Глава 5. Кристофер вытаскивает из тьмы (1/1)

—?Здравствуй, Гэнни,?— прошептал над ухом у Всадника чей-то холодный жестокий женский голос. Всадник с трудом открыл глаза и увидел склонившуюся над ним ведьму, которую он видел однажды в жизни. Именно она тогда предрекла ему, что он станет Всадником без головы. —?Ты рад видеть меня, Гэнни? —?Что?.. —?еле слышно прохрипел гессенец. —?Я пришла, чтобы посмотреть на тебя, Гэнни. Ты плохо себя вёл, очень плохо. Ты был непослушным мальчишкой. А непослушных мальчишек надо наказать. Занервничав, Всадник огляделся и обнаружил, что прикован к дощатому столу. Тело у него жутко болело, все его кости невозможно ныли, и ему хотелось кричать, но он прикусил губу, чтобы не издавать ни звука. Особенно болела спина?— ему казалось, что кости превратились в труху. Боль накатывала, как волна, накрывающая берег. Она резко захлёстывала его, держалась какое-то время?и, как ему казалось, отступала, но потом снова накатывала. На самом деле, как он понял позже, боль никуда не исчезала. Она оставалась, но затихала на какой-то миг, а потом снова принималась рвать его тело, словно щенок, треплющий обувь хозяев. —?Гэнни, Гэнни, Гэнни,?— ведьма наклонилась над ним, свесив пыльные сальные патлы. Он услышал непонятный лязг и напрягся, осознавая, что ему, скорее всего, грозит опасность, а он абсолютно беспомощен. А ещё у него мелькнула глупая, по его мнению, мысль: кто-то когда-то называл его Гэнни, но это точно не она. Ведьма называла его ?безголовый воин света?. Жаль, тогда молодой Каен не сразу понял, что к чему. Впрочем, с пророчествами так всегда и бывает: ты понимаешь их истинный смысл только тогда, когда они сбываются. Но сейчас всё относительно в порядке?— он жив! Правда, находится сейчас в смертельной опасности. —?Ну что же, Гэнни, как я уже говорила, тебя надо наказать,?— она склонилась над ним и вынула из кармана пузырёк и ватку. Она открыла пузырёк, намочила вату и протёрла ногу Всадника?— то место, где его стопа соединялась с голенью. В медицине это место называется голеностопный сустав. Пузырёк отправился в карман. Ведьма наклонилась к кровати, и Всадник снова услышал лязг и занервничал. Когда она поднялась, он увидел в её руке топор. Увидел и заорал, как резаный. —?Нет! —?взмолился он. —?Нет, пожалуйста! Только не мою голову! Опять, опять, опять! —?Спокойно, Гэнни,?— она расхохоталась. —?Ещё рано. Ведьма взялась одной рукой за голень гессенца. Лезвие топора в другой её руке поднялось и нависло над ногой Всадника, угрожающе сверкая. —?Нет, нет, нет! —?орал гессенец, понимая, что сейчас будет, и с ужасом осознавая, что он абсолютно беспомощен. Он прикован к этому дощатому столу и ничего, ничего не может сделать. —?Отпусти меня! Что я тебе сделал?! Женщина в лохмотьях расхохоталась, черты лица её поплыли, изменились, и вот она уже превратилась в девушку, которую Всадник когда-то любил и, кажется, любит до сих пор?— Эйлин Циммерман. Эйлин смеялась жестоким, беспощадным хохотом. —?Что ты сделал, Гэнни? Сказать, что ты сделал?! Ты дал мне умереть! Дал умереть! Тебя надо наказать! —?она размахнулась топором ещё раз и опустила его на ногу Каена под его протестующие вопли. Раздался ужасный хруст, Всадник почувствовал дикую боль и заорал, наблюдая, как дерево под его ногой окрашивается красным. Боль словно жадный зверь вгрызлась в его ногу и прокатилась по всему телу. Эйлин снова подняла топор, приговаривая: ?Гэнни, Гэнни, Гэнни! Как тебе, Гэнни?? и нанесла ещё один удар, дробя кости и рассекая связки. Всадник орал?не переставая. К тому же он вспомнил, как разделывал тушу дикого оленя себе на ужин, и понял, что с третьим ударом стопа у него останется отделённой от голени. —?Нет! Пожалуйста! —?