Глава 1. Сирота в новом мире. (1/1)

" — Сука! Проститутка! Ненавижу тебя! – кричал отец на бедную мать. Она плакала и ничего не могла поделать. Он снова напился. Как всегда. Но сегодня он окончательно вышел из себя и был готов действительно убить маму.— Прошу тебя, упокойся! – срывающимся голосом, прокричала женщина. – Ты напугаешь Билла! — Заткнись, паскуда! – отец со всей силы ударил ее по лицу. Она упала на пол, плача еще сильнее и прижимая ладонью красную щеку. Я наблюдал за всем этим, выглядывая из-за двери, ведущей в их спальню, так, чтобы меня не заметили. По моим щекам текли слезы, я хотел наброситься на отца, убить его. Я его ненавидел. Он постоянно устраивал скандалы, стоило маме сделать что-то не так. Я видел, как она страдала, слышал, как она плачет по ночам, дожидаясь его с очередной пьянки или «свидания» со шлюхой, и потом, терпя все издевательства над собой, в то время как я зарывался с головой в одеяло в своей комнате и плакал. Он частенько избивал ее, при этом, не позволяя ей подать на развод, грозясь испортить мне жизнь. Но, кажется, хуже уже некуда. Он ненормальный. Его нужно было сдать в психиатрическую больницу.Мама по-прежнему лежит, рыдая. Он по-прежнему орет на нее. Я не пытался вслушиваться в слова, ясмотрел на мать и чувствовал, как ей плохо, чувствовал, как страх сковывает ее тело. Я боялся за нее, за нас, вдруг он что-нибудь сделает и я не смогу ей помочь. Мне ведь всего 10 лет.

Я больше не мог смотреть на это и побежал оттуда прочь. Когда я был на лестнице, из спальни раздался женский вскрик и продолжительный грохот. Я замер, сердце будто остановилось, а воздух из легких вышел. Хотел было вернуться, но послышались тяжелые шаги отца и, забыв обо всем на свете, молнией спустился со второго этажа, пересек гостиную и выбежал из дома. Не останавливаясь и не оборачиваясь. Боясь увидеть фигуру мужчины, бегущую следом. Боясь, что он убьет меня. Боясь, что… она умерла. И оставила меня совсем одного в огромном Берлине, в огромной стране, где у меня нет ни родственников, ни друзей, не к кому было идти. Нужно было бежать в участок, но полиция было последним, о чем я подумал…. оказавшись на незнакомой улице. Здесь было страшновато из-за плохой освещенности. Из здания доносились глухие басы музыки. Вдоль стен стояли какие-то женщины. Возле некоторых их них рядом были мужчины и откровенно лапали их. Здесь было довольно много народу, в основном мужчины, они ходили, разговаривали, обжимались, слышались голоса, стоны. Я ошарашено смотрел на все это и испуганно отпрыгивал, если чуть было не врезался в кого-то. На меня стали удивленно оглядыватьсяикакие-то девушки начали идти в мою сторону ко мне. Я ускорил шаг в направлении большого здания, сверкающего красной неоновой вывеской «Red House». Вдруг я почувствовал руку на своем плече. Меня резко развернули, и я увидел перед собой страшных, сильно накрашенных девушек в вызывающей одежде. — Куда-то торопишься, малыш? Тебе помочь? – притворно-ласково спросила блондинка, та, что повернула меня. Причем спросила мужским голосом. И тут я догадался, что это… парни!

