Глава 13. Первое убийство (1/1)

Я проснулся, как обычно, рядом с моим fratello. Улыбнулся — сегодня я чувствовал себя даже хорошо. Ты не спишь? Ты напряжён. Хах, с чего бы это? Оттого ли, что все, включая мою приёмную мать, сейчас будут просматривать мои воспоминания? - фыркнул я. гордость умерла, козёл. Но я как раз буду тебе нужен — когда мы дотуда дойдём. Там будет достаточно хреново. Да что ты говоришь? Ты хоть понимаешь, что как раз частично из-за твоего появления у меня были проблемы? столько?! Он должен сейчас уже лежать на полу... Вы же трое на Хэллоуин всегда вместе мотаетесь? Si. И ещё до этого мы вместе прошли... эмм... тяжёлое время. Пфф! Ничего вы не перепробовали! Вы просто заткнулись и смирились с этим! Ян... У меня от тебя уже нервы не выдерживают, а сейчас ещё утро. О, это точно будет интересно. Потом между ними на несколько секунд повисло молчание. ?Где Лулу?? - встревоженно спросил Феличиано. ?Лулу не очень хорошо... Она заболела... у неё простуда...? - объяснила Дженни, в глазах которой читалась тревога. Пепел тихо тявкнул, утыкаясь мордой ей в ладонь. ?Кто эти дети?? - озадаченно обратился к нам Франция. ?Они — наша семья. Уличные крысы, как мы. Изгои. Отбросы. Мы взяли их к себе, дали им дом... семью. Одевали, кормили, защищали... Обучали, насколько могли. В ответ они помогали нам, когда это было нам нужно. У нас были простые отношения. Не лёгкие, совсем нет, но простые. Мы с Романо были для них как старшими братьями, даже хотя некоторые из них и были “старше” нас. Но они не возражали. У нас всё равно было больше опыта жизни на улице, в реальном мире, чем у них. Они никогда не спрашивали нас о нашем бессмертии. Это было одним из базовых правил. Их было немного, так, ещё одним было то, что, если они решали уйти, то не должны были рассказывать никому наших секретов. Секреты созданы для того, чтобы ими оставаться. Никакого предательства famiglia. И точка. Это всё, кстати, работало. Некоторые из них становились успешными членами общества. Достигали чего-то. Интересный факт — видите малыша Тимми? Один из его потомков стал однажды нашим начальником.? - На моём лице, как и у Романо, сияла гордая улыбка. Несмотря на то, что сделал с нами Тимми, мы оба всё равно им гордились. Думаю, такова просто судьба родителей — что бы ни сделали твои дети, ты всегда будешь заботиться о них и любить их. ?Мы устроили это маленькое представление с “встаньте в линию и отчитайтесь”, чтобы проверить, что все были в порядке, пока нас не было. Чтобы узнать, если у кого-то что-то болело, кто-то был болен, пропал, тому подобное. Это было хорошо, потому что иначе они всё равно отвлеклись бы и забыли бы рассказать что-то важное. Какими бы взрослыми они ни были, дети — всё равно дети,? - добавил Романо. ?Лулу больна? Ох, нет. Дай мне посмотреть на неё,? - проговорил Феличиано, но Ловино тут же его остановил. ?Ну уж нет. Я посмотрю на неё, чтобы и ты ещё не заболел. Видит Бог, мне точно не надо, чтобы вы оба сейчас слегли с чем-нибудь. Со мной всё будет нормально. А ты раздели товар,? - обратился он к брату. ?Ве... Ладно. Передай ей привет,? - слабо улыбнулся тот. Ловино кивнул и отправился проверить состояние малышки. За ним хвостиком побежал Пепел. ?Знаете, Лулу было всего четыре. Её младенцем оставили на улицах, бросили в куче мусора, потому что она родилась слепой,? - сообщил я, грустно смотря вслед Ловино. - ?