Дурочка (Don't Speak) (1/1)

С Днём Защитника Отечества, читатели! (ну, так вышло случайно, честно))Писалось под Don't Speak (Не говори) — No Doubt, слушать можно под это же, как и под песни канона.Моей дорогой и бесконечно милой подруге с самым коротким прозвищем из мне известных.Спасибо тебе за всё, и особенно за то, что рассказала мне так много о любви.Быть может, даже слишком много.Спасибо и... прости.- Ну и что же у нас за добыча?Она ещё помнит это рычащий вкрадчивый вопрос, чуть глухой из-за расстояния и мешковины. Помнит запах зелья - как у розы, но куда тоньше, нежнее, совсем как у первоцвета.И навсегда запомнила, как на одном мгновение сердце остановилось, стоило ей поймать взгляд Его голубых глаз. Как небо. Как теплый летний ручей. Как сапфировые жилки у полосатого, снежно-синего первоцвета.Она влюблялась раньше. О, конечно же влюблялась! Взять хотя бы Адриана, в которого она была влюблена накануне того-самого-бала. Хотя, нет, это был Натаниэль. Или всё-таки Варфоломей?

Она влюблялась, много, часто, легко-легко, и… Вернее будет сказать, что она любила влюбляться - чувствовать ту самую легкость, при которой взлететь можно было даже без крыльев.А ещё, она всегда вспоминала маму, когда влюблялась. Не её саму - уж слишком рано она ушла, но её слова, ответ на вопрос, заданный сестрой:"- Но как я узнаю, что это он - тот, кого я люблю?- Узнаешь, милая. Когда полюбишь, сердце запоёт."Вот и её - запело.Мдаа... С песенкой, правда, не повезло, но... можно честно сказать, эффект был потрясающий! Некоторые жители Темного Леса падали прямо там, в тронном зале, едва заслышав набившее всем оскомину "Sugar Pie, Honey Bunch" - кто в обморок, кто просто на пол, закрывая руками уши.Ну а в тот раз, когда она влюбилась в Него...Было в десятки, нет, в сотни, тысячи раз лучше!Донна всегда любила небо, просто обожала летать, а в ту секунду, когда она увидела Его, это было сравнимо с тем, будто ей удалось подняться к самому солнцу.Да только, как и глупому гному из старой сказки, подлетевшему к светилу на самодельных крыльях, ей пришлось очень больно упасть.***... по ночам, редко, но бывает, что ей снится этот жуткий треск, с которым падает в пропасть древесный замок. Треск, с которым на множество частей разрывается её сердце, когда она понимает - Он всё ещё там, падает, спасая от гибели их обеих......Древесная щепа колет кожу и горло при каждом вздохе, челюсти смыкаются с грохотом, а она всё тянет, тянет руку туда, в пустоту, за Ним... И продолжает тянуть, уже в тёмный цветочный купол, просыпаясь среди ночи в слезах.Скажем прямо - Донна не самая честная фея. В отличии от Марианны, живущей по принципу "лучше горькая, но правда, чем же сладкая, но лесть", Донна позволяет себя лукавить. Чуть-чуть, даже не врать... так, смещать акценты. Это просто необходимое для выживания умение, если ваша сестра - чокнутая будущая королева, любящая переть напролом с толстым, как ореховая скорлупа, черепом.Но тогда, плача на краю пропасти... Она не врала. Просто запуталась, перепутала, с кем и как говорила - с Санни на виду у всех.И с Ним - внутри себя.Когда подбежавший вместе с остальными гном обнял её, у неё просто не было сил, чтобы его оттолкнуть - тело просто качнулось вперёд, само, чтобы почувствовать тепло - не важно чьё, только чтобы хоть на секунду ощутить, что она всё ещё жива.- Санни...- "Отпусти меня! Мне надо туда, мне надо лететь, быть может всё ещё...""Нет-нет-нет! Так не может, не может всё кончится! Так не должно быть! Ведь я..."- Санни! - "Прекрати! Не смей так говорить, что всё будет хорошо, что всё будет в порядке! Какой может быть порядок, если..."" Ты не можешь, не можешь, ведь я так и не сказала, что..."- Я люблю тебя."... если Он - мертв?"Она была готова вгрызться гному, которого искренне считала другом, в горло, лишь из-за того, что он пытался её успокоить! А всё из-за того, что...Зелье перестаёт действовать так же резко, как и слёзы - течь. Перепутанные, не тому и не в то время, сказанные слова оглушают, заставляя замереть всех вокруг. Санни моргает, ещё не веря счастью, ошалелый от того, что она жива и невредима, спрашивает:

