Глава 11. Одни (1/1)

В следующем воспоминании Ловино и Феличиано сидели в гостиной, а их мать прикорнула на стуле у камина. ?Мы только что отпраздновали наш 48 день рождения,? - пояснил я. ?Вино..? Мама спит?? - прошептал малыш. Ловино оглянулся на мать и кивнул головой. Феличиано тоже обернулся и оглядел её внимательно, взглядом, смотрящимся неестественно, неправильно на таком юном лице. Нации вслед за ними покосились на Эмму. Её когда-то красивая внешность изменилась под воздействием возраста, волосы истончились и поседели, на лице неожиданно оказалось слишком много пятен и морщин. Особенно выступали полоски от улыбок и тревоги. Она выглядела такой старой и хрупкой. Казалось, она изменилась в одночасье — но нации знали, что просто всё это время избегали очевидного. С людьми всегда было так — они старели, старели и умирали. ?Мама... Она уже такая старая, Вино... Мне кажется, ей осталось уже недолго,? - тихо сказал Феличиано. ?О-о чём это ты говоришь, Фелис? Конечно, у неё ещё есть время! Она же мама!? - яростным шёпотом отозвался Ловино, отказываясь поверить, что он может скоро её потерять. ?Но она — человек. Вино, посмотри на нас. Нам восемь. Нам было восемь уже десятилетия. А ей уже 80. Люди обычно и столько не живут... И у неё сейчас так часто дрожат руки, Вино. Она даже не может больше вышивать! Он так часто засыпает, и я... Я боюсь... Мне правда кажется, что ей уже немного осталось жить...? - горько прошептал Феличиано. ?Я... Я сдержу своё обещание. Я всегда буду рядом с тобой, Фелис. Даже когда она умрёт. Ладно? Но... она ведь мама! Она ещё долго не уйдёт, очень долго!? - убеждённо сказал Ловино, поднимаясь. - ?Пойдём, Фелис. Пора спать.? ?Хорошо, fratello...? - Феличиано медленно встал. Сцена снова сменилась, и мы резко побледнели, только взглянув на стол, полный нашей любимой еды. - ?Это наш пятидесятый день рождения,? - прошептал Романо. Нации почувствовали, что эту тему не стоило обсуждать, и мудро хранили молчание. ?С днём рождения!? - улыбнулась Эмма, приветствуя протиравших глаза близнецов. Мы смотрели монтаж нашего идеального дня — мы завтракали любимой едой, играли в любимые игры, всё было просто безупречно. Феличиано даже призвал небольшой снегопад, в котором они бегали и смеялись. И когда пришла ночь, Эмма укрыла их тёплым одеялом и села там, напевая им колыбельную, пока они засыпали, и пробегая пальцами по их волосам, осторожно, избегая торчащих завитков. Закройте глазки, малыши Чтоб песню слушать поспешить Не плачьте, ангелы мои Я с вами здесь во тьме ночи Спите и видьте прекрасные сны В объятьях моих вы защищены Как в лёгких и светлых просторах сна Вместе навеки, на все времена...[1] Она поцеловала их обоих на ночь и — в первый раз за столетия — заговорила на итальянском. Она делала это уже много раз, но это впервые показали нам воспоминания. - ?Sogni d'oro[2], мои дорогие. Всегда помните, что я вас люблю,? - сказала она, ещё раз целуя их в лоб, прежде чем медленно выйти из комнаты. Какое-то чувство необратимости охватило наций, когда она закрыла наконец дверь, по её щеке пробежала вниз одинокая слеза. Ранним утром, на следующий день, когда близнецы проснулись, в доме было совсем тихо. Слишком тихо. И близнецы, и нации занервничали. Неестественная тишина резала им уши. ?Вино...? - прошептал я, зная, что должно было показать это воспоминание. ?Всё хорошо...? - выдохнул он, тоже узнавая будущие события. ?