Грифель зачеркивает грифель (1/1)

Девятый класс — это не смешно. Катя, будучи дошкольницей, насмотревшись сериалов и мультфильмов по Диснею про подростков, распланировав свою жизнь в будущем, не замечала, как одна цифра на учебнике сменяла прежнюю. — Сейчас я очень захочу, и этот мишка сдвинется. Т-а-ак, — она зажмурилась и чуть открывала глаза, сжимая в руке невидимую материю, — еще немного, я точно верю! Дава-ай!При всем Катином желании плюшевый медведь не двигался, зато устали пальцы и разболелась голова от вечного нахмуривания. — У меня еще не проявились сверх-способности, вот блин! — картавила девочка. — Дэнни, ты мог бы и подыграть, — надулись щеки и губы, и в следующий же момент сменились веселым прыском, — я возомнила себя волшебницей, как смешно.Дэнни отцриающе свалился на бок.— Ну конечно у меня ничего не получилось, я же еще маленькая! Завтра снова будем строить королевство в садике, мистер принц Дэниел, и спасибо за поддержку.Количество твоих друзей на дне рождения становится меньше, потом меньше становится дней рождений, меньше дней до смерти, и в итоге остаётся лишь дата в документах. Лучшие друзья распались на знакомых и кого предпочитают взаимно игнорировать. Люди пошли по разным путям: кто-то направо на остановку, а кто-то на школьный учет. — Еще один день без письма, ничего страшного, — позитивно пожимала плечами девочка, празднуя очередную цифру плюс один и уже забыв, что когда-то картавила.— Заберите меня уже, научите чему-нибудь! — вздыхала Громова, перепробовав всяческие суперспособности в очередной раз. Под столом розовый портфель с математикой и русским. — Лазанье по стенам — нет; телепатия? Однозначно нет. Создание огня в ладонях, полеты, мега-прыжки...— карандаш проводит темные линии поверх карандашных заголовков. Дыхание под водой или превращение в русалку? Э... Вряд ли.?Наверное, мама думала, что я мечтала утопиться, а не стать русалкой? — вспоминала повзрослевшая Катя, криво улыбаясь. И такое случается, что — мечты приводят к травмам. — Мега-иммунитет и кости крепче алмаза — провалено, — с сожалением перечеркивалось. В первом случае закашливаясь, имея температуру под сорок и пропустив первые уроки географии, во втором в травмпункте с подозрением на перелом. Животный язык не подлежал обучению, никакой мальчик не сталкивался с ней на перемене, не поднял упавшие учебники, главные стервы класса не были унижены публично, и вампиры что-то не спасали.— О'кей, Катя. Ты уже в седьмом классе. Самый классный возраст, чтобы влюбить в себя капитана футбольной команды или найти волшебный мир. А если серьезно, глупое недоразумение, — кисти до белых костяшек сжимали раковину , — не думай даже об этом бреде. Невинное зеркало воспринимало оскорбления и грубость в свой адрес, но девочка обращалась исключительно к себе. — Двойки и колы в младшей школе — какой стыд. Естественно, что на тебя никто не смотрит.Из волшебного оказались её магически-нестрессоустойчивая нервная система. Ручки с блестками высохли, цветастые тетрадки блекло-зеленые, юбка и рубашка мятые. Ранец — черно-серый хранитель мусора с огромными цифрами на обложках и нелепой программой внутри. Хватит на сегодня воспоминаний. Громова раскрыла измятый учебник:— Алгебра, заклятый враг. Снова ты.Вскоре на столе была открыта и тетрадь. На полях еще во время уроков от скуки прорастали чернильные розы и бесформенные каракули. Девочка исписала уже второй листок и неоднократно рассмотрела классную работу и текст в учебнике. Что-то мелькнуло — рука быстро чиркала цифры. Сверяется с ответом — неправильно. Хвост семерки вычеркнулся в фиолетовые клубкообразные полоски. В домашней работе в середине ?решения? лист почти насквозь был расчиркан чернилами; отпечаталось на предыдущих страницах. Её глаза тупо уставились в систему уравнений.— К чёрту, — порывисто прошептала она и разорвала в клочки черновик, скомкав остатки со стола и отбросив к фиговой бабушке. — Я сижу за этой ерундой уже два или три часа! Каждый раз у меня с ней такое!Недовольства шептались тихо, дабы не стать уличенной в девиантном и неуважительном поведении(но родителей еще не было дома). Школьница ретировалась на кухню; в попытке отвлечься от мыслей заледенелой радужкой решительно таращилась на духовку, сжав виски и поставив локти на стол.Фея снов закусила губу, пока эмо-барометр образовывал в себе грозовую вечеринку. Часы работы естественного освещения на сегодня были закончены. Линия света из другой комнаты тревожно проскальзывала из-за закрытой не до конца двери. По расписаниям феям должно бы спать, — но Терция отправилась на какое-то школьническое собрание (по словам очевидцев, то есть Фантик). Буковка и Дрёма продержались без сна дольше остальных. Они не первый день строят стратегии и составляют статистики, чтобы помочь своему человеку. И сейчас тоже не покидали эту цель.— Буква, ты же супер-мозг! Неужели нельзя как-то повлиять твоим интеллектом на её способности?— Я могу помочь ей усвоить знания и правильно подготовиться, а не изменить её генотип, — сожалела в укор самой себе Буковка.— Чувствую мои способности бесполезными. Какой толк от этих картинок во время сна.Зеленоволосая фея положила свою руку на плечо Дрёмы и устало, но с заявкой на убедительность улыбнулась:— От них огромная польза. Ты же знаешь, как Катя любит и запоминает, когда ей проецируются хорошие сны. Дрёма сокрушенно покачала головой:— В последнее время они почти не пробиваются сквозь её разбитость и непрекращающийся вихрь негативных мыслей в голове, занимающих главное место. Она видит свой позор при всем классе в пижаме или её сталкивают в овраг, и я ничего не способна поделать с этим!Внутренне ей стало спокойнее, только ответная улыбка не получилась. Буковка убрала руку и отстранилась, начиная искать информацию в Фейфоне.— Девочки, — Буся протирала глаза и отгоняла зевоту,— вы чего еще не спите?