- Меня?Она охает, не зная даже, как ответить, но... Донну нельзя назвать умной феей. Многие, кто в лицо, кто за спиной, считают и прямо называют её дурочкой. Но в ту секунду, Донна готова поклясться, мысли её были быстры, как никогда.Он мертв.Вокруг собрались поданные двух царств, сейчас сплоченные общим горем, но стоит только осесть пыли, как они снова будут готовы взяться за оружия и клыки. За спиной плачет сестра, как и она сама, потерявшая возлюбленного. А прямо перед ней стоит её лучший и самый преданный друг, смотря влюбленными глазами и терпеливо ожидая ответа.Донна коротко смеётся и с улыбкой подтверждает, обнимая его:- Тебя.И уже не важно, кому на самом деле предназначены её слова. Всё равно, Он никогда их больше не услышит. А правда... никому счастья сейчас не принесёт.Она всё-таки принцесса, хоть и младшая. Она - символ, ведущий за собой, дающий надежду на лучшее. А так будет лучше для всех: народ увидит, как приключение счастливо (хоть для кого-то) закончится, сестра успокоится, посчитав, что её наконец-то пристроили, а уж как сам Санни будет рад!Донна - не самая честная фея. Но тогда, обнимая Марианну, она всё ещё честно говорит о том, что не знает, отчего прошло наваждение... потому что действительно не знает, это выяснится куда позднее.А ещё, она невольно благодарна Роланду. Он, конечно, гад редкий, и подлец, но... очень хороший врун. И если выбрать время и польстить - всегда готовый поделиться парочкой секретов, способных превратить любую, даже самую наглую и бесстыжую ложь - в правду. Некоторые умения она и использует, когда из бездны, покачиваясь в воздухе, взлетает Он.Правда не сделала бы никого счастливее. Даже её саму.А ложь... не сможешь сделать несчастнее. Некуда уже.***- Ненавижу тебя...-... за твой присмотр и неусыпную заботу. - Всё-таки срывается она чуть позже, давая неловкой, как летящий молот, сестрице любовные советы. Сердце уже не поёт - воет сипло, на глухой, вгрызающейся в кости, стылой ноте, но... На лице улыбка, в голосе ехидство, а глаза лукаво прищурены - в том числе и затем, чтобы не дать слезам волю.А зачем она вообще это делает... Всё просто. Донна действительно любит свою сестру. Слишком сильно, чтобы ненавидеть её по-настоящему. И искренне желает ей счастья, хоть и понимает, что так окончательно хоронит надежду на собственное.Всё просто - теперь она любит не только её. И хочет, чтобы они оба были счастливы.Вот и ломала комедию перед Ним, говоря, что дело не в Нём, а в ней самой... Это не так уж и далеко от правды, но кому вообще она нужна?Вот и подбивает сестрёнку на признание, как может.- Скажи ему! - Напевает Донна, вопреки ломанному, барабанному ритму внутри себя."Молчи" - То ли последняя, безмолвная мольба сестре, то ли первый из тысячи подобных приказов себе самой. Но Марианна не слышит - она никогда её не слышала и не воспринимала всерьёз, а уж тем более сейчас... Она просто не может её услышать.Марианна поёт. И впервые жизни - не рычит, не ноет, не фальшивит ни в одной из нот.***Свадьбу, точнее, свадьбы назначили на следующую весну - как никак, одному из женихов ещё замок строить, да и... традиция. Что феи играют свадьбы весной, а перед ними отращивают волосы - это только незамужним да вдовцам с вдовами разрешено щеголять короткой стрижкой. Марианна, в прошлый раз, правда, об этом забыла, уж слишком скоропалительным было решение о супружестве, но... она и самую главную традицию, о том, что жених не должен видеть невесту в свадебном платье, соблюсти не смогла, но это, как и прочее, вышло к лучшему.Ну а в этот, чтоб уж точно не сглазить, Марианна готова на всё, даже на пчелиное молочко дуть, лишь бы не обжечься. Волосы они отращивают вместе, чуть ли не каждый день споря о том, у кого длиннее. К началу зимы у Марианны они достигают плеч, у Донны - середины лопаток, хотя сестра и называет это жульничеством. А всё из-за того, что Донна больше не завивает свои забавные кудряшки, что и делали её "златоволосой дурочкой" - настроения нет, и думает она в последнее время слишком много, чтобы продолжать быть дурой....да и от самого золота и следа не осталось.Сны появились не сразу, а только пару месяцев спустя, после того, как муха, в которую был влюблён зельем Роланд, была съедена залетевшим в Темный лес грачом. С птицей справились быстро, но нескольких жителей она склевать успела.Сначала Роланд рыдал от горя - а после и вовсе впал в истерику от стыда, когда вспомнил, кого любил эти несколько месяцев. И тогда Донна, невольно ставшая свидетельницей, холодеет, понимая, что чары с него спали, хотя считалось, что это может сделать только одна вещь в мире...Ну, как оказалось, их на самом деле две. И это даже логично. Ну честно, разве должно действовать любовное зелье, если ты и так влюблена...... или если тот, кого ты любишь, мёртв?И ей начинает сниться. Сниться правда о том, почему на самом деле наваждение спало. В зелье не было нужды, потому что она умудрилась по-настоящему полюбить.И так же сильно поверить в то, что потеряла Его.Ночи сменялись днями, золото в волосах - серебром. Сначала феечки тоненько охали, вплетали сменившие цвет волоски в рогульки, прятали их, но затем, Донна как-то посмотрела в зеркало, тихо выдохнула и махнула рукой, давая приказ расплести их. Какой смысл прятать другой цвет, если голова уже наполовину седая?

