Часть 1. (2/2)
Я прожигал нека злобным взглядом, он съежился, на глазах выступили слезы, но перед моим внутренним взором стоял ТОТ, другой, и я еле сдерживался от того, чтобы не переломать тонкие косточки.
– Мартин, ты что! – сестра была поражена непримиримой яростью в моем голосе, поэтому не сразу обратила внимание на незнакомую фамилию, – Подожди, что ты имеешь в виду? Кто такой Скорцонера?– Я «гостил» в его замке месяц, тридцать лет назад. Сделал амуль, чтобы в случае чего опознать гада. Это точно он. И память сохранена.– О!Сестра прекрасно помнила тот случай. Она заработала нервный срыв, разыскивая меня, и довела себя почти до магического истощения, ночь за ночью не подпуская ко мне кошмары. Потом я еще долго восстанавливался и навсегда остался параноиком – защитные контуры на ночь даже в собственном доме, амулеты беру и в ванну, на улице со мной невидимый слуга, модифицированный и способный выполнять обязанности телохранителя. Личная жизнь… нет ее. Я вообще не способен никого к себе подпустить… и раньше-то ненавидел, когда мной управляли, а теперь даже советы воспринимаю в штыки.Глаза Алисии потемнели:
– Ты, тварь, сломал моему брату жизнь. Не будь у тебя такой милой физической оболочки, сама бы тебя прибила!Я поспешно утянул сестру с улицы в сторону нашего дома, голубые печальные глаза смотрели нам вслед.Эту ночь я спал плохо – всколыхнулись воспоминания. Ненависть к насильнику ничуть не угасла, будь Скорцонера взрослым мужчиной – разорвал бы с огромным удовольствием, но нек…
Неки – недоразумение нашего мира: разумные, но робкие и зависимые, они представляют собой невероятно нежных существ, практически не способных к самостоятельной жизни. Как правило, кошечки выбирают себе покровителя, дарят ему свою любовь, а в ответ получают опеку и защиту. Однако, такое положение вещей не навязывается пушистой расе: есть и исключения – существуют и неки-воины, и неки-маги, и неки-ученые. Кошечки повсеместно признаны равноправными с людьми, кроме того многие из них, несмотря на изнеженность, имеют острый ум. Привлечь нека считается большой удачей, популяция их невелика и на всех желающих не хватает, так что спутник-нек – это престиж.Тем более странно, что делал мой враг один на улице, скромно одетый, без сопровождения. Похоже, его партнер не особо заботлив!Млин! В тиши ночи передо мной вновь появился образ красавчика-Скорцонера. Властный, себялюбивый, эгоистичный… СУКИН СЫН! В глазах его вечно плескались уверенность в себе и легкое пренебрежение ко всем остальным. В глазах же нека жила… печаль, почти обреченность. Раньше такого в башке чернышки точно не водилось. Кстати, нек тоже был черный. Забавно.Я кручусь в постели и не могу заснуть – появись эта душа передо мной через пять лет – замучил бы до смерти. Если бы через десять – просто бы убил. А сейчас, через тридцать, поди ж ты – отпустил…На следующее утро, выходя из дома в магазин, чуть не спотыкаюсь о спящего на лестнице моего дома черного нека. Гордый Скорц уж точно не стал бы спать на чьих-то ступеньках, наверное, сильно его изломало… отбросил дурацкую жалетельную мыслю в сторону. Переборол желание уебать нека с ноги – вообще-то я тайно обожаю пушистиков, не хочу коверкать это шерстистое совершенство, даже если внутри – злейший враг…– Ты че здесь делаешь, уебок? – вполне даже тихо спрашиваю я.– Поговорить.Смотрит умоляюще, глазками хлопает. Скорц никогда не унизился бы до подобного манипулирования, выглядит пантомима ошеломительно, я внезапно соглашаюсь и пропускаю его в дом. Вот какого? Наверное, дело именно в новом теле… блин, так и хочется погладить сияющую шерстку. А еще Скорц был выше, а нек достает мне лишь до груди и тоньше раза в два, и магии совсем не чувствуется, что странно… в общем, это существо я не боюсь, скорее уже оно меня должно бояться, ощущение собственной силы расслабляет.– Ну и о чем? Я когда тебя убивал, вроде, все сказал!
