О любви (1/1)

Особняк Варии.— … — Ало молча ткнулась Скуало лбом в плечо. Это был её привычный жест, так она делала, ещё когда была нормальной, самой акулистой акулой. Жест этот означал, что ей грустно.Скуало удивлённо повернулся и ласково потрепал её по волосам. Они сидели в библиотеке, и Ало вот уже полчаса была странно молчаливой, тыкалась хозяину в плечо и всё как будто хотела что-то спросить, но не решалась.— Девочка моя, да что с тобой такое? – не выдержал, наконец, мечник.Ало отвернулась, сердито поджав губы, и Скуало раздражённо фыркнул:— Блин, когда ты была акулой, было гораздо проще! Тебя опять Бестер обидел, что ли?— Нет, но… Хозяин, он такой придурок!Скуало непонимающе моргнул, молча предлагая ей продолжить.— Он придурок! Он ленивая задница! Он дегенерат с манией величия! Он крадёт мою добычу! Он меня выбешивает одной этой своей наглой ухмылочкой, и вообще… А потом, немного помолчав, она понуро опустила голову и добавила почти неслышно: — Почему я о нём думаю, хозяин? Даже когда его нет рядом? То есть, я и о тебе думаю, но… но о нём я думаю как-то иначе… от мыслей о нём у меня как-то тепло внутри, и одновременно мне так хочется его убить за то, что так бесцеремонно лезет мне в голову! До Скуало, наконец, дошло. Широко ухмыльнувшись, мечник приобнял свою питомицу за плечи и заглянул ей в глаза. — Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о любви? – догадался он. Ало, наконец, подняла голову и доверительно улыбнулась. — А что такое любовь, хозяин? — Ну… — он на мгновение задумался. – Не знаю, как там у остальных, но в моём случае любовь – значит всегда быть рядом, даже после смерти, всегда защищать, заботиться о ком-то, отдавать всего себя… — Как у нас с тобой? Я ведь хочу всегда быть с тобой рядом, защищать, и… — Глупенькая, — тихо рассмеялся вариец. – Это – другая любовь. А любовь, о которой я говорю, она… ну… Это сложно, в общем. Но от неё бывает не только радостно и тепло, от неё ещё бывает очень больно, так больно, что хочется убить всех без исключения, кроме того, кого любишь, хотя и его иногда… Однако любовь стоит того, я думаю. — Правда? – Ало не хотела боли, той боли, о которой говорил хозяин, потому что с физической болью акула справлялась довольно легко. — Правда, — Скуало мечтательно прикрыл глаза. – Знаешь, любовь даже лучше сражений, лучше победы, лучше звания Второго Императора Мечей, лучше…— Лучше сырого мяса и запаха свежей крови? – подсказала акула. Мечник хмыкнул и кивнул, гладя любимицу по волосам.— У каждого свои сравнения, но одно точно – она лучше всего, что есть хорошего в твоей жизни, девочка. — Не понимаю… — Потом поймёшь. Главное, не бойся своей любви, ладно?*** Позже вечером, когда Ало маялась от скуки и бесцельно шаталась по особняку, внимание её привлекли странные звуки из-за дверей кабинета Босса, как его называл хозяин. В звуках угадывалось хриплое рычание, чьи-то стоны и… голос её хозяина? Желая убить любого, кто посмеет причинить вред её хозяину, Ало кинулась к дверям, не подумав, с пинка распахнула дверь и… И поражённо застыла на пороге, в потрясении глядя на открывшуюся ей картину. Хозяин лежал на широком столе, абсолютно голый, и неприлично громко стонал от удовольствия. Над мечником склонился его Босс, тоже почти без одежды. Смуглые, покрытые шрамами руки жадно поглаживали бледное тело мечника, ногти оставляли на бёдрах кровавые борозды, губы оставляли на бледной шее унизительные красные следы… И самое странное, что эта грубость Скуало, похоже, очень даже нравилась! Ало не могла поверить своим глазам – её гордый, её непобедимый, её обожаемый хозяин сейчас так просто подчинялся какому-то человеку, так многое ему позволял!— Ало, съебись отсюда… — простонал мечник, заметив питомицу в дверях. – Я занят!Ало решительно ничего не понимала. Увиденное ей зрелище было совершенно неправильным, не вписывалось ни в какие рамки…— Удивлена? – её аккуратно приобняли за талию чьи-то сильные руки и уволокли из кабинета подальше в коридор. – А я это много раз видел, между прочим. Акула перевела потрясённый взгляд на довольно урчащего Бестера, не замечая даже, что он, кажется, совсем не собирается её отпускать. — Но… но зачем? Они же… ну… оба самцы, разве нет? Тогда почему он… Лигр прижал её к стене и внезапно провёл языком от шеи до уха – томно, жадно, властно. Акула рванулась было, опомнившись, но как-то не особенно уверенно. — Для любви нет разницы, какого ты пола, возраста или… к какому виду принадлежишь, — жарко прошептал он, осторожно прикусывая мочку её уха. Почему-то сопротивляться совершенно не хотелось, и Ало вдруг ощутила, что изнутри у неё поднимается что-то очень горячее, приятное, и это что-то требовало подчиниться сейчас, наплевав абсолютно на все разумные мысли. Поцелуй вышел жадным, страстным, хищным – так, как любили они оба. Ало прокусила губу Бестера до крови, опьяняя себя ещё больше, полностью отдаваясь нахлынувшему вдруг безумию. Она, в общем, не знала, как это происходит у людей, но догадывалась, что её тело сделает всё за неё, и в этот момент человеки перестали ей казаться такими глупыми и бесполезными. Ведь они умеют так искусно доставлять телу удовольствие, думала акула, пока Бестер с рычанием стягивал с неё рубашку и алчно касался её бёдер, и у них, у человеков, так много таких чувствительных зон – о Боже, да, пусть он снова лизнёт её за ухом! – да ещё и странное понятие «любовь», которое тоже придумали глупые человеки…И, кажется, Ало начинала действительно понимать слова хозяина.