Она на самом деле была не полностью слепой... Каким-то чудом она смогла обрести зрение в левом глазу — правым, правда, так ничего и не видела. Это не изменилось. Мы с Вино растили её почти с рождения. Её первым звуком было “лулу”, так что именно так мы и решили её назвать. Мы считали её словно частью самих себя. Не уверен, думал ли я о ней как о своей дочери или младшей сестрёнке, но она была нашей,? - прошелестел я. ?Si... из всех детей, которых мы подобрали, тех, кого мы вырастили с младенчества, тяжелее всего терять,? - мягко сказал Романо, с теплотой в голосе, которую нации никогда не слышали там раньше. Они молча смотрели, как Феличиано передавал четыре пальто и порции еды истощённым детям. Те с такой благодарностью принимали даже простой хлеб, что у наций сердца разбивались от этого. ?Фели?? - протянул Тимми, склоняя голову набок так потерянно и невинно, что Венгрия даже прослезилась. ?В чём дело, Тимми?? ?Я... Я думал... А где ваша еда?? - спросил он, глядя на хлеб, к которому он ещё и не притронулся. Остальные дети на миг перестали есть. Те, кто был постарше — Рэггис, Дженни и Хэйзел — посмотрели на них двоих чуть печально, и вернулись к еде, а семилетний Гарольд тоже растерянно уставился на Феличиано. ?Я уже съел свою еду, пока шёл сюда... Вы же знаете, каким я иногда могу быть нетерпеливым!? - легко солгал Феличиано. Мальчики, похоже, приняли этот ответ и принялись есть дальше. Нации же совсем не приняли и уставились на нас. ?В... Вы не ели? К-как часто?? - спросила Венгрия. ?Мы почти всю еду отдавали детям. Ели, может, раз в одну или две недели, чтобы у нас были силы... Ещё ели прямо перед тем, как отправлялись в рейд, чтобы не отвлекаться там. Мы, как нации, даже пусть только частично, не могли умереть от голода или жажды. Но они могли,? - не поднимая глаза, откликнулся Романо. ?Ве... Но мы не были против. Дети ели, и нам этого было достаточно!? - широко улыбнулся я. Прежде чем они ещё что-то успели у нас спросить, сцена резко изменилась. Теперь в ней Ловино и Феличиано сидели на крыше сарая, смотря на звёзды. ?Она серьёс-сно больна,? - бросил Ловино. ?Ты беспокоишься — ты снова говоришь с акцентом,? - отметил Феличиано. ?К-нечно, я волнуюсь! Она умирает, Фелис! Она умирает... И мы вообще н-чего не можем сделать!? - с ещё более сильным акцентом выкрикнул Ловино. ?Я знаю, Вино... Мне тоже от этого так больно... Она же наш маленький ангел... Единственное, чего -сталось чистого в этой дешёвой уличной жизни. Я... мне пр-сто так хотелось бы... Разве мы не можем что-то сделать?! Что угодно?!? ?Ей нужны лекарства, Фелис!У неё лихорадка! Она не переживёт это без последствий... если переживёт...? - прошептал Ловино. Феличиано тяжело вздохнул. ?Я... Вино... Я не могу потерять ещё кого-то. Я... Мы уже потеряли маму и Пепла. Я... Я не уверен, что могу так потерять ребёнка. С Тайлером было и так тяжело...? ?Не упоминай Т... это имя... Я... Я не могу...? - прошипел Ловино. ?П... прости, Вино. Я не хотел. Mi dispiace.? ?Нет, это... Это ты прости, я сорвался, fratellino.? ?Ti voglio bene, fratello. Ве.? ?Ti voglio bene... Киджи.? ?Лови..?? - неуверенно уточнил Испания. ?Тай...? - Романо вздохнул, всё ещё не в силах произнести это имя. - ?Он был первым ребёнком, которого мы спасли.? ?Ему было всего три, когда его бросили родители — они были жестокими людьми, унижали его, ненавидели. Мы взяли его, как своего собственного, вырастили как сына. Дали ему новое имя. Он был счастлив... так счастлив... Потом, когда ему стало четырнадцать... он... он заболел, сильн-но заболел...? - проговорил я, и сам соскальзывая в свой старый акцент. Заметив это, я заставил себя поправиться и заговорить своим настоящим голосом. - ?