Дешёвая лампа (1/1)
Этой ночью не читали сказки,Вчетвером сидели за столом.Из шести один желал быть в завтра,Дню вчера он отдавал поклон.Фантик не понимала, почему перед сном никто не пришел к ней. Она постучалась к Бусинке, но ей не открыли — было поздно. Девочка вернулась в свою кровать и не смыкала глаз перед стеной; через какое-то время послышался стук: это Буковка. Она молча села на кровать и объяснила, что Терция занята, а потом завела теплый диалог о впечатлениях за сегодняшний день. Фантик любила слушать Буковку, внутренние переживания и опасения из-за бушующего эмобарометра стихли, как разглаживается море после бури; светлые ресницы опустились вниз и настроение лица отражало спокойствие и мирный сон. Море Буковки только разыгрывалось, когда она летела в свой дом.Быть вовремя на рабочем месте невозможно при условии, что будильник не прозвонил в положенное время, светофоры глючат или не работают, автомобили с одной полосы поворачивают в противоположную сторону и провоцируют столкновение. Проклятая заглушка ремней завалилась между креслом и панелью. Ладно, ладно, я застегну фигов ремень; рядом вечно ноют о нем — пришлось вытягивать пояс, изначально недвижимый от сильного воздействия. Хотелось пальцами нервозно отстукивать по рулю, нервно раздаются гудки других машин сзади. Тёмное утро. Фары слепят. Уже не подходящие очки, на которые нет денег, было необходимо сменить еще в октябре; лампы впереди падают в резкости на мутные круги и сливаются в пятна — ни черта не разглядеть. Идиот впереди наконец едет вперед, движение продолжается до следующего красного сигнала. Знак ограничения скорости "40" смылся в неразличимую табличку и не произвел никакого внимания. Вопрос раздается вслух разозленным криком и ударом по рулю: и снова ползут, как полуживые черепахи, вы что, все издеваетесь? — нога ударяет на педаль газа и стрелка идет вправо. Сегодня опоздать нельзя. Конец второго триместра. Большинство предметов в порядке, предстоит разобраться с физикой. За первый тройка. Сейчас на одной чаше весов три, на другой четыре: что поставят за второй триместр определит годовую, последний на пять она точно не вытянет. Катя готовилась. Учительница вошла в класс и школьница повторяла определения и параграф, если спросят. На решение домашних задач Громову к доске не подняли, в то время как Беспалову, чье положение было менее критичным, с запинками и помарками оценили на пять "авансом". Павел Яблочков или Яблоков ни учительницу, ни вышедшую, по всей видимости, не тревожило. Евдокия Владимировна приступила к заданиям со звездой и, измарав аттестат Громовой, вызвала решать со словами " Ты же просила — иди решай" — и она вышла. И она получила три, округлив двойку выученными терминами. Катя не сдвинулась и метра, как остановилась и посмотрела на учительницу. "Ваша система оценивания несправедлива" Женщина опустила свой подбородок, что смотрелось не очень красиво, и пробубнила исподлобья: "Нет, чтобы устыдиться, она недовольная идёт. Я тебя вызвала, задача не решена, за это два бы ставить" Губы едва сдержались, чтобы не переходить на личности: "Не всех учеников вы так судите" Громова услышала, что "Ты еще переговариваться будешь?" Девочке было стыдно и неясно, дрожат ли руки от стыда или, может, от желания бросить в неё что-нибудь.