Часть 1. I (1/1)

?Он слабеет?.Нитаки отрешенным взглядом изучала сына, спавшего, положив голову к ней на колени. И думала, медленно и монотонно вороша пальцами его волосы. Она очень любила его, любила больше себя, больше жизни, больше всего на свете, но почему-то не могла смотреть на него с любовью, так, как обычно матери смотрят на своих детей. Наверное, у нее просто не осталось сил на то, чтобы обманывать. Обманывать сына, себя, попутчиков в повозке, чиновников на границе, трактирщиков на постоялых дворах… Нет, на него нельзя было смотреть с любовью, с гордостью твердя самой себе: ?Это мой красавец!? Это была такая гнусная ложь, что не было сил сочинять ее снова и снова.Его посеревшая кожа особенно тоскливо смотрелась по таким дням, когда солнце затягивала плотная пелена серых туч, которые методично, изматывающе поливали землю промозглым дождем. Нитаки вспомнились снеговики с родины, которых в изобилии возводили ватаги неугомонных детишек. Они стояли всю зиму, этакие добродушные, весьма довольные собою тюфячки, увенчанные старыми горшками, с носами-морковками или дайконами, неторопливо и напыщенно обсуждая между собой подробности бесчисленных снежных баталий, проходивших перед взором. Но приходила весна, и какой бы холодной и мерзкой не была, она все равно безжалостно и цинично уничтожала этих толстячков. Они покрывались серой грязью, худели и сутулились, прижимаясь к земле и разваливаясь на части, пока окончательно не растворялись среди молодой зеленой поросли.И сын таял. Он почти перестал есть, мускулы становились все тоньше, все больше обнажая скелет, на выступах которого безжизненно повисала кожа. Возможно поэтому Нитаки боялась смотреть на него с любовью, боялась, что тепло ее взгляда, подобно весеннему солнцу лишь ускорит таяние. Когда они сошли с корабля в порту Бади царства Рю, сын еще мог ходить, и благодаря этому, а также взятке портовому чиновнику, им удалось ?выздороветь? и получить подорожную для проезда по царству, но теперь, спустя три недели путешествий в повозках, сын только лежал и спал большую часть времени, и Нитаки, созерцая в окно повозки приближающуюся гору Косюн, с горечью осознавала то, что здесь их путешествие и закончится. Денег уже почти не осталось, да и вряд ли найдется настолько жадный и глупый чиновник, что пропустит в свое царство смертельно больного человека, рискуя постом, если не головой вообще.?Нам не попасть в Эн?. Нитаки вновь посмотрела на сына и увидела, что тот проснулся и смотрит на нее, слабо и нежно улыбаясь. ?Слава Тентею, это был месато?, – подумала Нитаки, и эта мысль разбудила на миг на ее лице легкую улыбку. Яд месато смертелен и неизлечим, но хотя бы не мучит жертву. Сын умирал, но не страдал и мог улыбаться. Конечно, Нитаки от этого не становилось легче. Как и не становилось хуже. Ей сложно было вообще понять свое состояние. Она давно не помнила радости, и давно отказалась от горя. Нитаки не плакала, не только потому, что хотела казаться сильной в глазах сына, просто у нее не осталось слез. Все, что она чувствовала в последнее время – это была медленно тающая вместе с сыном слабая надежда на спасение. Надежда на чудо, зарожденная одним заезжим трепачом, остановившимся в доме, в котором работала Нитаки. Сказкой, рассказанной за бутылкой вина, о какой-то всемогущей чародейке, живущей то ли в Кей, то ли в Эн, то ли в Тай, которая изгоняет саму смерть и излечивает самых безнадежных больных.