Эпилог (1/1)

Проникающий сквозь неплотно прикрытые жалюзи яркий солнечный свет освещал сидящую за туалетным столиком стройную моложавую женщину средних лет, которая что-то задумчиво перебирала в выдвинутом ящике, в котором косметика лежала вперемешку с лентами, тесемками, швейными принадлежностями. Элегантная стрижка подчеркивала выразительность ее лица, темно-синие глубокие, как горные озера, глаза были слегка прикрыты. Неожиданно ее пальцы наткнулись на что-то прохладное. ?Смартфон? Люмия? — удивленно подумала женщина. — Умино купил? Но он совсем недавно поменял телефон… Сын? Тогда почему в мой стол положил?..? Она машинально провела пальцем по экрану, и сердце ее чуть не остановилось — на заставке было фото того, кого она давно уже похоронила в своем сердце… Длинные каштановые кудри, синие глаза — ошибки быть не могло!Нефрит, ее первая любовь, утерянная навеки, смотрел прямо на нее. А рядом с ним на фотографии был какой-то незнакомый парень с черной повязкой на глазу. На заднем плане темнели горы, местность производила удручающее впечатление. ?Нефрит?! На фотографии? Где же дата? Время — 0 часов 0 минут, вместо года и месяца тоже одни нули… Ты ли это, Масато Санджойн?? — глаза женщины, наполненные слезами, подернулись пеленой, все поплыло перед ее взором, закружилось, и вдруг среди этого хаоса начала проявляться четкая, нереально яркая картинка: парк с раскидистыми деревьями, скамейка, радужный фонтанчик. По дорожкам прогуливались люди в странной одежде, у многих был оливковый цвет лица и непривычный разрез глаз. А на скамейке сидели Нефрит и одноглазый парень, они крутили головами, шевелили губами, что-то говоря, в глазах их читались изумление и радость. Невдалеке виднелась афиша, на которой были изображены странные полукруглые строения. Надпись на ней призывала всех прийти на супер-шоу… в воскресенье, 19 сентября 3019 года. — Нару, ты готова? Я тебя жду уже полчаса, сколько можно собираться, — прогундосил невысокий полноватый мужчина, заглядывая в комнату. Картинка исчезла. Женщина быстро спрятала Люмию в ящике столика, украдкой промокнула глаза платком и твердым голосом произнесла, вставая: — Иду, дорогой, прости, помада куда-то запропастилась.