— А ты чего бродишь, Бусина. Я сейчас за старшую, поэтому иди-ка спать.— Не выспишься, — дружелюбно-заботливо добавила фея знаний.— Ну уж нет! Я тоже хочу Кате помогать. И, — девочка на пару секунд замолчала, прислушиваясь к чему-то, а затем быстро возобновила фразу, — эмоциональные бури не дают уснуть.— Попробуй еще р...— Я не могу спать без сказки! — прилетевшая Фантик прервала фееринку.— Ты тоже тут! Фейки-лейки, я же выговор получу, вы завтра будете вялые, как Катя по утрам.— Я не буду вялая!— Значит, — настороженно оглянулась Дрёма, — что-то совсем плохо. Вы слышали этот шорох?Бусинка испугалась и вцепилась за локоть сестры:— Не смешно!

— Ой, да ладно, ладно. Словно нарочно в эту секунду большинство звуков убавило свою громкость. Катя с красными глазами провалилась в сон, медленно уложив лоб на стол. Её лицо тревожно хмурилось от смешанных напополам с реальностью бредовых видений. Родители задерживались на работе. Деревья угрожающе шептали на улице, редкий свет выхватывался стенами из фар машин. Вдруг — шорохи усилились. Фея снов могла точно услышать свой пульс, держа рядом волшебную флейту. Бусинка перешла в боевую готовность и сжала в руках пудреницу, Буковка наставила фейфон в темноту. Фантик щурилась, ибо ей показалось, что она узнает знакомые очертания. Шелест, какой издается при перелистывании страниц, немой угрозой доносился из глубин тьмы.— Это же... — Черное нечто приближалось ближе.

— Это же Ботя!— Что за нефейные шуточки!Живой ботиночек нес в пасти рисунок собако-русалки. Девочка без промедления взяла листочек и умиленно обняла его, а затем погладила Ботю.— Я его так искала! Спаси-и-ибо!Фееринки дружно выдохнули, сложив орудия обратно в арсенал.

— Я включу ночник, — Дрёма летела к своему домику-дереву. Цветочно-вишневое свечение сгладило острые углы предметов и культурно оттеснило наглое воображение, рисующее всяких бармалеек.

— Лунная книга даёт больше вопросов, чем ответов, — хозяйка домика сидела рядом с девочками на человеческом светильнике, раскрыв древний артефакт. — Сомневаюсь, что нашу девчонку заставит прыгать от счастья вывернутая наизнанку комната, — говоря это, она вытянула губы в саркастичный смешок, после чего перешла на другую страницу, — поэтому больше у меня нет вариантов. Буковка с потерянностью подняла тему, однако в её планах было расставить точки над i:— Помните, Терция как-то говорила: если так пойдет и дальше, мы не сможем здесь жить. Нам придётся жить в другом доме с другими людьми?