Ве...? - проснувшись, пробормотал Феличиано. ?Киджи,? - ответил Ловино, мягко улыбнувшись брату. ?Вино? Сейчас как-то странно тихо...? - тревожно сказал Феличиано. Он чувствовал, что что-то было не так. ?Да...? - протянул Ловино, потом потянул носом воздух и вылез из кровати. Они оба прошли из комнаты в кухню и замерли, увидев её совершенно нетронутой. ?Мама ещё не встала..?? - удивился Феличиано. ?По... хоже, нет... Может, она заспалась. Давай сходим проверим,? - предложил Ловино, не скрывая, что и сам сильно встревожился. Нации смотрели, как близнецы шагали к комнате своей матери. Раскрыв двери, они заметили, что она всё ещё спала. ?Мама? Ты в порядке? Ты обычно уже встаёшь...? - Феличиано замолк на миг. - ?Мам?? - Они подошли к кровати. ?Э-эй...? - побледнев, дрожащим голосом прошептал Ловино. - ?О-она не дышит! Позови доктора!? - вскрикнул он. Феличиано так и поступил, срываясь с места и выбегая из дома по направлению к деревне. Но всё было бессмысленно — врач пришёл, только чтобы сказать, что она умерла во сне, спокойно, от старости. ?О-от старости..? Но..! О-она всё ещё нам нужна!? - потерянно воскликнул Ловино. Феличиано уставился в одну точку, не в силах поверить услышанному. ?Ты... ты ведь шутишь? О-она не умерла... Она не может! Она же мама! Мама сильная! Она не может умереть!? - Феличиано расплакался. - ?Она не может...? - Ловино обнял его. Врач поспешно извинился и ушёл. ?Ох, Италия...? - Германия вздохнул. Нации поглядели на нас с жалостью и скорбью. Только Америка, Канада и те остальные, кто знал, каково это — потерять мать, только утешающе улыбнулись нам. Мы не хотели жалости. Она не была нам нужна. Как и нашим маленьким версиям. Им нужна была только их мать. Воспоминание снова изменилось. В нём была ночь, за стенами дома были слышны голоса. ?О, Dio! Нет! Я не хочу снова это видеть!? - вскрикнул Романо. По моему позвоночнику пробежали мурашки. ?Лови? Ита? Вы в порядке?? - спросил Испания, привлекая к нам внимание наций. ?Нет. Совсем не в порядке. Там... с последнего воспоминания прошло примерно 8 месяцев... и... Тем, у кого из вас чувствительный слух, стоит прикрыть уши, когда мы вас предупредим.? - Романо передёрнуло. ?Мы... мы совершили ошибку.? - Я поморщился. - ?Мы дали людям понять, что не старели... забыли переезжать с места на место после смерти нашей матери... Они посчитали нас демонами... дьяволами... И из-за того, что мама дожила до такого преклонного возраста... Они подумали, что она была какой-то ведьмой.? - Пара наций побледнели, осознав, что это должно было значить для нас. Я бы трясся сейчас, если бы не прошёл через всё то, что было. Чёрт подери. Ладно... у тебя моё уважение и печеньки. Да ладно? После того, как меня сожгли заживо как ребёнка я заслуживаю как минимум целый торт. Торт — это ложь, разве ты уже не знал? Заткнись. ?Ч-что..?? - Германия, распахнув глаза, вглядывался в пустоту, не в силах связать два слова. ?Это был хороший пёс,? - грустно сказал Россия, осознавая, что раны Пепла были слишком тяжёлыми, чтобы он смог выжить без современного медицинского лечения. ?Si... Точно...? - мягко отозвался Романо. Он очень был привязан к Пеплу... Да что говорить, мы оба. Пепел был для нас почти ещё одним братом. Был famiglia. ?А я-то надеялся, это мне одному так не везло,? - пробормотал Пруссия, но остальные его услышали. ?О чём ты, ару?? - переспросил Китай. Пруссия только вздохнул и приподнял штанину, показывая шрам от ожога. ?