Их было четверо. — Нет, спасибо. Я сам, — пискнул я, весь напрягшись и не ожидая ничего хорошего. — Сколько тебе лет, сладенький ты мой? – спросил темноволосый, проводя рукой по моей щеке. Мне стало противно, будто меня испачкали чем-то. Я попытался отпрянуть, но блондин впился мне в плечо своими ногтями и я вскрикнул от боли. — Десять, — все же ответил я. — Тебе всего десять, а ты уже пришел в этот квартал, — сказал блондин, а остальные засмеялись. – Не рано ли? — Я… я не понимаю, о чем вы, — пробормотал я, и они заржали как кони. Я так испугался этого места, что на некоторое время забыл о том, что произошло дома.Тут на мгновение звук музыки усилился и за моей спиной раздался приятный мужской голос. — Так, девочки, что здесь происходит? Вы своим ржание своих же клиентов распугаете! Учтите, Папаша не собирается вам платить! — Хантер, посмотри, кого сюда занесло, — сказал блондин, поворачивая меня лицом к этому самому Хантеру. Я зажмурился от страха. — Ну, и чего ты боишься, глупый? – ласково, без фальши, спросил он. Я невольно открыл глаза и посмотрел на лицо, которое находилось на одном уровне с моим, потому что он нагнулся. Оно, в свете неона, казалось немного устрашающим, но не таким, как у тех псевдо-девушек за моей спиной. По сравнению с ними он выглядел вполне мужественно, хоть и глаза были подведены, цвет которых я не мог различить. Черные волосы торчали ежиком. Он был очень молод, ему лет 16-18. И почему-то он сразу вызвал у меня доверие. — Эй, ты меня слышишь? – вновь спросил парень. — Ой, он влюбиииился в тебя, — манерно сказал блондин и его «шайка» гадко захихикала. Брюнет угрожающе посмотрел на них и те мигом замолкли. — Отвалите от него, он напуган, не видите? Валите на свои места, пока охрану не вызвал! А ты пошли со мной, — сказал он, протянув мне руку. Я осторожно положил свою руку в его, и он, открыв дверь, повел меня в мир громкой музыки, сигаретного дыма и страсти…Я шел сквозь танцующие мужские тела, многие с удивлением оборачивались на нас. Я был так напуган, что не обращал внимания на все вокруг, я не понимал, куда меня ведут, и не понимал, что это может быть опасно. Я просто доверился этому незнакомому мальчику. На уши давила клубная музыка, в нос врезался едкий никотиновый запах, в глазах рябило от светомузыки и лазеров.Парень открыл передо мной дверь и пропихнул меня в какой-то коридор. — Не бойся, пошли, — спокойно сказал он.И мы пошли. Здесь музыка была не так слышна, было светло, и я мог разглядеть своего спутника. Он был в черной футболке и джинсах. Плотное упитанное тело. Внешность у него приятная. — Куда мы идем? – тихо спросил я. Он, не смотря на меня, ответил: — К Папочке, — на этом слове я дернулся, вспомнив своего отца. В голове сразу представились тревожныемысли о том, что меня специально сюда заманили, и этот парень сейчас отведет меня к моему отцу…. Я хотел было бежать, но споткнулся и упал, больно ударившись коленками. И снова заплакал. Но скорее не от физической боли, а от осознания того, что я остался без матери. Он присел ко мне, обняв и нежно гладя по голове. — Не бойся, Папочка тебя не обидит. Он поможет тебе, — я еще сильнее заревел, утыкаясь ему в грудь. — Зови меня Мада, — проговорил он, вставая и помогая встать мне. – А теперь пошли.С заплаканными глазами я вошел в кабинет, Мада закрыл за нами дверь. За столом сидел мужчина лет тридцати, в руках у него была толстая сигара. Приятная внешность. Слегка манерные жесты. — О, Хантер, охотился, да? И кого же ты поймал? Учти, тебя посадят за совращение несовершеннолетнего…. Хотя, ты сам еще несовершеннолетний, — он усмехнулся. — Дейв, сейчас не до шуток. Этот мальчик забрел в наш квартал. Кэнди с ее шайкой напугали его, — ответил Мада, которого называли Хантером, и который почему-то говорил о том блондине в женском роде.Дейв пристально посмотрел на меня и заговорил: — Как тебя зовут, мальчик? — Билл, — дрожащим голосом ответил я. — Билл, — повторил он, словно пробуя на вкус мое имя. – Как ты оказался здесь? Разве родители тебе не говорили, что маленьким детям ходить одним ночью опасно?Вспомнив про родителей, мои глаза снова наполнились слезами. — У меня нет родителей, — на этих словах Мада и Дейв удивленно вскинули бровями, а я продолжил. – Мою маму…убил…сегодня…отец…Я снова заревел, закрыв лицо руками, поэтому не увидел реакцию мужчин. На несколько минут в комнате повисла тишина, прерываемая лишь моими всхлипами. Тут ко мне подошел Мада и снова обнял меня. В ответ я прижался к нему, а Дейв заговорил. — Да…. Не повезло тебе, парень, — голос потерял язвительную окраску. – Как же тебя угораздило забрести сюда? Надо было сразу в полицию…. А ты… Мы тут не занимаемся помощью маленьким детям. Тебе от силы дашь лет десять. Так, что, Мада, давай проводи его в участок… — Дэвид, ты, что, с ума сошел? Ребенку нужна помощь! Ему же негде жить, наверно! — А я чем могу помочь? Здесь он жить точно не будет! А в полиции ему помогут, отдадут в сиротский приют или найдут опекунов. — Усынови его ты! Или позволь ему пожить с тобой. — Мне тебя хватает. — Дэвид, разве тебе его не жалко? Посмотри, какой он напуганный.