— Я не хочу в чужой дом. — Смущенно повертела лицом вправо-влево феечка, обняв руку Бусинки. Эта мысль для Фантик являлась чрезмерно далекой и несбыточной; и своей неизвестностью еще активнее пугала детский разум.— И я не хочу, — подняла бровки Буся.— Ничего нам не придётся, мы что-нибудь придумаем, — веру в лучшее возвращала Дрёма (её донимала нужда в том, чтобы в это верить, чтобы кто-то тоже уверил её).— В таких домах должны колдовать сильные феи, а не мы с вами. Наших сил, их недостаточно.

— Не нужно нагонять тоску. У Кати это пройдет и мы обязательно вместе с Терцией поможем ей.Буковка на неё внезапно шикнула.— Ты же умеешь вести споры, Буква, дослушай мои аргументы.— Ш-ш!— Это непр... — фея молниеносно шагнула и прикрыла ей рот ладонью, а второй приложила палец к своим губам: тихо. Две феи притихли, нервно дергая глаза в беспорядке. Лампа в ночнике заморгала, в одну секунду вспыхивая, в другую загораясь. Жуткая розовая тревожная лампочка при происшествиях, только без сирены. Темно. Светло. Темно. Темно.— Бусинка! Усиливающееся рокотание звериного рычания выступило из воздуха. Звук ?р? еще никогда. Никогда не звучал так зловеще. Фея знаний включила фонарь на Фейфоне и оттянула к себе сестру и Фантик. Дрёма встала чуть впереди них. Ритм сердцебиения запутался в самом себе. Текстура кожи как сотканная из разных материй, ледяные угольные глаза дымились ониксовой пылью в радиусе на несколько сантиметров. Как тигр для человека монстр был для фееринки. Некоторые части отпечатаны в клетку — знакомые иксы и коэффициенты из заданных номеров. Другие в линейку, красной пастой едва замечалась двойка. Частично оттопырились порванные края. С углами до девяти десятков градусов, непропорциональное, исчерченное чернильными штрихами и выросшее из комков смятой бумаги, имеющее на удивление стройное звериное телосложение. Одна лапа в форме перевернутой прямоугольной трапеции; другие имеют схожие очертания с вольчей лапой. С раскрытого, наполненного зубами рта стекали черные чернила, на картонном черепе торчали бумажные штыки и небольшой рог. Сложенная несколько раз бумажная полоска образовывала хвост, схожий с скорпионьим. Страшно обращать на это внимание в такой момент, но зверь, как всякое великолепное дикое животное, имел красивые завораживающие черты: белоснежность определенных областей и контраст с серыми волшебными узорами; чуть ниже тела на конечностях распускались тёмно-аметистовые растения; взгляд неизведанный, но бесспорно умный.— Ч-что это такое? — Бусинка дрожала, остерегаясь даже дышать. Фонарик её сестры мерцал. Прежде таких сбоев в работе Фейфона никогда не было.— Эмоции.Дрёма, не теряя времени, стала образовывать щит. Буковка сообразила раньше и, как оказалось, пыталась его выстроить уже вторую минуту.— У меня, — искры заканчивались в ладонях ничем, — у меня не работает магия.— Нет, нет, — вместе с Дремой мучались Бусинка и Фантик, — почему не получается? Монстр будто искал что-то глазами. Взгляд переходил с их лиц на пол. Он искал. И он нашел.— Бежим! — существо прыгнуло на старшую из фей. Они взлетели, но крылья обратились просыпанными блестками. Все девочки упали на пол; им повезло — рядом валялась подушка.

— Сильная магия Лунной книги привлекла его!Фантик остановилась, зачарованная неминуемой опасностью:— Это же Катина математика!— Фантик, пошли быстрее, Фантик! — звонкий голос раздавался под самым ухом и чьи-то руки тянули вперед. Девочка продолжила бег, не переставая изучать нечто позади них, пока свет от ночника еще распространялся на этой территории. Тело и формы пересобирались в другие, новые части. Диктант оказался в предплечье, цветы занимали место на шее. Не детский трансформер. Отдышка пробудилась уже через несколько десятков секунд — непривычно передвигаться пешком, в кромешной темноте. Пугающий шорох подгонял дальше и дальше.