снова взмолился гессенец, изнемогая от боли. Он орал, слёзы текли у него из глаз?— так больно ему никогда ещё не было. И страшно. —?Ты просишь, чтобы я прекратила? —?подняв окровавленный топор, его возлюбленная посмотрела на него синими глазами, в которых плясал огонёк безумия. —?Ты дал мне умереть! Ты обещал, что будешь рядом, а сам дал мне умереть! Ты наказан за это, Гэн! И она нанесла третий удар. Его стопа, которая всё ещё судорожно дёргала пальцами, оказалась у неё в руке. —?К сожалению, рану придётся прижечь,?— она сокрушённо помотала головой. —?А то ты умрёшь от потери крови. Эйлин прижала к груди отрезанную стопу Всадника, пока тот корчился и орал, и голос его срывался на хрип, с лязгом бросила топор куда-то возле кровати, а потом достала что-то похожее на пистолет и поднесла к кровоточащему обрубку. Всадник не переставал плакать и кричать. Она нажала на курок, и из дула вырвалось пламя. ?Горелка?,?— понял гессенец и завыл. Его возлюбленная поднесла горелку к культе и опалила ему кожу. Он почувствовал запах горелого мяса, своего горелого мяса, и снова завопил от боли. Запах напомнил ему, как они на войне жарили целиком кабана на огне. Каен кричал, захлёбывался слезами, но пока обрубок его ноги не превратился во что-то чёрное, обугленное, напоминающее тушу этого кабана, Эйлин не убрала горелку. —?Я ещё вернусь, Гэнни,?— пообещала Эйлин, подобрала топор и ушла. Всадник остался лежать, обливаясь слезами и беспомощно крича. —?Тихо, тихо, тихо,?— услышал он вдруг знакомый голос где-то над ухом и… проснулся. Над ним склонился не кто иной, как Кристофер Уокен собственной персоной. —?Гэн, ты чего кричишь? —?спросил он, успокаивающе поглаживая взъерошенные чёрные с проседью волосы Каена. —?Ты! —?превозмогая дикую боль, перешедшую в агонию, Каен поднялся с мокрых от слёз подушек, сел в постели и обнял Уокена, единственного дорогого ему человека в ту минуту. —?Я, чего кричишь-то? —?переборов неловкость, Крис обнял Каена в ответ. ?— Она пришла за мной,?— простонал Всадник. —?Она отрубила мне стопу… —?Тихо, тихо, успокойся,?— Кристофер стал поглаживать Гэна, который беззвучно трясся и плакал. —?Всё хорошо, Гэн, всё хорошо… На месте твоя нога, успокойся, это был просто сон, просто кошмарный сон… —?Но мне больно, Крис! Моя нога так болит! Почему мне так больно? —?спросил он измученно и устало. Крис отпустил его, наклонился и сдёрнул с Каена одеяло. Как оказалось, и без того болевшая стопа Гэна вывернулась и попала между матрасом и спинкой дивана. —?Ну вот видишь,?— Крис улыбнулся. —?На месте твоя нога. И не надо было так кричать. ?Каен потупил взгляд, смутившись. —?Ничего,?— Крис похлопал его по плечу и поднялся. —?Я дам тебе лекарство, чтобы у тебя не болели кости. Не кричи больше, пожалуйста, ладно? Он вышел из комнаты, чтобы приготовить анальгетики и воду для Гэна. В разговоре он благоразумно умолчал, что ему пришлось изворачиваться перед женой и врать, что это вопли у соседей и он сейчас пойдёт и разберётся. И то он не был уверен, что ему поверили?— уж больно Джо щурилась и кривила губы. А конское ржание, которое раздалось в ответ на вопли Каена?— питомец переживает за хозяина?— Кристофер предпочёл списать на ?показалось?. Он даже сделал вид, что вышел из дома, нарочито хлопнув дверью. Едва дыша, Крис прокрался в ванную, где находилась аптечка. Он осторожно, стараясь не шуметь, открыл её и в ужасе замер, когда щёлкнули застёжки маленького чемоданчика. Из аптечки он выудил обезболивающее. Обезболивающее представляло собой растворимую шипучую таблетку, поэтому нужно было ещё пройти на кухню и налить воды. Да вода по-любому понадобилась бы?— Каену надо было запивать таблетки. ?Расплачиваемся теперь оба за его глупость,?