Донна усмехается, выравнивая волосы. В последнее время, пытаясь разобраться и успокоится, она находит смысл во всём... кроме самой себя.Впрочем, она уже успела убедиться, что в вещах смысла больше, чем в живых.Марианна говорила, что подумает над супружеством, если найдёт парня, которому не захочет с первого взгляда дать в морду. В итоге, она влюбилась в того, кому при первой встречи дала в челюсть, назвав чешуйчатым тараканом.Её возлюбленный, тот, который настоящий, и вовсе не переносит принцесс, но собирается жениться на одной из них.Она сама любит одного, но выходит замуж за другого. Ой, да что это! Царь да о первоцветах! Это так, личное, а на деле, самым нелогичным для обоих принцесс является то, что их и за принцесс-то не считают.К Марианне и вовсе по одному имени обращаются, а к ней... Донна же - это не имя, так, детское прозвище, данное мамой, чтобы младшенькая поскорее запомнила церемониал.Что ни говори, а "Донна" звучит короче, чем "Гранд-дама"*.Отец, замечая её новый цвет волос, гладит её по голове, со вздохом говоря, что она совсем как мама. Она и раньше была на неё очень похожа, а уж теперь. Доннакивает, щурится, изучая единственный целый портрет, и решает сделать сходство абсолютным.

С приходом зимы северная кровь расцветает в ней во всю силу: прямые волосы цвета серебра, ясные, как кусочки первого льда, глаза, светло-голубое с серебряными звёздами одеяние в пол... Отчасти, чтобы сделать походку величественной и степенной, отчасти - чтобы объяснить немощь крыльев, драгоценным шлейфом следующих за ней.Они изменились тоже, словно тяжестью налились, не в силах поднять ни легкое, невесомое почти, тело принцессы, с земли, ни её душу из глубин отчаяния. Тяжесть эта, ломкая, стылая, замерзающий в жилах свинец, изменила и цвет, вытравив его до полупрозрачно-дымчатого, жемчужного с голубым оттенком, словно лунный свет, прошедший сквозь иней.Донна раз за разом пыталась взлететь, но у неё только и получается, что вспархивать невысоко, невыносимо низко и медленно, либо парить с высоты. Стоит приложить чуть больше силы, как крылья надламываются, замерзая на середине движения, и она падает, падает вниз... замирая в воздухе лишь у самой земли, чтобы мягко приземлиться.

