Жоффрей. Освобождение. (1/2)
- Ну что же, граф, - господин де Тюренн широко улыбнулся Пейраку, - у меня для вас хорошие новости. Вы можете вернуться в свой отель Ботрейи, пока мы не получим дальнейших распоряжений относительно вас от Его величества. Но я уверен, что его решение будет исключительно мягким. В моих же глазах вы полностью оправданы. Единственное, - добавил он, - вам запрещено уезжать из Парижа, пока не будет вынесен окончательный вердикт по вашему делу.
- Благодарю вас, сударь, - Жоффрей чуть склонил голову. - Как скоро я cмогу покинуть эти гостеприимные стены? - он слегка улыбнулся, небрежным жестом обводя комнату для допросов.- Как только пожелаете. Я отдам нужные распоряжения коменданту.
- Мои друзья тоже получат свободу? - осведомился граф.- Господа де Лозен и д’Андижос - несомненно, но вот маркиз де Монтеспан...- Могу ли я походатайствовать за него? - Пейрак со значением взглянул на маршала.- Вы не боитесь новой провокации с его стороны? - прямо, без околочностей спросил его старый вояка.- Боюсь? - усмехнулся Жоффрей. - Нет, нисколько. Скорее, опасаюсь за его здоровье. Несмотря на все усилия моего лекаря, он все еще очень плох.
- Да, это так. Должен сказать, что ваше мастерство фехтовальщика вызывает восхищение - такой удар! - Тюренн даже прицокнул языком от восторга. - Особенно, - немного помедлив, продолжил он, - в силу определенных обстоятельств...- Вы имеете в виду мою хромоту? - Пейрак искренне рассмеялся. - Полноте, ни к чему подбирать слова - вы нисколько меня не задели. Поверьте, мне слишком часто напоминали к месту и не к месту о моем увечье, чтобы теперь это хоть сколько-нибудь меня трогало.- Я рад, что вы правильно меня поняли, - кивнул головой маршал. - Что ж, я пойду вам навстречу и освобожу господина де Монтеспана. Но вы должны дать мне слово чести, что не будете искать с ним встреч.- Слово чести, - граф встал и церемонно поклонился.- Тогда позвольте мне откланяться, - Тюренн отвесил Пейраку не менее церемонный поклон и, водрузив на голову свою шляпу, вышел из допросной.***Какое упоение - вернуться домой после тюремных застенков! Соскочив с коня и перекинув поводья слуге, Жоффрей поднялся по ступенькам крыльца. Дворецкий распахнул перед ним двери особняка, и граф, приветливо кивнув ему, прошел внутрь.
- Я буду обедать в столовой, - проговорил он, передавая лакею тяжелый, припорошенный снегом плащ. - Надеюсь, у нас найдется что-то, помимо хлеба и мяса? - улыбнулся Пейрак, видя, как поспешно закивал дворецкий. Избавившись от перчаток и шляпы, Жоффрей добавил: - И пусть мне приготовят ванну.
Поднявшись наверх, он снял с себя всю одежду, небрежно зашвырнул ее подальше в угол, и, накинув халат, который лежал на кровати, словно ожидая своего хозяина, опустился в глубокое кресло у большого камина, который уже успел разжечь расторопный слуга. Пейрак с удовольствием слушал такие привычные звуки родного дома - отдаленное хлопанье дверей, едва различимые голоса прислуги, звук льющейся в ванну воды, которую в бадьях таскали из кухни лакеи... Да уж, стоило провести некоторое время в тюрьме, чтобы его наполняли радостью такие простые вещи. Жоффрей усмехнулся. Пожалуй, скоро он додумается до того, что ему стоит сказать "спасибо" Франсуазе за то, что она упекла его в Консьержери! А кстати, где она?- Альфонсо, - осведомился он у дворецкого, который зашел доложить, что ванна готова. - Госпожа графиня дома?- Нет, мессир де Пейрак, мадам еще с утра изволила уехать, не предупредив, куда.- Хорошо. Доложите мне, когда она изволит появиться, - с легкой иронией проговорил Пейрак.Встроенный в пол ванной комнаты круглый мраморный бассейн был уже наполнен, и над ним клубился густой пар. Сняв халат, Жоффрей опустился в благоухающую провансальской лавандой теплую воду и на несколько долгих минут отключился от действительности, переживая почти чувственное удовольствие от нежного, едва ощутимого прикосновения воды к своей коже, от блаженного тепла, растекающегося по его телу, от непередаваемо приятного ощущения безмятежности, которое он уже так давно не испытывал... Дворецкий неподвижно застыл у дверей, ведущих из спальни в ванную, чтобы, как только господину что-нибудь понадобится, немедленно исполнить поручение.