Дэвид замолк.Я оторвался от Мада и посмотрел на него, а он на меня. У него были безумно красивые голубые глаза. И с такой лаской он на меня смотрел. — Я не пойму, где я… Кто вы такие? — Малыш, добро пожаловать в обитель порока! – хохотнул Дейв, до этого изучавший меня. – Давай договоримся: будешь жить со мной и Хантером, я стану твоим опекуном, но по исполнении 18 лет будешь работать у меня, идет? Из тебя вырастет очень прибыльная жрица.Я испуганно посмотрел на Дэвида, совершенно ничего не понимая о чем он. — Господи, Дэвид, как ты можешь? Он же не знает, на что подписывается! – возмутился Мада. — Я… я не понимаю, о чем вы…, — пискнул я. Дэвид засмеялся. — Именно поэтому я хочу заключить с тобой сделку, я не хочу упускать этот шанс. Со временем ты все поймешь. А сейчас, Мада, отведи его ко мне. — Хотя бы дождись, когда он получит паспорт, а потом уже заключай сделки, — зло сказал Мада и куда-то повел меня.Так я и попал в «Red House».***С тех пор прошло почти восемь лет. Я жил у Дэвида Йоста, он взял опеку надо мной. Как позже выяснилось, моя мать умерла от внутреннего кровотечения в мозг от удара об угол комода. Моего отца пожизненно отправили в колонию строгого режима, а меня хотели отправить в сиротский приют, но Дэвид подготовил документы, утверждающие опекунство. И от меня отстали. До 13 лет Дэвид возил меня на могилу матери, а потом я стал приезжать туда один. Я подолгу сидел около надгробия и постоянно прокручивал в памяти мое прошлое. Хотел забыть его, но не мог. Я вспоминал, как ласкова была со мной мама, как мы с ней играли в прятки, как ездили к бабушке с дедушкой (которые тоже умерли). Я помнил, как перед сном она, будучи историком, рассказывала мне что-то о разных странах, разные истории. Больше всего мне понравилось услышать от нее в предрождественскую ночь о том, что в далекой северной стране живет Санта-Клаус и что если ему шепнуть на ухо желание, оно непременно сбудется. Я тогда сказал ей, что пожелал бы, чтобы она была счастлива. На что она как-то грустно засмеялась, поцеловала меня в лоб, и сказала, что она счастлива, если счастлив я.

По ночам мне снились кошмары, от чего я просыпался в холодном поту. Он будто преследовало меня. Образ отца, избивающего мать, ее крики… Мне это надоело. Я не высыпался, ходил мрачный и злой. Эта рана нисколько не затихала, она превратилась в пустую дыру, пульсирующую тупой болью. Дэвид даже водил меня к психологу, меня гипнотизировали, но только я сам мог избавиться от этой боли. И в один день, сидя у могилы, я решил, что жизнь надо начать с нового листа, нельзя оставаться в прошлом. Но говорят прошлое не забыть? Его можно просто не вспоминать. Я постараюсь не думать о том, что случилось. Да, я начну жизнь заново. Так бы поступила и моя мать. В общем, я старался быть обычным подростком. До 14 лет меня обучали на дому, а потом я пошел в новую школу. Не сказать, что я был прилежным учеником, но учился неплохо. И это притом, что учителя шарахались от меня, как от прокаженного. И все дело в моей внешности. Наглядевшись на Хантера, я тоже стал красить глаза, ногти, перекрасил волосы в черный цвет. И одевался довольно необычно, сочетая в одежде различные элементы. Сначала меня не принимали, да и я не особо хотел с кем-то подружиться, все время держался отдельно ото всех, но я мог хотя бы словами постоять за себя. Парни в классе поначалу издевались надо мной, особо нетерпимые даже избивали, но потом привыкли. А девчонки, как ни странно, с самого начала липли ко мне, как мухи. Они видели во мне идеального парня, хотя они сами не понимали, что я для них не парень мечты, а «подружка». Ведь скажите, как можно интересоваться женским полом, живя среди геев? Вот-вот, никак. Мне тоже начали нравиться мальчики, но особо, ни в кого не влюблялся. Просто они меня привлекали больше, чем девочки. Прейдя в класс, мне понравился один мальчик, но он издевался надо мной, хотя сам же потом прекратил все издевательства, и даже вставал на мою защиту. Я поначалу думал, что тоже нравлюсь ему, но как позже выяснилось, я ошибался. Еще у меня был друг Андреас. Просто друг, ни больше, ни меньше. Он единственный, кто пытался со мной подружиться, как только я пришел в класс. Я его сначала опасался, думал, что он специально «шпионит» за мной, чтобы потом рассказать обо мне другим. Но вскоре его настойчивое присутствие рядом мне стало приятно, и я заговорил с ним. Я искал в нем поддержки и такого друга, на которого я мог положиться. Мы всегда и везде ходили вместе, я всегда все ему рассказывал, даже рассказал о родителях и Дэвиде, потому что я чувствовал, что могу ему доверять. У меня были раньше друзья, но я потерял с ними связь, а Андрэ стал моим первым и единственным верным другом, не считая Адама, с тех пор, как я лишился родителей. Нас частенько называли «голубками». Меня это не тревожило, все равно никто ничего не сможет доказать, потому что между нами ничего и не было.А теперь о «Red House». Это был один из самых дорогих и популярных гей-клубов в Берлине. Дэвид был хозяином этого заведения и зарабатывал бешеные деньги, поэтому он ни в чем нам с Хантером не отказывал. Кстати, о нем. Его звали вовсе не Мада, а Адам. Адам Ламберт. Я так и не понял, зачем его имя все произносили наоборот. Он был евреем, гей. Работал с 16 лет у Папочки и так же находился до 18 лет под его опекой. Адам жил в Гамбурге с родителями, пока их не убили нацисты во время национального еврейского праздника Песах. (по-русски – Пасха – прим. автора).Ему удалось остаться в живых, он стал оборванцем и бродягой. Дэвид нашел его на улице, торгующего разной мелочью в подворотне. Подобрал его, взял опекунство, одел-умыл, и Адам начал работатьна него. Они нашли общий язык, Адам оказался геем и от того было легче. А «Хантер» означало «охотник». Адам искал и приглашал красивых молодых людей работать в клубе. Я считал его своим братом, и он во мне души не чаял, потому что он тоже был один в семье и всегда мечтал о брате.Те парни, что я встретил у клуба, были проститутками. Кэнди и еще некоторые. Они существовали вне клуба и жили на свои заработанные деньги. Дэвид их недолюбливал и говорил о них в женском роде, считая, что, такие как они, портят представление о геях и репутацию его заведения. Не смотря на это, в клубе работали парни, которых выбирал Адам, и которые за деньги удовлетворяли мужчин. Но называли их не шлюхами, а «жрецами любви». Пафосно, но, тем не менее, это так. И сюда не принимали на работу несовершеннолетних. Адам был исключением, да и работал он в другой области. Помимо «охоты» он развлекал публику. Пел, причем достаточно хорошо, устраивал конкурсы, праздники, участвовал в гей-парадах. За это Дэвид уважал его.Кстати, Йост не был полным геем, скорее бисексуал. Иногда приводил домой женщин, с мужчинами я видел его крайне редко, только в клубе. У него были довольно долгие и серьезные романы, как с мужчинами, так и с женщинами. Но последних не устраивало и смущало, что с Дэвидом живем еще мы с Адамом. Глядя на меня, некоторые даже думали, что он педофил. И тогда Йост посылал их на все четыре стороны. Как он говорил, никто не имеет права указывать ему, делать то, что он не хочет. Он сам по себе. А так он был хорошим человеком, добродушным, мягким, понимающим, демократичным. Но все это в пределах дома. В клубе он становился совершенно другим человеком: ненастоящим, ехидным, манерным. Но при этом веселым и общительным. До 12 лет меня не пускали в клуб. Но потом… Я стал любимчиком посетителей. Практически рос у них на глазах. А я чувствовал себя звездой, купался во всеобщей любви и так сказать славе. Парни таскали меня на руках, задаривали подарками, называли меня «Деткой» и чуть ли не боготворили. Дэвид это видел, и это не могло ему не нравиться. В семнадцать мне пришлось подписать с ним контракт на то, что буду «Богом любви» среди «жрецов». То есть фактически шлюха, только очень дорогая. Так что доступен я буду не всем. Я же все-таки бог.Надо сказать, что все это мне не очень нравилось. Энди тоже не был в восторге. Точнее он был в бешенстве. Он не понимал, как так можно обращаться с человеком. Они принуждали меня быть проституткой. Но я не мог ничего возразить, а Энди ничем помочь. Мы оба понимали, что надо же чем-то расплачиваться за добродушие Дэвида. Я оказался невольником собственного благополучия. Поэтому я старался не думать о том, что же мне мешает расслабиться и получать удовольствие.

Но все это после того, как мне исполнится 18. А пока…http://s52.radikal.ru/i137/1108/67/5ed9f89af173.jpg