Небо ей недоступно, но... и смерти её оно не жаждет. Знает, что жизнь будет наихудшим наказанием.***Санни от её нового образа в восторге. Впрочем, он любит её любой, принимая её такой, какая она есть. Донна знает, что если бы она сказала ему правду - он принял бы и это, но она не вправе мучить его дальше. Бедняга и так настрадался, любя её столько лет.Марианна только фыркает, удивляясь тому, что сестре до сих пор не наскучила игра в "достойную" принцессу. Донна лишь улыбается ей, еле приподнимая уголки губ, гладит её ладонь, держа в своих, вспоминая так подходящее этим моментам, бесконечно близкое и чужое : "Но ты меня вряд ли поймёшь..."Феи в целом - не слишком проницательные существа, от того и Роланду удавалось так долго дурить окружающих. А уж влюбленные феи даже ящерицу под своим носом могут не заметить - уж поверьте, она знает. Жители Темного Леса наоборот, за не всегда приглядными оболочками, подчас скрывают очень глубокий ум и очень мудрый взгляд на многое. Но, на счастье Донны, для большинства из них легкомысленные феи все на одно лицо.А единственный, кто различает - всё-таки замечает, и даже спрашивает у неё, но... Донна снова улыбается, ничего не говоря. Следует собственному приказу - и молчит, даже тогда, когда хочется кричать. Особенно когда хочется кричать, захлёбываясь от восторга, смотря в небо в Его глазах. Чуткость режет, по-живому, наскоро собранное и сшитое, как на живую нитку, на вежливую улыбку и холод металла, намертво залившего полости в крыльях так, что не поднять - отрубить легче, сердце. Она уже знает, как это было с Ним, а потому не позволит даже звуку сорваться с губ, выдавая её. Знает наверняка - Он всё ещё слышит отголосок чужого крика в своих ушах. Он не будет кричать, скорей всего, вздохнёт тихонько, набирая воздух, чтобы сказать несколько мягких до боли, правильных слов, может быть, тех же самых, но... Это будет даже хуже.Жалости от Него она не потерпит - та её попросту уничтожит, как тепло когтистой ладони убивает ловко пойманную снежинку.Донна, как можно аккуратнее и быстрее сворачивает разговор, поспешно выходя за дверь, закрывая её за собой. А после делает вдох и тут же переходит на бег.Увидев её, озябшую, полузамёрзшую, по сугробам добравшуюся до границы, пешком из-за отказавших крыльев, сливетты даже ничего не спрашивают, молча проводят Доннук Сливовой Фее.***Донна не может определить, кто из них удивлён больше - Сливовая Фея, услышав её просьбу о том, чтобы та сварила ей любовного зелья, или она сама, когда Аура понимает всё, буквально всё, с одного брошенного на неё взгляда.- Ох, милая... - Волшебница ведёт кончиками полупрозрачных голубых пальцев по белой, ледяной от мороза щеке принцессы, не зная, что сказать, и стоит ли вообще говорить. Донна только опускает белые от налипшего инея ресницы, закрывая глаза. Тепло... как давно она его не чувствовала? Кажется, с тех самых пор, как сладко спала в темнице на шляпке гриба вместо привычной цветочной перины, под жуткую, но такую милую колыбельную Брута:- Спи, моя радость, усни. В шуме кровавой резни Сердце тебе разорвут, Когтями проткнув там и тут. Вены иссушит до дна, Жаркая лава-вина. В душу вгрызётся мороз До боли, до криков, до слёз.Нутро пустота опалит,Разум от муки вскипит.Руки до локтя в кровиБудут сколько не три......Спи, моя радость, усни.И не мечтай о Любви...Донна дышит прерывисто, ожидая ответа. Сливовая Фея смотрит на неё долго, пристально, так, что принцессе приходится смаргивать влагу с ресниц - не слезы, по крайней мере пока, просто снег растаял. Впрочем, текут по её лицу они одинаково, от чего волшебница кивает, соглашаясь, но тут же предупреждая, что придётся подождать до весны, точнее - до первоцветов с их лепестками.Донна кивает, ежится, сильнее кутаясь в платья и крылья. Ей не привыкать - она и так который день каждый раз уговаривает себя дожить до весны, а не просто лечь и перестать дышать, давая сердцу остановится. Ну точно дурочка - вместо того, чтобы прекратить свои мучения, растягивает их как может!Правда, теперь в этом есть хоть какой-то смысл.***Первоцветы, как нарочно, зацветают в день свадьбы. Аура тайком передаёт ей крохотный флакончик с одной-единственной порцией зелья. Запрет с него сняли, но то, что Донна собирается делать, это вне любых законов, так что, осторожность не помешает.Всю церемонию она старательно смотрит только на Санни, улыбается... и молчит. Молчит, чтобы не сорваться, не послать всех к одному ушастому пройдохе под хвост и попросту не закричать на всех. Могла бы - ещё и глаза закрыла, но приходится обходится малым - пары стоят рядом, но Донна -спиной Нему, чтобы даже мельком его не увидеть. Все положенные слова шепчет одними губами - всё равно, на неё с Санни никто не обращает внимания, все взгляды прикованы к другой, на вид ещё страннее, чем их, паре.Уже за праздничным столом, едва появляется возможность, Донна увлажняет зельем платок, вытирая им лицо - Аура предупредила, что можно сделать и так. Она закрывает глаза, отсчитывает три секунды, поворачивается на голос своего жениха (точнее, уже супруга) и...Глаза у Санни карие - теплые, чуть золотистые, искрящиеся от счастья. Как солнечный блик на влажной от грибного дождя почве. Как сладкий цветочный нектар. Как мёд.

