переезда; теперь ей необходим транспорт для встреч и многие взаимоотношения физически невозможны, ибо приятели таковыми являются лишь из-за обоюдного ?здравствуйте? и ?как ваши дела?. Наставнице звонила её старая подруга: рассказывала про свои покупки и вечеринки с другими, на фразы Грэнни ?Столько проблем навалилось, уж не знаю, как быть с девочками, им тяжело? смеялась ?Разгребешь уж. Я же вот справилась с...? и начинала сказывать о всяком трудном и не очень. Возвращаясь к людям: всё обошлось. Вика помогла маме и, вроде бы, конфликт исчерпан, только осадок остался.— Короче, действовать, точнее, бездействовать, в том же духе мы не можем. Если и здесь силовое поле развалится, это будет просто феерической удачей. — Фея снов была воплощением сарказма. Буковка апеллировала:— Мы не настолько могущественные, чтобы настолько всё испортить.— О-о, уж поверь, мы постараемся.
— Я устала без магии и уже не помню, когда последний раз мои крылья сияли, — Бусинка тревожно поправила волосы. — А феям нельзя не волшебничать, тогда магия угасает.— И тем более, в отличие от Громовых, в этой семье никто не орёт друг на друга. Фантик задели эти слова. Они были правдивы, и поэтому особенно резки. Дрёма рассуждала объективно и руководствовалась разумом; нельзя не взаимодействовать с людьми или магией: дар слабеет; сейчас у них есть нормальные условия для магии. Буковка не в лучшем настроении молчала.— Мне немного стыдно из-за того, что я наговорила кучу гадостей. Та ужасная обувь была вовсе не её, а гардероб Вики даже ничего. — И для человека она была милой и приятной внешности.— И вроде как не устраивает со всеми подряд перепалки, — неохотно согласилась Дрёма. ?И она отличница? — сухо про себя вспоминала Буковка, что её очень раздражало. И книги у неё есть, только электронные и современные. Что плохого в young adult'е? Что такого плохого в обычной девочке, что Буковка без конца выдумывает едкие комментарии и отказывается соблюдать свои феерические обязанности?— Но про музыку я слов не заберу — этим пытать можно.— Один плейлист у неё нормальный.— У тебя, Бусинка, всё ненормальное нормально.— Так, ладненько, мы ушли от темы. Позовем Грэнни, она нам поможет.
Близ стола осталось двое — никто не заставлял их. Через минуту ни одного. Буковка укрылась за книгами, Фантик красками писала свое настроение; её новых картин хватило бы для полноценной выставки. Принцесса уже отдавала распоряжения и ожидала немедленных отчётов о деятельности Ночных фей. Одноглок, входивший в состав Феерии, последнюю четверть века желает иметь большее влияние на неё, чем наоборот, заявляя о намерении выйти из союза и вести исключительно деловые отношения, — с наибольшей выгодой для заявляющего, разумеется. Королева не преследует идеи дружбы между Дневными и Ночными, в безопасные моменты выказывая тончайшее превозношение над остальными народами.
— Что этой несносной женщине вновь не по нраву? — Терпсихора перебирала бумаги, пробегая глазами листковый марафон.— Они намекают, что территории Леса Бесцветных листьев принадлежат им.— Что значит принадлежат им, когда это наши земли несколько сотен лет? — беззащитные листочки разлетелись в разные стороны с такой скоростью и шелестом, что невинные эльфы вздрогнули в другом конце комнаты.— Если быть точнее, это собственность Лунных. Принцесса гневно взмахнула крыльями и чуть не прожгла глаза Колдерфорду (в том числе из-за того, что он был немного выше и приходилось высказываться вверх):— Изволь ответить, твои познания в истории действительно так необходимы?— Документов, подтверждающих её слова, просто не может существовать.
— Она словно ищет повод. — Терпсихора приложила согнутую ладонь к лицу, рассматривая заявления с новой стороны.— Думаю, когда мы совершенно нечаянно упомянем утечку данных благодаря некомпетентности их агентов, её величество перенесет свои претензии минимум на год.— Насколько мне известно, в них ничего существенного — обычные старые документы. Он со сдержанным азартом поглядел на неё:— Но она об этом не знает. Одной дилеммой меньше; пусть пока временно, однако один из дней серьёзных проблем отсрочен. Терпсихора осторожно покрутила пальцем в воздухе и плавно вернула упавшую бумагу на место, не оставив ни малейшего следа прежнего неудовольствия. ?Этот эльф не всегда несет бред?. Колдерфорд поправил лимонно-шафрановый пиджак, который неразборчивые личности называли ?одуванчиковым?; сверкнули кобальтово-синие треугольники-пуговицы на антрацитовой рубашке. Все кроме последней были направлены концом вниз.— До новых встреч, Терпсихора.