Стрельба по мишеням. Марсель; PG-13, джен (1/1)

Стрелять по мишеням было легко: вот тебе дерево, вот тебе выцарапанный на его коре круг с крупной отметиной по центру?— доставай лук, натягивай тетиву и стреляй. Дерево не вскрикнет и не пошелохнётся?— словом, никак не отреагирует на то, что в его толстую и шероховатую, быть может, многовековую кору только что впилось жало с острым тонким наконечником. Стрелять по мишеням было просто и весело и получалось у Марселя хорошо, лучше многих других детей в приюте?— настолько, что однажды во время игровой стрельбы какой-то приглашённый дворянин, не сводивший с него глаз в течение всего этого мероприятия, кивнул управителю и, уходя, даже потрепал Марселя по голове. Вскоре после этого его забрали солдаты из близлежащего гарнизона.Англичане пока ещё были далеко, и томившиеся от скуки солдаты стали брать Марселя с собой на охоту. Стрелять по животным оказалось сложнее, чем по неподвижному дереву: дикие звери не стояли на месте и, заметив малейший шорох в кустах, уносились прочь, так что догнать их без лошади становилось практически невозможным. Когда стрела со свистом достигала своей цели, животное обычно издавало жалобный крик, прежде чем рухнуть на землю и, дёрнувшись пару раз в конвульсиях, испустить последний вздох. Что-то было не так со стрельбой по животным, отчего у Марселя каждый раз холодели руки, стоило натянуть тетиву. По вечерам, когда солдаты жарили мясо у костра и под всеобщий хохот хвалили его меткость, проча будущее великого лучника, он улыбался и на какое-то время забывал тот отчаянно-грустный блеск, мелькнувший в глазах у очередного оленя или кролика ровно за секунду до того, как железный наконечник разрывал их артерии.Когда к гарнизону вплотную подошли англичане, Марселя отправили в Нанси.Какое-то время он провёл в замке у герцога Лотарингии?— добродушного больного старика, почти уже не поднимавшегося с постели. Герцог не заставлял его охотиться, и Марсель, бывало, целыми днями бродил по замку, разглядывая картины на стенах и роскошные сервизы из золота и фарфора. Иногда он тренировался в саду, вернувшись к стрельбе по мишеням из дерева и соломы; и хотя герцог оставался весьма доволен результатами его тренировок, Марсель не мог отделаться от странного ощущения, что стрельба по неподвижным объектам уже не вызывает у него былого азарта, как раньше. Это удивляло и даже немного пугало его. Пару раз, проходя по замку, Марсель видел жутковатого мужчину, выходившего из комнаты герцога: незнакомец никогда не здоровался и быстро проходил мимо, либо не замечая Марселя, либо одаривая скептическим взглядом. Поначалу Марсель даже принял его за вора, но придворная повариха объяснила ему, что мужчину зовут Коле де Вьенн и что он?— личный гонец герцога. Марселю нравилось подкарауливать Коле за углом и приставать с разными вопросами?— тот сердился, но нехотя отвечал, обильно приправляя речь незнакомыми Марселю словами, от которых прачки, у которых Марсель пытался узнать их значение, неизменно заливались краской и называли его ужасным ребёнком. Он так и не понял, почему.Когда по дворцу поползли слухи о некой непорочной деве, которая, по тем же самым слухам, должна была спасти Францию от натиска англичан, герцог неожиданно воспрял духом, желая увидеть её своими глазами. Марсель сразу её заметил?— коротко стриженная, решительная, с волшебным браслетом на руке (как говорили, способным вершить настоящие чудеса),?— она произвела на герцога самое лучшее впечатление. Вечером того же дня он подозвал Марселя и Коле к себе и что-то прошептал последнему на ухо, отчего тот, нахмурившись, сдержанно кивнул и, уходя, велел Марселю получше начистить лук и собрать необходимые вещи. На следующее утро они отправились сопровождать Жанну в Шинон.Марселю нравилась Жанна и то, как умело она обращалась с мечом. И всё же, когда её меч обагривался кровью убитых врагов, он не мог побороть внутреннего ужаса и чувства, что так быть не должно. Коле равнодушно пожимал плечами и говорил, начищая кинжал: ?Либо они нас?— либо мы их?. Марсель соглашался и, прицеливаясь в очередного демона, повторял эти слова про себя, как мантру.В Орлеане всё было по-другому. Впервые их противниками выступили не орки и ящеры, к которым Марсель почти что привык, а люди?— реальные люди, прятавшие лица за тяжёлыми шлемами, а тела?— за кольчугами и кожаными доспехами. Марсель пытался убедить себя, что это необходимо, представляя на месте людей снопы сена и деревья с отметинами; борясь с дрожью, он натянул тетиву лука и стал целиться в английского оруженосца. Тот точно что-то почувствовал и, оглянувшись, посмотрел Марселю прямо в глаза?— стрела выскользнула из его рук, со свистом вспоров живот мишени?— не из дерева, но из плоти и крови. Глаза оруженосца расширились: сперва?— от ужаса, затем?— от пронзительной боли; рухнув на колени, он закричал, жадно хватая ртом воздух и слепо водя руками в безумной попытке извлечь стрелу. Из его живота ручьями хлынула алая кровь. Марсель хорошо знал этот цвет: цвет пробитой артерии. Слишком яркий, чтобы подарить быструю безболезненную смерть.?Сердце! —?пронеслось у него в голове,?— Боже мой… Я же целился в сердце!?Оруженосец всё ещё смотрел на него в упор, смотрел в глаза своему убийце?— задорному рыжему мальчишке, который только и умел, что стрелять по мишеням. В его взгляде застыли и слились воедино все те ужас и отчаяние, какие Марсель только видел в глазах умирающих животных. Позабыв о бое, Марсель хотел броситься к нему, поддержать, молить о прощении,?— но тут за спиной оруженосца юркнула тень с шарфом, и тот, коротко вскрикнув, вздрогнул в последний раз и затих, упав на землю и невидящим взором уставившись в затянутое тучами небо.—?Эй, малец,?— крикнул Коле, извлекая кинжал из спины мертвеца,?— ты чего застыл? Тут ещё есть, в кого стрелять.