Мы уже сказали ему, что были нациями — по крайней мере, что были бессмертными. Он был таким невинным... Он... он так и не дожил до пятнадцатилетия. Он...? - Я не смог сдержать покатившиеся по щекам слёзы. Тайлер всегда был для нас обоих болезненной темой. Даже больше для Романо, чем для меня — те двое больше были как отец и сын, я скорее играл роль любящего дяди. Я почувствовал, как меня обнимают сильные руки и поднял голову, встречаясь взглядом с Америкой. Я был поражён... Мы с Америкой, конечно, были хорошими друзьями. Но он никогда не был особенно хорош в утешениях кого-то... ?Альфред?? ?Просто плачь, Фели,? - мягко отозвался он. - ?Ребёнка терять так тяжело...? - Он устремил задумчивый взгляд куда-то вперёд, в пустоту. - ?Мне так жаль, что тебе пришлось узнать, каково это.? Так я и сделал. Мы оба — Романо уткнулся в Испанию, как я — в Америку, и беззвучно трясся. Но после этого мне стало так легко... Когда я в последний раз так плакал? Я не мог вспомнить... Точно не меньше столетия назад... Ох, нет. Точно. Я помню. Я так горько, с надрывом, пытаясь избавиться от всех эмоций не плакал с того дня, как потерял Священную Римскую Империю. Моего дорогого... Аселя... Сцена в воспоминаниях снова изменилась, привлекая к себе наше внимание. Америка отпустил меня. ?Grazie...? - прошептал я едва слышно, так, чтобы только он услышал. Он только улыбнулся тепло и взъерошил мои волосы, осторожно, чтобы не задеть завиток. ?Всегда пожалуйста,? - шепотом ответил он. ?Эй... эм... Это, конечно, прекрасно и всё такое, но почему щенок всё ещё жив? Прошло же уже больше двухсот лет?? - захлопал глазами Испания. ?Нет, он — связной,? - объяснил Китай. - ?Нация когда-то может связаться с одним животным, которое потом разделяет её бессмертие. Тогда у них появляется мысленная связь, и они могут понимать весь вид друг друга, как мы недавно и увидели.? ?Ja! Совершенно точно! Почему, вы думаете, Гилбёрд всё ещё здесь? Он — мой связной!? - гордо выпятив грудь, провозгласил Пруссия. ?То есть ты связан с цыплёнком,? - ткнул в него Америка. - ?Ты — с диким волком,? - указал на Романо. - ?А ты — вообще с почтовым голубем?? - Он кивнул на Францию, который только согласно кивнул, вспоминая своего связного — Пьера. ?Не забудь себя! Ты связан с лошадью, а я — с Кумаджиро!? - улыбнулся Канада. ?А, точно!? - ухмыльнулся Америка. - ?Я всё забываю, что он твой связной. Имеет смысл, учитывая, что он может говорить.? ?Ты связан с лошадью?? - ахнул Англия. ?Да, мужик! Дух просто классный!? - откликнулся он. - ?Правда, он сейчас почти ничего не делает, только бродит по дому.? - Америка отвернулся к воспоминанию как раз вовремя, чтобы уловить разговор близнецов. ?Ты уверен, что это сработает?? - спросил Ловино у брата. Они двое сидели в тёмной аллее, бросая на выход острые взгляды — они явно что-то задумали. ?Это должно сработать,? - надавил Феличиано. - ?Я не могу потерять её, Вино... Не могу. Не так.? ?Ладно.? - Ловино вздохнул. - ?Она должна скоро подъехать. Повозка, в которой есть нужное ей лекарство... но её будут тщательно охранять. С мечами, с ножами, со всем остальным. Пожалуйста, будь осторожнее...? - проговорил он, отчаянно пытаясь вложить в голову брату эти слова, заставить его послушать. ?Я буду. Не волнуйся так, Вино!? - прощебетал Феличиано, касаясь пальцами каменной стены, на которой тут же расползлись ледяные узоры. - ?В конце концов, на нашей стороне — Зима.? ?Даже не думай раздувать себе эго! Это ещё Джеффа убило!? ?Я знаю,? - проговорил Феличиано, дёргаясь при упоминании ещё одного мёртвого ребёнка. ?Прости,? - тут же извинился Ловино. Феличиано замолк. ?Вот она!? - наконец прошептал Феличиано, указывая на повозку. ?Ага...? Сцена снова изменилась. ?ЧТО?! А где Супер-великая Битва?! Борьба?! Всё Великолепие?!? - заныл Пруссия. ?