Числа на часах автомагнитолы увеличивались. Успеть в школу, в институт, в детский сад. В гневе по пятнадцать раз бить по кнопке лифта, топать ногой в ожидании автобуса, мысленно или вслух торопить водителя. "Каждая муха судорожно трепещит" Дорога скользкая. Мужчина протер очки кофтой, стукнул кулаком по своей ноге и отсчитывал секунды от минут. Если бы кто-то сказал ему, что впереди другой автомобиль стоит посреди дороги и не заводится, он сбавил бы обороты. Но было поздно, когда неопознанный силуэт стал слишком отчетливо схож с транспортом. Сергей выкрутил руль и его занесло, шины скользили по снегу со льдом и тело перевалилось по инерции к двери. Забор процарапал бампер и разбил фару. Мужчина вышел из стоящей машины, замахал руками, подошел и постучал по стеклу, еще активнее разгораясь, что никто не слышит его. Сергей не отпускал рук с управления и не менял положение глаз.Громова-старшая ничего не успевала, работа задерживала её дома и вне его. Все чаще она задумывалась, что происходит не так. Раньше было иначе, и, как думала Катя, время её неосознанного возраста и до рождения было самым благоприятным в их семье. Загруженность расселяла каждого в свою комнату. Сталкиваясь друг с другом они создавали ссоры и разногласия, где каждая сторона придерживалась идеи сепаратизма.Долгое ледяное утро в квартире Громовых ощущалось продолжением ночи; оно веяло той же тьмой и трясло от холода в доме без отопления. На кухне одни Бусинка и Буковка; у первой выработался режим, вторая вставала по будильнику. Единственным предметом на столе была кастрюля с кашей, сохраняющющей тепло внутри себя. Стояла посередине.— Она ушла? — куда-то в воздух смотрела Буковка, и её интонация отдавала мыслью, будто ей уже давно всё известно, необходимо только отметить факт.— Она ушла. — Остановив взор на неопределенной точке в воздухе сестра подтвердила с завершающей нотой.— Я, наверное, подожду, пока Фантик и Дрёма проснутся, чтобы собраться.— Я тоже.В комнате Кати девочек ждал их старый общий знакомый. Фантик, вероятно, разбудил шум транспорта, привезшего фею, и Грэнни уже разговаривала с ней. Когда сестры приблизились близко, чтобы их разглядеть в очках, наставница охнула и всплеснула загорелыми руками, от чего её синяя высокая прическа пошатнулась. Трое примчались друг к другу, и Грэнни в крепчайшие объятия заключила своих учениц, пока Бусинка и Буковка задыхались.— Девочки!— Фея Грэнни! Вы так отличненько выглядите! Прекрасный отдых скинул вам не меньше пяти лет. Ну, рассказывайте всё в мельчайших подробностях! Вижу же, что хотите.— Феечки мои, где же Дрёмушка?— Она просто очень устала и отсыпается. Скоро прилетит, не успеете оглянуться.— Что же это я, — Фантик хлопнула себя по лбу, — давайте мы чай попьем вместе. Принцесса вместе с Полуденным талисманом объявилась рано утром. Путь занял несколько часов, ибо из соображений безопасности порталы в королевство из незащищенных мест запрещены. Она села на кровать в своей комнате и даже не помнила, как отвечала "Доброе утро" людям во дворце и слугам несколько минут назад. Часы на руке зазвенели, колесо прокрутилось на силуэт чашки.— Завтрак. Необходимо изменить расписание часов на прежний график.Терция сидела на кровати и застыла с ними в руках. Придворный внезапно постучался, что принцесса вздрогнула, оглянувшись на дверь.— Ваше величество, король желает вас видеть.