Про эти царства рассказывали очень много легенд и сказок. Про то, что там есть повозки, которые движутся без лошадей или кицурю, и даже летают по небу, про то, что там больше не кланяются господам и даже правителям, про то, что люди там умеют приручать самых свирепых йома, даже котю. Царство Хо находится очень далеко от этих царств, и проверить правдивость сказок, учитывая положение дел в самом царстве, практически невозможно. Сюсэй перестали приезжать в бедствующую страну, торговля с другими царствами из-за свирепствующих йома полностью заглохла. Хо как будто оградилось от всего мира невидимой стеной, или скорее весь мир оградился этой стеной от проклятого народа. Единственные, кто приезжал в страну, были авантюристы, пираты и прочие пройдохи, которых, по-видимому, уже успели выгнать отовсюду. Верить им было нельзя, но для Нитаки не было другого выбора: не верить означало принять и смириться с неизбежной смертью сына. Но так просто нельзя. Нельзя смириться.Давным-давно Нитаки была счастлива. У нее была семья. Хорошая семья. Верный и любящий муж, сержант дворцовой стражи, юная красавица дочь, долгожданный сын. Они долго с мужем молили Тентея подарить им еще одного ребенка, но ранка не росли на месте их ленточек, и только после того, как они повязали десятую по счету ленточку на рибоку, ранка наконец вырос и созрел. К тому времени Хо со скоростью горной лавины катилось в пропасть, и смерть собирала страшный богатый урожай в шестьсот тысяч жизней, но обходила их стороной. Они практически жили в царском дворце: муж охранял его, а Нитаки и дочь прислуживали царице и принцессе Хо. Они любили своих господ, и строго чтили все законы Тютацу, как бы трудно это ни было. И Небо видело это, и потому Тентей и подарил им сына, и потому они могли радоваться жизни, несмотря на то, что остальные захлебывались в реках крови.Когда жизнь стремительно переворачивается с ног на голову, иногда невозможно сразу понять, что произошло. Нитаки потеряла все за какие-то две недели. Ее дочь обожала принцессу Хо, боготворила ее и всегда мечтала что-нибудь для нее сделать. Дочь умела делать красивые вещи из камней, и смастерила красивую брошь в форме лунного цветка кови, которую подарила принцессе на праздник Луны. Принцесса даже не взглянула на нее. А через день дочери отрубили голову за попытку дачи взятки члену семьи правителя. Через два дня после этого губернатор Гёкей поднял восстание против правителя, и муж Нитаки, в числе многих других, встал под его знамена. Ровно через неделю он погиб при штурме дворца, охране которого посвятил почти всю жизнь. Через день Нитаки стояла за воротами опустевшего дворца с копошащимся у груди в узле младенцем, с недоумением обозревая разрушенную и окровавленную столицу.Понимание пришло потом. Нитаки успела устроиться работать прачкой в дом с зелеными колоннами, с трудом уговорив его хозяйку позволить оставить возле себя сына, успела с головой окунуться в смрадную изнанку жизни, ощутить лишения, холод и голод, страх за свою судьбу и судьбу ребенка. События настигли внезапно, подобно кошмарному сну среди бела дня, когда она отдыхала после изнурительной дневной стирки. Подхваченная водоворотом мыслей, воспоминаний и чувств, Нитаки подобно обезумевшему бафуку, ломанулась по прямой, не разбирая дороги, вон из города. Выбежав за городские ворота, она упала на дорогу и стала кататься в пыли, захлебываясь от слез, смеха и звериного воя, вырывавшегося из груди. Там было все: и кинжальная боль утраты самых любимых людей на свете, и неистовая ненависть к бывшим господам, отнявшим этих людей у нее, и истеричное торжество по поводу их позорной смерти. В какой-то момент Нитаки полностью потеряла себя и напоминала обезьяну, затеявшую безумную пляску перед лицом смертельного врага. Очнувшись, она обнаружила, что сидит внутри города, недалеко от городских ворот, а на улице уже стемнело. Нитаки смутно помнила, что кто-то втащил ее за волосы обратно в город, помнила, что смогла даже пару раз укусить этого человека. С трудом она добрела обратно к дому, получила нагоняй от хозяйки за то, что сбежала, не сказав ни слова и оставив сына одного, и ей крупно повезло, что сын все это время проспал в кроватке и никому не помешал.