Когда первая эйфория прошла, граф, несколько раз окунувшись в воду с головой, обратился к Альфонсо:- Что-нибудь произошло за время моего отсутствия?- Я сообщал вам обо всем в письмах, ваша светлость, - дворецкий передал Пейраку кусок зеленого марсельского мыла*.- А есть что-то, о чем ты меня не уведомлял? - Жоффрей встал и намылился целиком, чувствуя, что въедливый тюремный запах, которым, казалось, пропитались и его одежда, и волосы, и тело, начал наконец-то исчезать.- Мадам де Пейрак собиралась поехать на маскарад к господину Фуке, который прислал приглашение на прием в Сен-Манде несколько дней назад. Уверен, как только вы увидитесь с ней, она расскажет вам все подробности.- Не сомневаюсь, - сардоническая улыбка скользнула по губам Пейрака. Ей много чего придется ему рассказать - Франсуаза напрасно надеется, что ее злая шутка сойдет ей с рук. - Что-то еще?- Все письма, которые приходили вам, заперты в секретере. Я не рискнул передавать их в Консьержери, мессир, - дворецкий с тревогой посмотрел на Жоффрея, гадая, правильно ли он поступил.- Прекрасно, - воскликнул граф, снова погружаясь в воду. - Я займусь ими после обеда.***Среди множества писем - важных и не очень - внимание Пейрака привлекло послание от Контарини. Написанное на рыхлой серой бумаге, все измятое, захватанное грязными пальцами, оно вызывало вполне обоснованную тревогу за человека, который его отправил. Но, пробежавшись глазами по написанным вкривь и вкось строкам, граф вздохнул с облегчением - его друг смог избежать ловушек инквизиции и добраться до Нидерландов, где ему уже ничего не угрожало. Тем не менее, Жоффрея охватило беспокойство и какое-то смутное предчувствие надвигающейся беды. Он встал и, продолжая сжимать письмо в руке, несколько раз прошелся по комнате. История с дуэлью при содействии маршала де Тюренна должна была завершиться благоприятным для него образом, с женой предстоял хоть и тяжелый, но вполне предсказуемый разговор, архиепископ Тулузский был далеко, и его интриги Пейрака сейчас волновали меньше всего. Тогда откуда это чувство, что вокруг него сжимается железный капкан неприятностей?Подойдя к окну, он некоторое время наблюдал за высоким худым стариком, который неторопливо, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух, нес от колодца, скрытого в глубине сада, ведро с водой. "Дедушка Паскалу совсем сдал," - с внезапной жалостью подумал граф. Верный его дому слуга, поверенный его тайн, кристально честный и простодушный Паскалу... Время не щадит никого...Чувство неосознанной тревоги заставило его спуститься вниз и, пройдя по длинной галерее с изящными арками, на которые падал отсвет цветных витражей, открыть дверь домашней часовни. Он нечасто заходил сюда, в отличие от Франсуазы, которая, желая продемонстрировать окружающим свое религиозное рвение, проводила здесь много времени. Показная набожность жены не раздражала Жоффрея, скорее - вызывала снисходительную улыбку и отчасти понимание, ведь в насквозь лицемерном светском обществе, к которому они принадлежали, нужно было играть по строго установленным правилам. Франсуаза отлично усвоила, как должно себя вести, и теперь ее умению производить впечатление одновременно истовой праведницы, свято соблюдающей все религиозные предписания, и остроумной жеманницы, блистающей на приемах, можно было лишь поаплодировать. Подумать только, она принимала причастие каждую неделю! Пейрак усмехнулся. Достичь таких высот в искусстве притворства мало кому удавалось, но ведь его супруга - необычная женщина и, стоило признать, весьма умная, возможно, даже чересчур умная для женщины. Но граф видел ее насквозь. За последний год он с невероятной четкостью разглядел в ней расчетливость и желание манипулировать всеми вокруг. Не это ли отвращало его от нее?Скрестив руки на груди и чуть склонив голову, Пейрак стоял посреди часовни и, казалось, был полностью погружен в молитву. Небольшая молельная, с двумя подушками из кордовской кожи для преклонения колен и с маленьким алтарем зеленого мрамора, над которым висела великолепная картина испанского художника, вызывала в нем приятное ощущение умиротворения. Тут стояла тишина, пахло свечами и ладаном, и не было священника, который своими проповедями отвлекал бы его от общения с Богом. Странно, но один на один с собой Жоффрей видел величие Создателя яснее, чем в самом роскошном храме с торжественным звучанием органа и высокими, будто неземными голосами певчих, несущимися с хоров. Он был глубоко убежден, что вере нужно молчание, когда внутренний диалог устремляет душу ввысь, очищает и облагораживает ее, в то время как недалекий посредник, который своими неумелыми речами и фанатичными догмами отбивает всякую охоту к искренности - лишь мешает.