— Спасибо, Леберехт. Следующей мыслью принцессы должен был являться вопрос о непозволительной рассеянности с планшетом, но ход размышлений был сбит поездом обновленных задач.Четырем месяцам жизни вне дворца не стереть выкованных истин.Туфли со спиралью на носках вышли за дверь. К некогда привычному голосу придворного, которого не хватало в доме Кати в первый месяц, теперь пора привыкнуть снова. Он знал принцессу еще ребенком, однако его статус повысился до придворного только в прошлом году. Отец Леберехта Ксейвр впал в болезнь и, опережая будущее, передал сыну должность. До этого нынешний придворный помогал отцу и мелькал в королевстве, буквально вырос в нём, как приличествует потомственному придворному царской семьи — их род не первый век служит верностью своему королю. Леберехт соответствовал своему шестому десятку, однако наружность его не отталкивала: высокий рост и худоба утончали черты, невозможно усомниться в его знаниях и образованности; седые волосы, уложенные назад, составляли спокойную палитру цветов с неярким тыквенным камзолом с вышивкой по воротнику и выше запястья, пышными миндальными рукавами и цвета зёрен кофе точками — по одной на щеке. Серые глаза смотрели с вниманием и полным участием; в последние месяцы тусклость изнурения с усилием омрачала их.— Я давно не слышал вашего "спасибо", — вежливо и с улыбкой молвил он и повернулся, чтобы идти.Принцесса окликнула начинавшего уходить:— Постойте. Как ваш отец?— Я сохранял надежду, что ему становится лучше, но это была лишь ремиссия.— Мне очень жаль. Я найду других лекарей, если предыдущие не справляются.— Вы и без того оказали нам огромную помощь. Я уверен, что решение есть. Не смею вас более задерживать, спасибо за беспокойство, — он благодарно опустил голову.Её досада выпалилась в воздух:— Если бы я еще помогала, — прошептала она, направляясь в залу, и корона ответственности сильнее сдавила голову.Каблуки отстукивали по вдоль покрытому бирюзово-оранжевым ковром коридору. Принцесса, избегая страшных написанных глаз отживших королей с портретов, опустила очи в пол. Она в любом случае могла бы добраться в любую точку замка, великие размеры не стали бы препоной.Огромные окна расширяли залу, сохранившей свой вид со старых времен, лишь периодически поддаваясь реставрации. Бесподобная люстра со свечами, роскошные занавеси, морские и солнечные тона, кои выше прочих парили в общей гамме цветов, баснословных денег дорогие материалы и украшения в любой клеточке огромной площади — до сих пор особо впечатлительным сносит голову. В зале множество знакомых лиц мелькало перед лицом и сновало туда-сюда. Завидев принцессу, все налетели на неё, сердечно признаваясь и едва не до слёз, насколько скучали и тосковали по Терпсихоре, цепляясь за её локти и окружая со всех сторон оранжевой пеленой одеяний. Девушка учтиво осведомлялась о новостях, здравии духа и мимолетно остерегалась о возможности отдавить ноги себе или другому. Ей вдруг вспомнилось свое открытое безразличие к словам Буковки, ибо сейчас она лишь делала вид, что интерес содержится в интонации. Их хлопоты и рутина так схожи год за годом, друг за другом, даже приветствия и взгляды, и губы все равно не могут сломать улыбку. Принцесса не знала, почему тогда она так не поступила и об этом не думала. Воспоминание в секрете от феи остановило её на месте; кто-то врезался фее в спину, а кто-то в спину врезавшегося. Толпа неприязненно расфыркалась, часть уведомляющихся вышла из помещения, сыпля прощаниями и пожеланиями. Принцесса наскоро ответила, поддавшись колючей нервности при виде отца, идущего к ней.
— Здравствуй, Терпсихора. О твоем появлении только все и говорят, твое отсутствие вполне ощутимо.
— Здравствуй. Моя экспедиция потребовала в определенной степени больше времени, — она провела рукой по волосам и отвела глаза.— И больше удачи, — саркастично проговорил он, — всё могло выйти за рамки твоих возможностей.Они держали между собой дистанцию. Отец смотрел на неё с привычной манерой своим огненно-янтарным холодом, сентиментальность не его сильная сторона. Король ощутил на себе по меньшей мере три взора со стороны.— Решение принималось вынужденно.Он улыбнулся:— Поговорим об этом позже. На сегодняшнем ужине будут Колдерфорд и Видия. Надеюсь на твою деликатность, — он приподнял бровь и угол рта, — учитывая ваши дружественные связи.— О нет, только не они, — веки опустились, принцесса приставила кисть ко лбу, — в прошлый раз я угрожала ему проехать подносом с печеньем по лицу, а ей вылила графин сока на платье. Наше собрание поднимет прошлую тему?— Для этой цели и созваны одарённые, — он без эмпатии произнес.— Хорошо, — Терпсихора смяла эмоции. — Я составлю возможные решения.— Это не так страшно, в каком свете ты представляешь. До вечера.— До вечера.