Совсем не похожие на Его глаза.Донна улыбается и смеётся, впервые за много месяцев, искренне смеётся - громко, звонко, заразительно.Истерически.Дурочка! Как была, так и осталась! Чего ты хотела этим добиться, а?Чудеса дважды не происходят. И уж точно не повторяются с теми, кто однажды их уже переборол.Зелье не действует на тех, кто уже обрёл свою истинную любовь. Пусть эта любовь и не взаимная.Она приходит в себя от треска - Марианна хлопочет, пытаясь забрать сломанную чашу-цветок из когтистой, но на диво ловкой (правда, не сейчас) и тёплой ладони.Он бормочет что-то невнятное, пытаясь свести всё к шутке, но смотрит только на неё, прямо Донне в глаза.Небо в Его глазах хмурится, встречаясь с её льдом, мгновенно наливается, как предгрозовой влагой, каким-то жутким в своей пронзительности и искренности, пониманием.

"Молчи" - Взглядом, без всяких слов, передаёт ему Донна. Если хоть слово будет сказано - ей будет больно, слишком больно, чтобы она смогла сдержаться. Жалость может её убить, но мольба о прощении - уничтожит их обоих.

Поэтому говорить начинает она - склонившись ближе, передаёт другую чашу, сама наливает в неё нектар, и, подняв собственную, произносит:- Ну что, желаю тебе быть счастливым, Болотный Царь.Небо скрывается за серыми, землянистыми веками, когда Он поднимает бокал, кивает ей, отвечая, схоже до зубного скрежета, и нервно - до скрежета прозрачных стрекозиных крыльев, не насмешкой, просто потому, что лучше ничего придумать не может.- А я желаю быть счастливой тебе, Принцесса Мелиора**.Мелиор улыбается, в который раз приказывая себе заткнуться, делая глоток. Даже самый лучший медовый нектар сейчас горчит, отдавая на вкус то ли маслом ночной примулы***, то ли болотной тины.Дура.Какая же она дура!