В ее жизни теперь остался только один луч, один смысл – сын. И Нитаки посвятила себя ему. Конечно, она не могла создать сыну такие же тепличные условия, как Тютацу для своей принцессы, да и не хотела, но могла вырастить из него сильного, достойного человека, способного противостоять судьбе. Через три года, когда сын выучился говорить, Нитаки взяла на себя также работу на кухне и часть работы горничных. Очень скоро Йоки начал помогать ей. Несмотря на место, где они с матерью жили и работали, он никогда не стыдился своей жизни, и никогда не давал кому-либо шанса посмеяться над ними. У Йоки было врожденное чувство справедливости, которое ему пришлось учиться отстаивать с младенческих лет. Благодаря этому, сын быстро стал любимцем всех обитателей дома с зелеными колоннами, включая хозяйку, и все помогали Нитаки, как только у них появлялась возможность. В шесть лет Нитаки пристроила Йоки в школу и начала откладывать на собственный дом.Месато – коварный йома. Он не самый большой и далеко не самый сильный. Он не станет нападать на толпы людей, подобно котю или суугу, сея панику и ужас. Месато будет прятаться в деревьях, выжидая добычу поскромнее, какого-нибудь одинокого, заблудившегося человека, лучше всего – ребенка, и нападет украдкой, из-за спины. Он похож на обезьяну, усеянную длинными и невероятно тонкими острыми, прозрачными как стекло, иглами. Его яд убивает, но действует не как яд, а как тяжелый, неизлечимый вирус, медленно разрушая тело изнутри и выдавливая из него жизнь. Поэтому встречи с ним боятся не меньше, чем с тем же котю. Йоки встретился с ним во время прогулки класса за городскими воротами. Учитель показывал детям цветы и деревья, которые они тогда проходили в школе. Рассказывали, что месато не нападал конкретно на Йоки, и что сын показал себя героем, заслонив собой одноклассницу, и что он сумел напугать и прогнать месато. Для Нитаки это не имело значения. Значение имело заключение врача о том, что мальчик пострадал от укуса месато и ему осталось не более полугода.Нитаки бросилась за лучиком надежды с неистовством обреченного. Она продала все свое имущество, что могла продать, собрала все деньги, включая одолженные хозяйкой дома и купила место на уходившем в Рю пиратском корабле для себя и сына. Нитаки не знала, где точно искать колдунью, поэтому решила начать с Эн, так как оно было ближе всего к Хо. На удачу, капитан корабля мнил себя ?благородным пиратом? и ?человеком слова?, поэтому их путешествие прошло без неприятных приключений, и в Бади они сошли с корабля целыми, невредимыми и с деньгами, которых с учетом взятки, хватило на путешествие до границы Эн. Во время путешествия Нитаки постоянно расспрашивала многочисленных попутчиков о чародейке, но в Рю о ней также почти ничего не слыхали.

Впрочем, это было не так уж и удивительно. Ведь последние пять лет Рю мало чем отличалось от Хо. Правитель и тайхо Рю умерли, и в стране творилась почти такая же неразбериха, как на протяжении последних пятнадцати лет в Хо. Почти. Почему-то Нитаки сразу ощутила разницу со своей родиной. Здесь также, на первый взгляд, стояла холодная и мерзкая весна, как и в Хо, но Нитаки могла поклясться, что погода здесь была куда более благосклонна. Конечно, о чем спорить, если ранка кирина Рю появилась на горе Годзан сразу же после смерти его предшественника, и, если ничего не случится, через примерно пять лет у народа Рю снова появится правитель. Ранка кирина Хо пришлось ждать почти четыре года, и все эти долгие пятнадцать лет в Хо были холодные и дождливые лета, морозные и вьюжные зимы, наводнения, землетрясения и шоку регулярно гостили в истощенной стране.