***Фея Грэнни уведомилась, питались ли фееринки сегодня, и, сочтя удовлетворительным краткое "да-да", пустилась в повествование. Её отличительно восхитила карета, в которой она была доставлена. Допита уже и вторая, и четвертая чашка, но рассказ идёт только о погоде и отеле. На пятой и шестой фееринки уже подустали кивать и вздыхать, поэтому ситуации с незнакомыми феями и эльфами (про которых, как иначе, Грэнни всё подробно расписала, много ссылаясь на собственные домыслы и путая некоторых личностей между собой и объясняя заново) тянули на восхищения побюджетнее. На седьмой к монологу успела Дрёма, и Грэнни едва не начала ей описывать всё с самого получения путевки. В процессе феи обменивались взглядами разных характеров, и Фантик, до этого радостная от встречи с давно знакомой учительницей, почувствовала молчаливую всеобщую недосказанность и сбавила тон; прежние тревоги завладели общим течением размышлений.Новоприбывшая поделилась далеко не всем, что кружилось на уме. Ей вспомнились не разобранные до сих пор вещи, и она отпустила учениц, позвав при желании помочь и уйдя в свой домик в кабинете отца Кати. Ранее это была гостиная, но после ремонта расположение комнат изменилось. Наполный светильник же, мешавший в зале для свободного перемещения (тот вечно падал), был перенесён в отцовский кабинет. Фантик захотела помыть посуду, собираясь с мыслями. Бусинка боялась, как не упасть до ясной печали в своем лице и обеспокоить подруг, и относила тарелки к Фантик.Очки были сняты, бледная ладонь протирала глаза:— У меня лицо болит улыбаться.
— Тебе Бусинка уже сказала? — Дрёма звучала как фея знаний утром: ноль эмоций, рациональный интерес.— Я так и знала, что принцесса-наставница — это странно.— Но почему ты не сказала нам? — она имела предположения, что её подруга знала всё уже осенью, но не знала, по какой причине она промолчала.— Я просто знала, что она из королевской семьи, здесь могла проходить практика и параллельно ожидались магические происшествия. Возможно, они выполнили вычисления для нахождения сундука, предугадали появление и наблюдение доверили ей.Одежда, вещи, манера. Только сейчас это бросается в глаза. "Какая Буковка всё-таки внимательная" — подумала Дрёма.— Только не говорите Фантик, что...— Что-то случилось? — юная фея уже закончила с чашками.— Нет-нет, Фантик, мы обсуждали, что наконец Грэнни вернулась.Дрёма понимала, что Буковка не хочет врать, поэтому взяла слово.— Вы весь день смотрите друг на друга так, будто что-то скрываете, — она расстроенно поправила волосы.— Мы просто переживаем, что эмобарометр не предвещает о чем-то хорошем. Как же так, Катя придет — а у неё в комнате плохой настрой, — старшая фееринка отводила подозрения и брала своим артистизмом.— Тогда мы обрадуем её чем-нибудь.— Супер-мысль! — она щелкнула пальцами и направила указательный вперед. — Зови Бусю и Букву.— Будем помогать и поговорим. Только неделю назад за эти часы фееринки протанцевали бы со швабрами и тряпками не менее трех раз, пообедали, отсидели бы домоводство(куроводство), магическую ботанику, левитацию и уроки магии. Отец Кати вернулся домой угрюмым и тотчас прошел в кабинет. То была комната со столом у окна, справа от которого находился торшер, полками с фотографиями и разным хламом на них. Шкаф слева от стены. Громова искала что-нибудь съедобное на кухне в надежде, что это вернет в привычный ритм.Бусинка оказалась поблизости с сестрой и хотела узнать, что послужило основанием её озадаченного вида.