Бусинка взбиралась на мягкое кресло-мешок, соскальзывая куда больше, чем поднимаясь:— Девочки, сюда! Мы скинем на него стопку учебников!Но она не подумала о способе забраться. Преследователь проткнул ковер, замотав себе нитками ноги.— Нитка. Ну конечно, нитка! Надо вытащить её из ткани и мы сможем накинуть её вроде каната! — Буковка судорожно разыскивала, где есть возможность порвать или вытянуть спасение.— Почему ниток нет именно сейчас, найдитесь, пожалуйста.— Я сейчас, сейчас.— Нашла! — Бусинка торжественно распускала ткань. Не рассчитывав силу, она выдернула веревку и уронила, чуть не свалившись сама — Буковка успела поймать сестру вовремя.— Мигом наверх! Фея снов помогала залезть остальным. Бумажный фанат запросто протыкал когтистыми лапами кресло, сокращая расстояние. Еще бы крохотное замешательство — и фееринке конец. Девочки помогли ей. Через секунду все четверо толкали книги. Им повезло, что утром они ели достаточно каши, чтобы не стать чьим-то ужином, и что Катя свалила книги на карандаши — иначе груз оказался бы неподъемным.

— Победа-а! Получи, выскочка, — Дрёма согнула руку в локте и выигрышно провела ей по воздуху. Бусинка заключила Буку в крепкие объятия, но фея выжидающе следила за книгами. Алгебра дрогнула, физика скатилась чуть вниз.— Дрёма?— Что?— Это, — указательный палец поправил очки, — не последняя партия.Алгебра взлетела в воздух легко, как перышко. Чудище будто умело отматывать время, возвращаясь из комка в прежнее состояние. Сложив конечности, видимо, сейчас работающих по примеру пружин, он взметнулся на поверхность стола. Сдерживая визги, они проскользили за лампу, закрыв себе рты.Бумажный хруст. Каждый шаг слышался по-разному. Фееринка отключила свет в Фейфоне. Угловатый рог повернулся ровно в сторону их укрытия.

— Выкинь книгу, — Буковка не без трепета прошептала.— Ты с ума сошла? А если эта нечисть её сожрет?— Тогда она съест нас!— Дрёмочка, — нервное сглатывание, — Дрёма, брось её уже.— Я справлюсь сама!Упс, Дрёма. Это было слишком громко. В один рывок убежище минуло позади.— Подожди, подожди! Ты, — она сощурилась, разбирая мысленно облик и, удостоверившись в догадке, пораженно раскрыла глаза. — Ты же Катин монстр.Имя девочки переменило эмоции чудища. Буковка направляла луч на него. Колющие треугольники пересобрались в более округлые контуры. Обрывки, словно шестеренки, прокручивались и обменивались местоположением. Смайлики со слезами исчезли, игра в крестики-нолики осторожно развернулась необычным, выдуманным Катей орнаментом. Грифельные частички посветлели.— Она нарисовала тебя. На одном из листков было твое лицо, я вспомнила. Пока слушала свою любимую музыку её рука нафантазировала твоё обличье.Фееринки могли только молча наблюдать. Постепенно светящимися магическими узорами рассекались листы — они заметили это. Узорами точно такими, как на комбинезоне Буковки или в домике Дрёмы.— Ты не из ночного мира и ты не злой монстр. — Смело выступила Фантик. В порыве гнева нанесенные перечеркивания шрамами сохранились на спине. — Несчастненький бумажик. Она выкинула тебя и не закончила рисунок? Неопределенно-томное краткое урчание ответило на её вопрос.

— Злая энергия копилась в этих всплесках, — фееринка читала надписи Кати, — и не за один раз.— Мы поможем ей. Обязательно. Дрёма выставила раскрытую ладонь вперед, зажмурившись. С острым концом звериный хвост сложился в цветок, пролитые чернила высохли. Магический монстр слабо, но отчетливо отдавал платиновым светом знаков. Зверь поклонился; и так же бесследно, подобно своему возникновению, пропал.Фея красоты беспокойно поправила платье, вовсе не помятое:— Что же это такое было? То огроменный страх, теперь домашнее задание с зубами!Бирюзовый блеск младшей феи изображал отчужденность. Она обняла саму себя и глядела куда-то сквозь пол:— Мы не помогли Кате, и теперь даже её рисунки хотят нас съесть...Над каждой из девочек шёл ливень, потушивший малейшие искорки уверенности. Они все потупили свои взгляды и ощущали холод внутри, замораживающий легкие.— Лошадероги когда-то часто навещали сны Кати. И мы с вами на них катались. Они были такими.— Озорными, — подавленно освещались воспоминания Бусинки.— Да, точно. Веселыми, добрыми.— Не весело и не счастливо тускнела фея снов.Буковка сняла очки и провела рукой по лицу, надеясь унять безнадежность в своих словах:— Так больше никогда не будет. По окну постучала неизвестная материя. Еще стук. Уже не осенний ветер хлестал воду по стёклам и предметам. Капли отскакивали от карниза. Дождливая симфония знаменовала начало следующего чего-то, грустно растворяясь кругами в лужах, разбиваясь каплями о поверхность, звуковыми волнами перетекая в меланхолию.