— недовольно подумал Уокен, стараясь наливать воду из графина в кружку как можно тише. —?Но с другой стороны, если бы не его дурь, девчонка сгорела бы заживо. Хотя, может быть, её бы спасли и без него. Да, молодец, погеройствовал…? Крадучись, как кошка на охоте, Кристофер скользнул обратно в комнату к Каену. Тот не спал?— дремал. —?Эй! Пс-с! —?Крис тронул гессенца за плечо, и тот, разлепив виновато смотревшие васильковые глаза, попытался сесть, но тут же зашипел от боли. —?Не вставай так резко,?— сказал Крис, поставив таблетки и воду с шипящим в ней лекарством на кофейный столик, который перетащил из гостиной сюда. Он сел на краешек кровати, обхватил Гэна за плечи и бережно помог ему подняться. Затем он протянул ему лекарства. —?Выпей это, тебе полегчает. Я утром приду и покормлю тебя, если ты будешь голоден. Каен жадно осушил стакан и вернул Крису. —?Спокойной ночи,?— он взъерошил и без того лохматые чёрные волосы. Гессенец слабо улыбнулся. Волна боли отступила, как вода во время отлива, и он смог заснуть без кошмаров. Кости его хоть и болели, особенно болели нога и спина, но всё же не настолько невыносимо, чтобы заставлять его кусать губы и закатывать глаза, подавляя стоны. Он спокойно проспал до утра, не беспокоя больше Криса. Утром Кристофер, уходя на съёмки, принёс в комнату гессенца еды и лекарств и оставил на столике. Он решил не будить его. Тот проснулся позже полудня, без аппетита пожевал овощи и мясо и снова провалился в забытье. Сначала ему ничего не снилось?— просто в голове была какая-то белиберда: ему снилось, что он лежит на булке, потом он видел, что перед его лицом бегают какие-то непонятные существа… Затем он перестал видеть даже эти бредовые картинки. Он просто дремал. К вечеру, когда Кристофер с женой вернулись домой и захлопали дверями, Каен проснулся ненадолго. Но потом закрыл глаза и стал лежать и слушать, как Уокены разговаривают, гремят посудой на кухне. Действие обезболивающего проходило, и у Каена снова начало болеть всё тело, особенно левая нога. Он застонал, просыпаясь, и попытался на локтях подтянуться и сесть. Это получилось у него с третьей попытки. Всадник посидел немного, сложа руки, потом заметил в газетнице какой-то журнал и открыл его. Без интереса полистал. Ни мода, ни истории о сексе не привлекли его внимание, и он отложил журнал. Вздохнул. Превозмогая боль, он снова улёгся, отвернулся к стенке и закрыл глаза. Для себя он решил, что больше не позволит Крису видеть себя таким. Пусть думает, что с ним все в порядке, что сны кончились. Чуть позже к нему зашёл Крис. Он положил ему ещё таблеток. Еды добавлять не стал?— видел, что гессенец не съел то, что он оставлял ему ещё утром. Он не стал и будить Каена?— тому необходимо было много спать и восстанавливать силы. Всадник проснулся, когда уже стемнело. Кристофер с женой в этот момент крепко спали. Он проигнорировал еду, мол, нечего меня подкармливать, не маленький котенок, выпил лекарство и заснул. Но спокойно поспать ему не удалось. Он снова обнаружил себя прикованным к деревянному столу и с ужасом отметил, что у него отсутствовала левая стопа. Под культёй было пятно засохшей крови. Всадник задёргался, но что он мог сделать, ведь даже его шею обхватывало стальное кольцо, прижимающее его к деревянному столу. Всадник осмотрелся и увидел грязные серые стены, потолок, под которым крутился большой вентилятор, лопасти которого были забрызганы какой-то тёмной жидкостью, до ужаса напоминавшей кровь. Рассохшаяся дверь на несмазанных петлях скрипнула, и в комнату вошла высокая белокурая женщина. Он узнал в ней девочку, которая когда-то выдала его солдатам, а уже потом, в зрелом возрасте, использовала его для того, чтобы убивать. Одну руку она держала за спиной. —?