Прости... Видимо, сама драка не стала для нас чем-то особенным... А вот то, что произошло после...? - мрачно сказал я. Ловино и Феличиано оказались заперты в узком переулке. Феличиано сжимал в левой руке бутылочку с лекарством, которое так сильно было им необходимо. К ним приближались три огромных мужчины, ещё двое держались чуть позади — все мускулистые, явно знавшие, как правильно драться. Венгрию и Испанию, казалось готов был хватить удар. Ещё один. Троица подходила всё ближе, а близнецы, упершиеся в тупик, никак не могли увеличить расстояние между ними. - ?Чёрт! Мы в заднице!? - сплюнул Ловино, потом зашипел скороговоркой ругательства на итальянском. Феличиано опустил глаза на лекарство в его левой руке, и, когда он поднял их, в них горела решимость. ?Нет! Мы не можем дать этому здесь закончиться! Ради Лулу!? - воскликнул он, но просто его слова ничем не могли помочь ситуации — всё было просто ужасно. Напротив них стояли три человека, сжимавших в руках острые мечи, готовые убивать. Тогда что-то в голове Феличиано сложилось в пазл — или сломалось, смотря как посмотреть. ?Романо. Отойди,? - сказал он холодно, серьёзно, тоном, не ожидавшим возражений. В его словах звучала не просьба — это был приказ. Ловино подпрыгнул при звуке своего настоящего имени. Его так не называли уже несколько десятилетий. Он подчинился. ?Ф-Фелис..?? - выдавил он растерянно, не понимая, что могло прийти в голову его брату. Феличиано на секунду прикрыл глаза, словно собираясь с силами. Нации заметили, как его губы зашевелились в быстрой, немой молитве. ?...пожалуйста, простите меня, да пощадит Бог мою душу, аминь,? - закончил он вслух и рванулся вперёд. ?НЕТ!? - вскрикнула Венгрия, смотря, как к нему ответно ринулось блестящее лезвие. Он поймал его одной рукой. С его ладони закапала кровь, но при этом металл стремительно начал покрывать лёд, и уже через несколько секунд он смог разломать острие на мелкие кусочки. Мужчины замерли, поражённые этим проявлением сверхъестественных способностей. Феличиано воспользовался этим, покрыл свою правую руку острым льдом, превращая кончики пальцев в копьё, и ударил им в грудь одного из противников, пробивая его насквозь. Лёд мгновенно поглотил мужчину, он упал, звеня осколками при ударе о землю. Феличиано не задумывался над тем, что только что сделал. Он метался, как одержимый, повторил то же со вторым, уклонился от удара третьего, потом схватил его за лицо. Тот душераздирающе закричал, замораживаемый изнутри. ?Не шутите с Генералом Зимой,? - тяжёлым, пустым голосом проговорил Феличиано. Его тело замерцало белоснежной энергией... самим естеством зимы. Температура заметно упала, изо рта Ловино дыхание вырывалось маленькими облачками пара. Из под ног Феличиано лёд и изморозь расползались витыми узорами, охватывая и стены. Он сделал несколько шагов к оставшимся двоим мужчинам, которые готовы были уже броситься на него. Посмотрел на них внимательно, бездушными белыми глазами. Нации уставились на него в ужасе. Он потерял контроль. Он сорвался и убил людей. Что было понятно, учитывая условия... Всё равно, видеть такого (сравнительно) маленького ребёнка, убивавшего так хладнокровно и так эффективно, было само по себе довольно жутко, но он ещё и, казалось... наслаждался этим. Подобная мысль вызывала у них отвращение, но они осознавали, что смотрели сейчас не на Феличиано. Это были не его глаза. Я поражённо вглядывался в свою прошлую версию. Хотя я, в основном, и осознавал все свои действия в тот момент, я никогда не понимал, насколько... опасно и неправильно я тогда выглядел. Как ангел смерти, отправленный самим Люцифером. Романо рядом со мной трясся, и я мягко приобнял его. ?Киджи,? - пробормотал я. ?В-Ве...? - отозвался он, цепляясь за меня. ?