Когда я был маленьким, меня тоже часто принимали за демона из-за белых волос и красноватых глаз.? - Он опустил штанину. - ?Я сейчас и не пересчитаю, сколько раз меня сжигали и топили.? - Нации потерянно промолчали, и только Германия одарил брата шокированным взглядом. Воспоминание вспыхнуло светом у нас перед глазами, сначала размытое, потом всё более чёткое. Феличиано, Ловино и Пепел в нём лежали на берегу речки, похоже, далеко, далеко вниз по течению — ущелья нигде не было видно. Из воды близнецов, видимо, вытащил Пепел. ?Эмм...? - Феличиано очнулся первым и тут же застонал от боли. - ?Ви... Вино...? - Он попытался перебороть ноющие голосовые связки и яростный кашель. ?Фе-Фелис?? - отозвался Ловино, открыв глаза. Потом они услышали тихое поскуливание и заметили Пепла, лежавшего неподалёку — с застрявшей в боку стрелой. ?Пепел!? - вскрикнули близнецы, подползая к последнему члену их идеальной семьи. Пепел тихо взвыл и лизнул им ладони, словно извиняясь. Он истратил всю свою силу на то, чтобы их спасти. Потом он прикрыл свои мудрые тёмно-синие глаза. И умер. ?Нет!? - всхлипнули они. Сначала они потеряли свою мать, потом их сжигали заживо, а теперь у них на руках умерла последняя частичка их семьи — не считая их самих. Они были ослаблены, испуганы и голодны. Они страдали от боли и усталости, промокшие и холодные. Но главное, они были совсем одни. Их шокированное, полное скорби молчание прервало шуршание в кустах, откуда выступила чисто-белая волчица, несшая в зубах пятерых волчат. Она бегло оглядела близнецов, подозрительно принюхалась. Потом увидела Пепла. Склонилась над ним и уткнулась в его шкуру носом, прежде чем поднять голову и издать самый горький, отчаянный вой, который когда-либо слышали нации. Я посмотрел на неё с грустью и сочувствием. Теперь, сам связанный с волком, я мог понимать их слова. Пепел с нами попрощался... ему было так жаль оставлять нас, “щенят”. И он извинялся за то, что должен был покинуть свою семью среди волков. ?Они были парой,? - проронил Романо. - ?Эти волчата — дети Пепла.? Малыши тогда тоже просеменили вперёд, вставая рядом и оплакивая своего отца. Через несколько минут волчица подняла взгляд золотых глаз на близнецов, пристально посмотрела, словно пытаясь что-то им сказать. Потом она тявкнула, и волчата потрусили вслед за ней прочь. Трое из них были такими же, как Пепел, серыми, один — чёрненький, а пятый был раскрашен в аловато-коричневый, прямо как волосы Ловино. Как раз он и замер на месте, прежде чем тявкнуть что-то в ответ и вернуться к близнецам, вставая перед Ловино и ожидающе глядя на него зелёными глазками. Его мать и остальные волчата замерли, наблюдая, пока Ловино смотрел на щенка, не зная, что делать. Мать предупреждающе рыкнула, но волчонок только уселся на землю, словно говоря: “Я остаюсь, хотите ли вы все этого или нет!” Мы с Романо улыбнулись, вспоминая это. Ловино нерешительно вытянул руку, задерживаясь в сантиметрах от головы щенка. Тот сам преодолел их, толкнувшись лбом в ладонь Ловино. Они оба вскрикнули от удивления, когда по ним словно пробежала волна электричества. ?Вы что, только что...? - ахнул Китай. ?Si. Это — Пепел Второй, мой Связной,? - гордо сообщил Романо. Воспоминание резко начало темнеть, и мы разглядели ещё только тёплую улыбку на лице Ловино. - ?Кажется, мы всё-таки больше не совсем одни, Фелис...? - прошелестел его голос, прежде чем темнота наконец поглотила всё.