Привет, Гэнни,?— прошелестела она, усаживаясь рядом с ним. Левой рукой она погладила его по голове. Правая всё ещё была за спиной, и Гэн не мог видеть, что она там прячет. —?Что тебе нужно? —?прохрипел Всадник, злобно косясь на неё. —?Как ты думаешь, зачем я пришла? —?она наконец показала, что прятала. Лучше бы не показывала. Увидев пакетик с пузырёчком и ваткой, который был привязан к рукояти топора, Всадник зарычал. —?Чего такое? —?она расхохоталась. —?Я пришла, чтобы воздать тебе по заслугам. Ты же убежал от меня, Гэнни! Бросил меня! Перестал мне служить, как только получил обратно свою голову! Но я заберу её обратно! —?она снова захохотала. —?Не сегодня. Но заберу. Сегодня я возьму только малую часть платы. Какая часть твоего тела нужна тебе меньше? —?Я полагаю, эта нога, верно? —?она протёрла ему связку. Всадник твёрдо решил, что не станет орать?— больно чести много. Уж для этой гадины-то точно. Ведь она сделала выбор убить его тогда, когда он сделал выбор её спасти! Он не будет кричать, как бы больно ему ни было. Его сердце бешено колотилось в груди, когда он чувствовал холод от прикосновений смоченной в растворе ваткой. Когда ватка убралась, он понял, что настала очередь топора и закрыл глаза. —?Знаешь, что я думаю? Всадник открыл глаза. Медленно приходит в себя. —?Мне плевать, что ты там думаешь. —?Я думаю, что сначала надо поиграть с тобой,?— улыбается эта стерва. У Всадника внезапно в памяти всплывает воспоминание: её звали Мэри. И всё. Мэри нагибается и достаёт из-под кровати ящик, в котором лежит много всяких металлических предметов, а среди них?— небольшой рулон из ткани, который она достаёт и разворачивает. Увидев набор хирургических ножичков, Всадник в ужасе выпучил глаза. —?Нет, нет, нет! —?застонал Всадник, увидев, как Мэри достаёт скальпель. —?Да, милый,?— она повертела в пальцах ножичек, затем наклонилась над ним и провела лезвием от его груди до пупка. Всадник стиснул зубы, но не закричал. Мэри провела так ещё раз, с другой стороны. Она отрезала ему оба соска, пока он хрипел и выл от боли, а потом опять принялась за другую его ногу. Сколько это продолжается? Кажется, что Поливает спиртом, и он не переставая орёт. Вместо топора,?берёт ножовку и начинает пилить ногу Всаднику. Он вопит не своим голосом, видя, как лезвие пилы вгрызается в его плоть и кости. Кровь хлещет, заливая ему штанину, он хоть и понимает, что всё?это сон, чувствует боль такую, будто всё это реальность,?и верещит и воет. Очухался Каен от того, что Кристофер начал его трясти в попытках разбудить. В холодном поту гессенец рывком сел. —?Гэн, ну я же просил тебя не шуметь,?— Крис ласково погладил его по потному?лбу. —?Опять кошмары? —?Иди ты! Тебе б так,?— прохрипел он. —?Водички дай… Крис протянул ему кружку, и Каен жадно припал к ней и начал пить большими глотками. Потом откинулся на подушку и стал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. —?Дать побольше обезболивающего? —?Да,?— Каен как-то странно посмотрел на Криса. —?Нога на месте, а? —?На месте,?— тот откинул одеяло. Каен со стоном откинулся на постель. —?У тебя это когда-нибудь прекратится, а? Слушай, может, врача? —?Не знаю,?— честно ответил Каен. —?Не надо врача. Кошмары мучили ещё несколько дней. Кристофер приходил в отчаяние?— придумывать отмазки становилось всё сложнее. Ещё он то ?забывал? выключить телевизор, то ?случайно? включал музыку, чтобы Гэна не было слышно, бегал отключать, давал Гэну таблетки, и интересовался, не нужен ли ему доктор. При слове ?