Все в Хо отлично понимали причину этого. Правитель Рю умер от сёцудо, вслед за своим кирином. Говорили, что он просто устал править и пустил все на самотек. В любом случае, виноват был он сам. И Небо наказало только его одного, пожалев народ царства. Но люди Хо убили своего правителя, убили своего кровопийцу, чем нарушили завет Неба, за что теперь и расплачивались. Тютацу был чудовищем, но его выбрало Небо, и решать его судьбу могло только Небо. Теперь оно не давало народу Хо шанса забыть о бывшем правителе и его семье. И люди Хо помнили о нем, даже спустя пятнадцать лет они все, как один, люто ненавидели Тютацу, и его мерзавку жену, и их самодовольную глупую куклу дочь. И если была бы возможность, они бы снова и снова казнили их всех, мстя за каждую из погубленных ими шестисот тысяч душ.О семье правителя Хо, точнее о его дочери, принцессе Сёкей, ходило много слухов. Был слух о том, что Гёкей пожалел принцессу и оставил в живых, лишив бессмертия. Говорили, что она тайно жила в одном из приютов провинции Кэй. Когда люди там узнали, кто она на самом деле, жители попытались казнить принцессу, но она была спасена солдатами, забравшими ее с собой по приказу Гёкея. Потом след принцессы терялся. Был еще один слух о том, что Гёкей после того случая опять пожалел ее и изгнал из страны, после чего Сёкей приютила у себя королева Кё. Рассказывали, что принцесса отплатила за это королеве Кё злом, украв ее драгоценности и сбежав в царство Рю. Нитаки спрашивала о ней в Рю, но никто об этом ничего не знал и не слышал.Был еще один слух, который распространяли пройдохи. Рассказывали, что принцесса Сёкей живет в царстве Кей, во дворце Кенпа, и служит фрейлиной у королевы Кей. Что она вышла замуж за знатного вельможу и купается в роскоши. У Нитаки щемило сердце только от одной мысли о том, что этот слух мог быть правдой. Эта тварь не имела вообще права на жизнь, а уж тем более на счастливую. Почему Небо так наказывает народ Хо, и при этом благоволит этой мерзавке? Разве в этом есть хоть капля справедливости Неба? Никто в Хо не хотел верить в эти слухи, но Нитаки, на всякий случай, везла с собой одну драгоценность, которую бы она снова подарила принцессе, прежде чем вонзить нож в ее черное гнилое сердце.Но сейчас надо было думать не об этом. Они подъезжали к горе Косюн, куда должны были попасть к вечеру. Конечно, из Рю их выпустят без вопросов, но как им попасть в Эн? Отдать последние деньги и спрятать Йоки в купеческой повозке? Попробовать найти тайный проход в диком месте? Сквозь сумбур в голове, откуда-то снизу, бесцеремонно расталкивая локтями, пробивалась одна гадкая, въедливая мысль: ?Это конец путешествия. Совсем?. Нитаки пробивала дрожь, и она судорожно зажимала в руке висевший на шее кулон в форме сосуда. В нем и был самый конец их путешествия. Но еще надо было побороться.Ведь это была особенная весна. Долгожданная весна. Весна, за которой последует лето, когда откроются ворота дворца Хоро на горе Годзан, и море жителей Хо хлынет сквозь них к ногам господина горы, Хоки, в надежде выхватить счастливый билетик у Неба. В принципе, мало кто в Хо сомневался, что он достанется Гёкею, потому как нельзя было сыскать в царстве более достойного претендента. Пятнадцать лет он тащил на себе страну по краю обрыва, не давая ей свалиться в пропасть, и теперь, когда Небо наконец сделает его правителем, в их царство вернется благоденствие. Кто тогда будет слушать сказки про Кей или Эн, когда в мире будет только одно самое прекрасное царство – царство Хо. Нитаки и Йоки никак нельзя было умирать, они должны были увидеть это счастье, должны были еще раз, в последний раз вспомнить семью Тютацу и от души порадоваться избавлению от них.