— Ты рада, что Грэнни вернулась? — начался диалог.— Да, наверное.— Ты сегодня особенно не уверена в своих словах.
— Жизнь по расписанию и обучение высшей магии мне больше подходят. Теперь я основную часть времени предоставлена сама себе, — пауза. — Опять.
— Но Буковка, ты слишком критична.— Не думаю.— Ты так говоришь из-за того, что она не во всем интересуется твоими прорывами? Если так, ведь и Терция почти не обращала внимания.— Лишь до конкретного времени. — Снова пауза. — Надеюсь.Феи постучались в дом. Грэнни повысила голос "Входите, входите", когда Громов печатал за ноутбуком с согнутой спиной. Фантик, завидев это, решила, что Терция при возможности подарила бы ему корсет. Наставница вытаскивала вещи из чемодана и воскликнула, что в её апартаментах обилие пыли и требуется безотложная уборка. Бусинка выгнула бровь и насмешливо улыбнулась сестре.
— Катя, ноутбук опять виснет, вылезает непонятная штука. Иди сюда.— Я сейчас не могу.— Я сказал быстрее.— Не могу даже стакан оставить?— Хватит вопросов! Где мой телефон?Катя поставила сок на стол и выдохнула:— В коридоре звонит.Отец направился к куртке и принял звонок. Громова сосредоточилась на ноутбуке, водила мышкой и нажимала на клавиатуру. Она хотела бы переменить свое настроение, пока нервно грызла ногти.— Фея Грэнни. Вы же знаете, как все исправить? — Фантик подавала ей платья и шляпы.— Что исправить?— Грусть Кати. Я не помню, когда она последний раз улыбалась.— Ох. Мне надо бы подумать.
— Сны не помогают.— Она не видит красоты в своих вещах.— И её предметы начали оживать и нападать на нас.— Фантик постаралась? — улыбнулась Грэнни.— Постаралась Катина печаль. — Серьезно промолвила Дрёма.— Уму непостижимо. Первый раз слышу, чтобы у нас предметы так делали! Но вы, девочки, — её взгляд направлялся на Бусинку, Дрёму и Буковку, — что-нибудь придумаете. А Фантик нужно защищать.— Не нужно меня защищать! — выступила вперед девочка. — Я знаю, что у меня только одна точка в двенадцать, но я просто еще должна совершенствоваться!— Фантик, — начала было Грэнни.— Никто из вас не верит в меня! Обращаетесь, как с ребенком, и думаете, что я глупая! Фантик правда уже не ребенок, что был отдан на обучение в раннем возрасте, но образ младшей прочно закрепился за ней. Она сменила гардероб из юбки и футболки-клубники, у неё выпали молочные зубы и она не верит в подарки от Феи Мерцания, и этого все равно мало. Неужели всё из-за слабой магии? От одной мысли, что Фантик почти бездарна, её отравляло дрожью и ядом грядущего смирения.
— Глаза слипаются, — Катя зевнула. Ей показалось, что сейчас лучше всего заснуть и не думать обо всем том, что произошло сегодня (и когда-либо). Она произнесла "всё готово" и построила маршрут к своей подушке. Отец не удостоил её взглядом, не прерывая разговор. Его ноги дважды почти перешагнули порог в кабинет, но он крутил круги из одной стороны в другую, не отнимая телефон от уха.— С чего ты так решила? — еще один промах с чьей-либо стороны, и будет худо. Буковка намеревалась разуверить Фантик.— Я вижу это постоянно.— Фейский фейл, брось ты, Фантик. Мы исправимся.— Вы уже говорили так! — она нахмурилась и унеслась прочь, оглядываясь назад. Фееринки вышли за ней, и в этот миг потеряли способность говорить; лишь испуганный вздох издала Бусинка и прикрыла лицо руками. Забытый стакан был сбит ровно на ноутбук, грязно обливая клавиши и стекая по столу. Громов почти прощался, когда рука разжалась от увиденного и выронила бы гаджет, если не накатившая сейчас же волна ярости.— Катя! Ты совсем с ума сошла?!Сердце упало вниз от этого тона. Она еще не знала, в чем повинна, но уже была подсудимой.