врач? Каен каждый раз делал большие глаза, из чего Крис сделал вывод, что тот панически боится служащих под знаком кадуцея, а в таком состоянии его лишний раз пугать и тревожить явно не стоило. Старые раны у Всадника ныли, призраки прошлого являлись во снах и пытали его. Но апогеем стал кошмар, в котором теперь уже Крис был в роли пытаемого, а Всадника, раненного и связанного, заставляли на это смотреть. Каен кричал, как обезумевший, и самое страшное, что той ночью Крис вопил вместе с ним. Он увидел тот же сон, но со сменой ролей?— в его сне пытали Всадника. Обоим мужчинам нужно было вырваться из плена и спасти друг друга. Оба извивались, пытаясь отодраться от привязи и доски, будучи не в силах видеть, как мучается другой. Кристофер не мог проснуться, вырваться из кошмара, несмотря на то, что жена уже минут десять отчаянно трясла его. Всадника будить было некому, он верещал в полном одиночестве, метался по кровати, и крик его сливался с воплями Криса. Но всё-таки первым смог гессенец. Он почувствовал, как невесть какая сила распирает его, надувает его мышцы, заставляет его вены выпирать подобно канатам, он с криком подаётся вперёд и рвёт путы. Затем он падает, отрезанные конечности начинают отрастать, заживают увечья. Десять секунд спустя подобное видит и Кристофер, он тоже освобождается. Оба бросаются к друг другу, один закрывает второго собой. В тот момент, когда лезвие топора опускается на спину того, кто защищает своим телом другого, оба просыпаются. —?Ронни, ты чего? —?Джо косится на Криса, который жадно хватает воздух широко открытым ртом и с выпученными от ужаса глазами ошарашенно смотрит в потолок. —?Страшный сон приснился,?— сказал он и рывком сел. —?Ты куда? —?Попить воды,?— автоматически соврал Кристофер. Хорошо ещё, что он не ляпнул, что в туалет, и это было бы ошибкой?— туалет находился на этом же этаже, а он собирался пойти вниз, к Гэну. Комната Каена располагалась под лестницей. ?Если бы тот успел посмотреть Гарри Поттера, у него была бы отличная тема для шуток?,?— подумалось Кристоферу. Он тихонько отпер дверь ключом и прошёл. Каен уже не спал, но ещё не проснулся до конца. Он вообще выглядел так, будто ему снилось что-то милое и безмятежное, а разбудило его пение пташек, запах кофе или поцелуй любимой женщины. Он лежал, щурил синие глаза и улыбался. —?Как ты? Вместо ответа Каен улыбнулся ещё шире. Крис почувствовал, как постепенно бешено колотящееся сердце начинает униматься. —?Ничего так. Я тебе только что жизнь спас, во сне. —?Я тебе тоже. —?Правда? —?Мне снилось, что тебя привязали к такой фигне, похожей на столик, и стали пытать. Меня тоже скрутили, но я не мог позволить тебя мучить и невесть как порвал кожаные ремни. —?А потом замахнулись топором,?— неожиданно подсказал Всадник. —?И я подставил свою спину, чтобы прикрыть тебя. —?Нет, это я прикрывал тебя,?— возразил Крис. —?В моём сне связан и под пыткой был ты. —?Ха! Забавно получается,?— Крис присел на край кровати. —?Мы видели один и тот же сон… —?Только роли были разными. —?Ты в целом-то как, Кристофер-младшенький? Я теперь понимаю, почему ты так орал?— это было действительно ужасно… —?он, сам не осознавая, что делает, по-отечески погладил Каена по лбу. —?Иди в жопу,?— засмеялся Каен. —?Сейчас ты туда пойдёшь,?— Крис пихнул его в плечо. —?Ладно, спокойной ночи. Он поднялся и ушёл?и, видимо, для очистки совести, зашёл на кухню и попил воды. Довольный, что всё закончилось, Кристофер улёгся в постель. Он прикрыл глаза, улыбнулся и расслабился, веря, что кошмаров больше не будет. Внезапно он почувствовал мурашки по коже и увидел перед своими глазами потолок спальни Каена. Взгляд его побродил по комнате, выцепил книжный шкаф, потом стол и телевизор. Затем немного потемнело и помутнело?— Крису показалось, что он смотрит сквозь опущенные ресницы. На этом снова он ощутил мурашки, и видение исчезло. Крис какое-то время понервничал, но потом усталость добила его, и он уснул.