Здесь и сейчас (1/1)

—?Боец, ты чего такой хмурый, болит? —?по-свойски обратился Ткачев к расстроенному Зимину с перебинтованной рукой. —?Да не,?— шмыгнул носом Сашка,?— обидно просто. Сказали, руку не беспокоить, не делать ничего… —?А чего обидного-то? —?удивился Паша. —?Каникулы же, на физру ходить не надо, уроки делать не надо… —?Вот именно,?— вздохнул Зимин,?— каникулы. Нет бы это раньше случилось, тогда бы и освобождение дали, и на уроках писать бы не пришлось… —?Саш, тебе что больше обидно, что от школы сачкануть не получилось, или что теперь за компьютером целый день просидеть не удастся? —?поддела бледная до синевы Ирина Сергеевна. —?И то, и другое,?— бесхитростно сообщил ребенок и первым полез из машины. Ирина осталась в салоне и, повернувшись к Ткачеву, мягко коснулась ладонью плеча. —?Паш, спасибо тебе, то, что ты сделал, это… Ты сегодня моему сыну жизнь спас, я тебе теперь до конца жизни обязана,?— произнесла как-то тихо и очень беспомощно. Паше под ее потерянным, полным благодарности взглядом стало не по себе. —?Ирин Сергевна, да ладно вам,?— пробормотал, смешавшись. —?Все как-то само собой получилось… Чего вы на меня смотрите, как на героя, так бы любой нормальный человек поступил…Зимина криво усмехнулась, отведя глаза. —?В том-то и дело, Паш, что не каждый. И если уж я твой должник, может, что-то нужно? Ну, не знаю, там отпуск подписать, по работе что-то решить… А хочешь, я тебе премию выпишу?Растерянное лицо Ткачева вмиг залило краской. —?Ирин Сергевна! —?вспыхнул сердито. —?Ну вы чего говорите такое, какая премия?! Вы думаете, я из-за этого!.. —?Прости, прости, не хотела обидеть,?— еще больше смутилась подполковник; нервно поправила выбившийся из прически завиток. —?Но должна же я тебя как-то отблагодарить… Ну давай хоть я тебя чаем напою?От мысли, что снова окажется в святая святых?— квартире начальницы, в груди вдруг что-то странно-волнительно трепыхнулось?— как будто на глазах рушился очередной барьер, как будто оставалась позади еще одна граница… граница, отделяющая от чего-то запретно-непозволительного, недопустимого, но столь сладостного… —?А не откажусь,?— выпалил Паша, прежде чем успел себя остановить. Ирина Сергеевна, улыбнувшись какой-то незнакомо-мягкой улыбкой, кивнула и взялась за ручку двери. А Ткачев, глядя на солнечные искры в рыжих волосах, запоздало подумал, что позволяет себе слишком много, не позволяя при этом совсем ничего…Одним чаем, конечно, не обошлось. Хотя сначала Ирина Сергеевна, как и обещала, разлила по чашкам ароматный черный чай, отдающий мятой и смородиновым листом; потом вынула из духовки абрикосовый пирог, восхитительно пахнущий горячим тестом и ванилью. Но когда Сашка, слопав три куска подряд, убежал в свою комнату звонить друзьям, чтобы похвастаться своими приключениями, Зимина, покосившись на дверь кухни, извлекла из верхнего шкафчика бутылку хорошего коньяка. И то верно, стресс после таких событий следовало снимать чем-то покрепче. —?Паш, ну тебе точно ничего не надо? —?в который уже раз переспросила Ира, сделав внушительный глоток. —?Ну хоть больничный возьми, ты ведь тоже пострадал… —?Да не, не надо,?— легкомысленно отмахнулся Ткачев. —?Врач сказал, ушиб просто, скоро пройдет. А так у меня все равно выходной завтра, посижу дома и нормально. —?Уверен? —?Да уверен, уверен. —?И тут же лукаво улыбнулся:?— Хотя кое-что могу попросить?Зимина вопросительно вздернула бровь, смотря настороженно. —?Можно мне еще пирога? Уж очень он у вас вкусный.Украдкой наблюдая за Зиминой, пока она разрезала пирог, раскладывала куски по тарелкам, доливала коньяк в бокалы, Ткачев все никак не мог избавиться от неизведанного прежде светлого, радостного, солнечного ощущения где-то под ребрами.Такая… господи, блин…Какой грозный подполковник? Какая суровая начальница? Сейчас, с этой своей строгой прической, в легком зеленом, по-летнему летящем платье, здесь, на этой уютной кухне, где пахло выпечкой и пряно-сладкими духами?— здесь и сейчас она была просто женщиной.Женщиной, к которой его пока еще неосознанно, но уже совершенно непреодолимо тянуло.