ФЕЛИС! НЕТ!? - выкрикнул Ловино, пока тот подходил к последнему человеку — другой уже убежал — который осел на землю и обмочился. Он шёл медленно, агонизирующе медленно, ухмыляясь, смотря, как мужчина трясся от страха. ?Демон, значит? Я покажу тебе, каким демоном я могу быть,? - прошелестел он. Его голос звучал неправильно, в несколько слоёв, словно поверх Феличиано говорили ещё несколько других голосов. Выше и глубже одновременно, с каждым словом, пропитанным силой. При каждом его движении лёд расползался всё дальше и шире. Ловино рванулся вперёд, хватая руку брата и тут же вскрикивая от боли и отдёргиваясь, явно обморозив руку. Феличиано, несмотря ни на что, не прекратил своё наступление. ?ПРЕКРАТИ! ПРЕКРАТИ СЕЙЧАС ЖЕ! ВЕРНИ ЕГО! ВЕРНИ МОЕГО БРАТА! ВЕНЕЦИАНО!? - закричал Ловино, падая на колени и плача. Феличиано замер, потом схватился за голову, словно та резко взорвалась болью. ?Р-Ро... ма... но?? - по слогам выдавил он. Ловино поднял глаза, шокированный... боясь поверить, что он как-то пробился к брату. ?Д-да! ДА! Это я! Пожалуйста, вернись, Феличиано! Ты мне нужен!? - отчаянно выкрикнул он. ?П-пожа... луйста.... по... мо... ги...? - выдохнул Феличиано, борясь за контроль над самим собой с чем-то невидимым. ?Как?! Как я могу тебе помочь?!? - отрывисто спросил Ловино, отчаянно желая сделать хоть что-то. ?Ко... колы... бельная...? - пробормотал Феличиано. Ловино тут же понял, что он имел в виду, и без вопросов начал напевать колыбельную их матери. Пока он пел, Феличиано всё больше и больше успокаивался, белое свечение оседало на землю безобидными снежинками. Глаза возвращались обратно к расплавленному золоту. Потом он осел на колени в полном изнеможении и задрожал. ?Вино!? - всхлипнул он, смотря на свои окровавленные руки. - ?Я... Я... о, Боже! Что я сделал?!? - дёргано протянул он, крепко обнимая брата. Потом заметил, что случилось с его ладонями. - ?НЕТ! Я... Я даже тебя ранил!? Я... я правда... монстр! Демон! Они были правы! Я правда убийца! Посмотри, что я сделал!? - выкрикнул он. Его отчаянный плач выворачивал души нациям. ?Тише. Тише... Всё нормально, Фелис... Я здесь. Я тебя не оставлю. Ты не монстр. Ты — мой брат. И мне даже не больно, видишь?? - солгал Ловино, разминая раненую руку и борясь с гримасой боли. ?Нет! Мне так жаль! Вино! Боже! Мне так жаль!? - Вина, боль, горечь переполняли его, грозясь поглотить с головой. Пятый мужчина, позабытый ими в переулке, увидел свой шанс. Он схватил лежащий неподалёку клинок и медленно прокрался к впавшим в истерику близнецам. Нации послали ему вслед острые взгляды. Если было на земле что-то, что ненавидела каждая до единой нация во всём чёртовом мире — это труса, который мог ударить по врагу, только когда он был беззащитен, например, находился в середине нервного, эмоционального срыва. Он примерился, готовый воткнуть лезвие в спину Феличиано, когда его заметил Ловино. - ?Берегись!? - заорал он, рывком уводя близнеца в сторону, от смертельного удара. Потом с ненавистью взглянул на мужчину, который, не задумываясь, бросился на него. На чистых инстинктах Ловино содрал меч с одного из упавших мужчин. Уклонился от удара, шагнул вбок, но мужчина только продолжил бежать. Он целился только в Феличиано. ?УМРИ! ДЕМОН!? - взвыл он. Ловино действовал, не думая. Его брат был в опасности — только это имело значение. Он крепче сжал рукоять меча и вонзил его прямо в спину мужчины — пробивая насквозь. И замер, замерло всё, перестал вздрагивать даже Феличиано. Потом медленно вытянул лезвие. Мужчина соскользнул с него с тошнотворным, мокрым звуком и упал на землю, больше не двигаясь. На лице Ловино алели пятна крови, как и на руках и ногах, хотя на Феличиано её было намного больше. Ловино позволил мечу со стуком упасть на землю, не в силах ещё осознать, что только что сделал. Ловино Ве Варгас и Феличиано Киджи Варгас забрали свои первые жизни. Они оба в какой-то степени потеряли контроль, и это вводило их в полный ужас. ?