Повозка остановилась возле пограничных ворот. Нитаки расстелила покрывало под деревом на другом конце площади перед воротами, уложила на него сына и осмотрелась. Немного поодаль полукругом стояли несколько повозок и пара больших палаток. ?Хвала Тентею, это сюсэй? – обрадовалась она. Но в тот же момент площадь перед воротами начали со всех сторон окружать солдаты, бесцеремонно сгоняя находившихся на ней людей к воротам и проталкивая дальше, за пределы Рю, в нейтральную полосу перед границей Эн. Началась паника, давка, Нитаки едва успела пробиться назад к сыну и усадить на спину. Она боялась, что солдаты, успев разбушеваться, причинят вред Йоки, и постаралась зарыться поглубже в толпу, направившись вместе со всеми к пограничным воротам.- Что происходит? – спросила она у шагавшего рядом мужчины.- Эти ублюдки не хотят возиться с нашими проблемами. Денег с нас все равно не стрясешь, а мороки будет много, особенно ночью. Вот и гонят нас за ворота в нейтральную зону, где они за нас не в ответе. Передают головную боль по эстафете пограничной страже Эн, мерзавцы!- А сюсэй, разве их они не выгонят?- Сюсэй только сегодня утром прибыли из Эн. Днем они давали представление на площади. Насколько я знаю, они собираются проехать через Рю в Кё.- Понятно…Сюсэй не могли им помочь. Волна страха несла Нитаки вместе с остальными в узкий пролив пограничных ворот, и впереди слышались крики придавленных и покалеченных людей. Жизнь везде одинакова – если у тебя нет богатства или силы, тебя сметут. Никто не заметит тебя.- Пройдите вперед, передо мной, попытаюсь прикрыть вас от давки!Это кричал тот мужчина. Нитаки покорно прошла вперед и пошла дальше, прикрываясь своим попутчиком.- Что с вашим сыном, он очень плохо выглядит!- Его укусил месато. Не бойтесь, он не заразен!- Я об этом и не думал… Ужасно, после месато не выживают, мне очень жаль. Это случилось в Рю? Из какой вы провинции?- Нет, это случилось два месяца назад, в Хо.- Вы из Хо? Но зачем тогда вы пытаетесь попасть в Эн?- Вы что-нибудь слышали о великой чародейке из Эн, которая избавляет даже от смертельных недугов?- Бродят сказки… Но она вроде из Кей… или из Тай… в любом случае не стоит на это надеяться. Хотя, в вашем случае, я, наверное, могу вас понять. Что будете делать, когда попадем на нейтральную полосу?- Я не знаю. Думала спрятать его у сюсэй, поэтому и спрашивала про них. А теперь… Вы думаете, нас не пропустят в Эн?- Сложно сказать… Говорят, Эн – странное царство. Их правитель – настоящий чудак и сумасброд, но правит уже пятьсот лет. Наверное, это неспроста… Приготовьтесь!Теснота стала невыносимой. Нитаки показалось, что у нее темнеет в глазах и она теряет сознание, но оказалось, что они просто зашли в арку ворот. Ее спутник, на вид крепкий детина, энергично работал локтями, кулаками и пинками, подпитывая движения отборной, жуткой руганью. Наверное, со стороны временами это смотрелось комично, если бы не пришлось переступать через лежащие тела не выдержавших испытания.- Твари, мы что для вас, скот какой-нибудь? Попадись мне эти солдафоны поодиночке, руки-ноги точно поотрываю! А, чееееррртттт!Нитаки вырвалась на свободу. Здесь можно было дышать. Она обернулась. Ее попутчик сидел в стороне от ворот, держась за ногу и безудержно бранясь.

- Что с Вами?- Не стой здесь, дура, бегом к воротам Эн! Черт знает, что здесь будет ночью твориться! Тебе нужно попасть в Эн до ночи. Я в порядке, какой-то бафуку ногу отдавил, кажись сломалась.- Я помогу… Вам…- Если стрелой поскачешь к воротам! Я что, зря здесь страдал? Иди, не думай обо мне, доковыляю, не впервой!- Спасибо, огромное спасибо Вам, я обязательно Вас отблагодарю!- Иди уже, достала! Еще увидимся! – прибавил он с доброй улыбкой в глазах, и Нитаки, поправив сына, лежавшего на спине, к своему удивлению, бодро и легко зашагала по дороге к границе Эн.