Стараюсь держаться от него подальше, а вдруг сорвусь? И как я объясню труп полиции? Провожу на кухню, сажаю за стол, сам – напротив.– Я помню не очень хорошо. И совсем не понимаю: я ведь так старался все время! Делал тебе подарки, водил на прогулки, проводил с тобой время… – в глазах нека недоумение и обида, меня накрывает черная ненависть, она клокочет во мне неуправляемым вихрем и вот-вот вырвется наружу. Не понимает он! Тупой! Ладно, пойдем самым простым путем:
– Лучше один раз увидеть! Лови слепок.Я сосредотачиваюсь, выделяю отрезок памяти и просто транслирую его неку – все мои чувства и мысли со дня пленения и до того счастливого мига, как я освободился. Я кидаю сгусток и котенок сжимается и дрожит, переживая мои эмоции. Сейчас он проживает все в ускоренном режиме и занимает это всего несколько минут. Я отворачиваюсь и смотрю в окно, нетерпеливо постукивая по столу. После просмотра оцениваю эффект: малыш побледнел, молчаливые слезы текут по его мордашке, глаза будто пеплом присыпали:– Ты НАСТОЛЬКО страдал? Я не знал, правда. Я был уверен, что тебе нравится! Я бы никогда…
– Ты мог проверить ауру. Считать чувства илимысли. Спросить, наконец, я не смог бы соврать. Но на самом деле ты НЕ ХОТЕЛ ЗНАТЬ. Тебе было плевать, ты уже все решил за меня.– А теперь ты все решил? – спрашивает он с болью.– Ебануться, ты – тру самоубийца! ХВАТИТ ТЕРЕТЬ СО МНОЙ ТЕРКИ! СЪЕБЫВАЙ ПОКА Я ЕЩЕ МОГУ СДЕРЖАТЬСЯ!Наверное, Скорц все же двинулся в какой-то момент ненароком, потому что котенок бросается ко мне, обхватывает мои ноги и… начинает реветь. Я настолько фигею, что почему-то не отталкиваю нека. Вообще-то я знаю, почему: красавец- маг был непредставим в таком положении – в слезах, соплях и на полу. Такое мог вытворить только эмоциональный нек, склонный к театральным жестам. Через минуту невнятных завываний начинаю потихоньку закипать – терпеть не могу таких дешевых трюков! Вспоминаю собственные слова, сказанные недавно, и решаю проверить искренность при помощи магии.Хм, не играет: отчаянье, горе, безысходность, боль. Все равно не особо жалко.– Уйди. Пока прошу вежливо, – предупреждаю через крепко сжатые зубы.– Позволь хотя бы тоже тебе показать…
Некоторое время думал, уже хотел отказаться, но любопытство пересилило.В меня воткнулся ком воспоминаний, они мелькали словно в калейдоскопе: вот тот раз, когда меня впервые увидели и положили глаз. Вот я посылаю Скорца на хер: удивление, гнев, решимость настоять на своем.Фррр! Оказывается, он был уверен, что стоит мне с ним переспать, я так потрясусь его уменьями, что тут же влюблюсь и тянул месяц только лишь для того, что б уж наверняка. Я с удивлением переживал приливы нежности, когда он смотрел на меня, прислушивался к гулкому стуку чужого сердца. Оказывается, выпорол он меня тогда потому, что просто психанул, а потом извинялся от чистого сердца. Он испытывал умиление при каждом взгляде на меня, на душе теплело, он уже собирался, погодив годик для приличия, сделать своим супругом… выныриваю из воспоминаний, смотрю тяжелым злобным взглядом на Скорца:
– Молодец, все решил. Даже распланировал, куда на медовый месяц поедем. А теперь новость – больше всего на свете я не переношу, когда кто- то решает за меня. Я – не покорный «сладкий мальчик», которого ты себе навоображал. Я – дикий, злющий зверь, который скорее отгрызет себе лапу, чем поступится свободой. И при выборе любовь или право самому строить свою жизнь, я, не колеблясь, выберу второе. И мне пофиг, что ты нафантазировал, будто любишь меня. Это – не любовь. Страсть, желание обладать, похоть – да, но любовь – совсем другое.Нек смотрит больными несчастными глазами:– Что же, по-твоему, любовь?
– Когда становишься собой лишь рядом с любимым. Когда поддержка, опора, защита, но не контроль, управление и подавление. Когда берегут твои чувства, а не тело, испытывают влечение к душе, а не плоти.– Но… я не могу без тебя!
– А я не могу с тобой. Я не прощу тебя, что бы ты ни сказал. И искупить свою вину ты тоже несможешь. Исчезни из моей жизни, ничего здесь уже не исправишь… – мой голос сух и безжизнен, я стараюсь не смотреть на котенка.Нек, заливаясь слезами, уходит, а я остаюсь на своей холостяцкой кухне со своей болью, своей иссушающей ненавистью, которая никуда не делась, своим одиночеством…Горло сдавливают спазмы рыданий, но слез нет, я не умею плакать, могу лишь страшно хрипеть и выть. Я не хочу быть один, я почувствовал любовь Скорца, и она была искренна, но… мне такая «любовь» не нужна – когда партнер, словно зверушка. Милая, но бесправная. Обожаемая и лелеемая, даже против воли. На хуй такую любовь.