В-Вино..?? - дрожаще спросил Феличиано, просидев там, без движения, чёрт-знает-сколько времени, всё ещё не в силах отвести взгляд от своей красной от крови правой руки. Ловино рвано кивнул в ответ. ?Я... думаю, нам стоит сейчас идти... Лулу... ей... ей нужны её лекарства...? - выдавил Феличиано, оглядываясь на бутылочку в правой, идеально чистой руке. ?Т-точно...? - согласился Ловино. Близнецы, одиннадцатилетние на вид, зашагали обратно к своему старому сараю, полному голодающих детей, запятнанные своей первой кровью. Их измученные, потерянные взгляды опечалили всех наций. Особенно Россию, который выше всего ценил невинность маленьких детей. ?Вино..?? - неожиданно спросил Феличиано на пути домой. - ?А мы... правда..? Мы — демоны?? - Ловино несколько мгновений молчал. ?Нет. Мы — просто пара уличных крыс, пытающихся выжить. Всеми способами. Да. Мы у-убили сегодня...? - Они оба слегка позеленели при упоминании этого, и Ловино продолжил. - ?Но... это было для того, чтобы защитить нашу семью... Помнишь, Фелис? Famiglia Прежде Всего.? ?Si... Я помню... Может... Мы не сможем защищать их вечно, Вино... Но я не хочу, чтобы у них тоже были руки в крови...? - прошептал Феличиано, вновь опуская глаза на свои ладони. ?Я тоже, Фелис... Я тоже...? - согласился Ловино. - ?Но иногда жизнь — та ещё сволочь, и ты ничего не можешь сделать, чтобы исправить её или сделать лучше. Так что нам просто придётся с этим справляться... Шаг за шагом, Фелис... Просто... Шаг за шагом...? ?Ti voglio bene, fratellone. Ве,? - проговорил Феличиано. ?Ti voglio bene, fratellino. Киджи,? - ответил Ловино. Нации молчали. Это не было чем-то, по поводу чего они могли нас утешить, и они это знали. Каждая нация когда-то убивала. Ну, может, не каждая микронация, но полноценные — точно. Даже Сицилия. Но это не то... Убийство человека для защиты своей страны — это одно, а для самозащиты, когда тебе ментально всего одиннадцать лет — что-то совершенно другое. Мы с Романо заметили... когда мы соединились с нашими нациями, наш мыслительный процесс ускорился. Это изменило нас... Мы позже осознали, что во время до соединения с нашей нацией наши сознания работали примерно наполовину как у нации, и наполовину — как у человека. Но даже сейчас, когда они действуют полностью как у наций, маленькие их части всё ещё повторяют человеческие. Как, например, с инстинктом самосохранения. Именно поэтому мы так склонны сбегать от опасности. Нас называют трусами, потому что у нас есть инстинкт самосохранения, как у человека, не как у бессмертной нации. Сами нации, по своей природе, храбры перед ликом смерти. Они инстинктивно знают, что не могут умереть навсегда. У нас же с Романо этого нет. Смертельную опасность мы воспринимаем как люди, как смертные. Поэтому-то для нас так тяжело время войны. Конечно, мы сражались на поле боя, но от этого нам не стало лучше. Хотя с мафией это ощущается по-другому. По-другому, потому что мы защищаем famiglia. Защищаем семью. Но смотреть в лицо смерти от этого всё равно не легче. Я вздохнул, смотря, как наши маленькие версии пробираются мимо спящих детей, в самодельную ванную, и начинают смывать с себя кровь. - ?Ti voglio bene, fratello...? - пробормотал я моему брату, опираясь о него. Всё произошедшее вытянуло из меня немало сил. ?Ti voglio bene, fratellino,? - так же устало отозвался Романо. Наше окружение начало меняться, и мы приготовились к новому наплыву воспоминаний.