Мысли графа, хоть и были далеки от традиционной молитвы из затверженных до автоматизма с детства фраз, все же, благодаря окружавшей его обстановке и общему настрою, соединились в логическую цепочку, которая привела его к единственно правильному решению. Интуиция, которая редко подводила Жоффрея, твердила сейчас об опасности, и перестраховаться от возможных неприятностей было бы не только мудро, но и дальновидно. Что с того, если он переусердствует в желании обезопасить себя? Будет намного хуже, если он не подготовится к удару судьбы, ежели такой неожиданно последует.
Пейрак подошел к большой нише в стене за алтарем и в узорах резьбы не без труда отыскал искусно спрятанную замочную скважину. Повернув ключ в замке, граф открыл дверцу, которая бесшумно распахнулась, повернувшись на тщательно смазанных петлях, и увидел в темной глубине тайника большую шкатулку, которую, повинуясь неясному порыву, спрятал здесь некоторое время назад. Целое состояние в золоте и драгоценностях, которое могло сослужить ему неоценимую службу в случае опалы или серьезных неприятностей. Прав ли он был, ограничившись только одним тайником? Не опрометчиво ли поступил? И действительно ли так надежен подземный ход, который он приказал прорыть из Ботрейи за пределы Парижа?
Взяв шкатулку и тщательно заперев потайную дверцу, Жоффрей поднялся к себе. Откинув крышку ларца, он долго смотрел на тусклый блеск золотых изделий, на вспыхивающие яркими гранями драгоценные камни, любовался теплым светом, исходящим от бесценных жемчужин... Здесь - залог его безопасности, капитал, который привлечет на его сторону нужных людей и поможет купить жизнь и свободу, если возникнет угроза потерять и то, и другое. Но одного тайника недостаточно.Распределив содержимое ларца на две равные части, Пейрак наполнил доверху шкатулку поменьше драгоценностями и, накинув на плечи плащ, спрятал ее в его широких складках. Слугам ни к чему знать, куда и зачем он идет, а ранние сумерки сделают его уход за пределы дома незаметным. Тем более, что у него не было намерения выходить за ворота.Жоффрей, попав в сад через дверь оранжереи, направился в глубину парка, где около старой, выщебленной временем стены стоял колодец, покрытый куполом из кованого железа. Именно отсюда старик Паскалу носил в дом воду, и именно здесь начинался подземный ход, который шел под погребами соседних домов, вдоль крепостных стен со стороны Бастилии, доходил до предместья Сент-Антуан, а там соединялся со старинными катакомбами и прежним руслом Сены. Но, так как там все уже застроили, Пейрак в свое время велел провести ход дальше, до Венсенского леса, где теперь был выход наружу через разрушенную часовню. Он щедро заплатил трем рабочим, чтобы они хранили тайну. И верный Паскалу был одним из них.
Граф стал медленно опускать в глубину колодца массивную, потемневшую от сырости цепь, на конце которой висело большое деревянное ведро, окованное медью, до тех пор, пока оно не замерло на полпути к воде. Наклонившись, он смог разглядеть в стене деревянную дверцу, к которой вели зачерненные металлические скобы, практически неразличимые на темных, влажных камнях, из которых был сложен колодец. Спустившись по ним вниз, Жоффрей нажал на выступ, который запускал механизм открытия двери, и она тотчас открылась. Пейрак удовлетворенно кивнул - действительно, старый слуга содержал все в идеальном порядке, можно было не сомневаться, что и люк у часовни тоже прекрасно действует.Выйдя на поверхность у скромного храма, укрытого в лесу, Пейрак разглядел еле виднеющиеся на темном горизонте колокольни Парижа. Чувство какой-то хмельной радости охватило его. Он был свободен, и сейчас - прямо в эту минуту! - мог покинуть столицу без всяких сомнений и сожалений. Его ничего здесь не держало, кроме слова, данного маршалу де Тюренну. И Анжелики... Жоффрей оперся рукой на каменную стену часовни и прикрыл глаза. Как получилось, что он не может выкинуть из головы и из сердца эту девушку? Как, вышло, что она прочно поселилась в его мыслях, отодвигая на задний план все чувства, кроме желания вновь увидеть ее? Находясь в Консьержери, он непрестанно думал о ней, грезил о тех головокружительных поцелуях, что она дарила ему, представлял, как они увидятся снова - случайно, на каком-нибудь приеме, как она вскинет на него свои изумрудные глаза, как ее губ коснется мимолетная улыбка...