— Я сколько раз уже говорил, пытался вбить в голову, и ты опять оставляешь где попало еду, и просто уходишь, как невинная овечка. Даже виду не подала, ты совсем в край обнаглела? У тебя глаз нет или прямоты рук?— Куда мне было ставить? Ты торопил меня, и что ты пытаешься сказать?— Не строй из себя дурочку.— Я ничего не делала. Значит ты сам опрокинул или даже не заметил, что смахнул, ты же не открываешься от телефона.— Ты бесконечно врешь и врешь, что игрушки раскидываются сами, бумажки рвутся сами, в школе все виноваты, кроме тебя. Я чуть не попал в гребаную аварию и не расшиб две машины ради того, чтобы меня завтра же не выперли, и ты могла строить свою кислую рожу в доме, а не на улице. Что я, твою мать, теперь должен делать! Он психовал и скидывал вещи, когда понял, что гаджет беспросветно сломан.— Прекрати свои выходки! — Громова встала в дверном проеме.— И эта еще выглядит, будто грязи наелась! — это он крикнул супруге и шел в её сторону.— Я тебе улыбаться должна круглосуточно и твои крики выслушивать? У меня тоже не пятизвездочный отель, и если ты не заткнешься, соседи вызовут полицию. — Она отвечала с криком и нахальством, и про полицию не шутила.— Не надо затыкать меня, ты работаешь за копейки.
— Никто не просил тебя лезть в кредиты и долги, когда можно было попытаться иначе! Теперь расплатимся за каждый кредит лет через десять. Гляди до пенсии доживем.— Нашлись тут обе! Вы есть на что собираетесь? Или все само в дом приходит, я тут для красоты, да? Дед Мороз подарочки кладет каждый день! Если еще что-то полетит, это не закончится.Полетело.Прошло два с половиной часа, или три, или не прошло. Кате хотелось бы не знать, о чем они говорят. К чему это приведет и что будет потом. Не быть здесь вовсе и сделать так, чтобы никого ничего не связывало. Ужасно болела голова и наизнанку выкручивались органы, и нестихаемые обрывки дорывались из кухни и пугали безымянных для них соседей. Любой подросток в американском фильме сбежал бы через окно, но, во-первых, Катя бы разбилась, во-вторых, это русская мелодрама.Фантик обняла колени и дрожала вместе с Катей. Она мёрзла, но внутри разъедалась виной и отдала бы крылья и свой голос, чтобы всё вернуть назад. Это всё натворила она. Если бы она была асйбергом — эти крики были бы Титаником. Изнутри разрывало, и в горле узлы зажали дыхание и возможность говорить; с новым злым высказыванием было страшно, что еще один крик, и со следующим вздохом она тотчас издохнет. Катя ни о чем, как всегда в такие моменты, не думала, кроме того, как это получилось. Она стояла, уперевшись лбом в стену. Эмобарометр вылетел изнутри на осколки, и никто не обратит на это внимание. Завтра Беспаловой все посочувствуют за её усталый вид и диагноз тоски бездонной в статусе, а Катю меж словом безобидно назовут шутом; слишком веселым, чтоб не годиться в клоуны.Смоляные грозовые клубы и оглушающий гром, будто в каждый из разрядов стены развергнулись, последнее, что видели феи, пока не вырубились, потеряв сознание.