Глава 10 (1/2)
Порой казалось, что время обреченно застыло на месте. Часы, проведенные в одиночестве, не казались ни умиротворенными, ни желанными, ни мучительными для Читанды Эру. Они были просто… никакими. Нет, девушка самолично обрекла себя на такую участь, да и на такую незавидную жизнь в принципе. Все осталось так же, как и прежде, на своих законных местах. После того инцидента ее никто и ни к чему не принуждал, никто ничего ей не запрещал. Детектив попросту отказался выходить из комнаты без особо важной на то причины. Дверь в ее апартаменты, однако, каждое утро неизменно отпиралась, а вечером ключ в замке снова делал несколько оборотов. Иными словами, Сатоши все еще предоставлял ей бескомпромиссную свободу в дневное время суток, если ее можно было назвать таковой. Как и прежде.
Читанда день за днем убеждала себя в том, что причиной всей этой отстраненности и некоторой замкнутости было вовсе не то, что случилось между ней и Хотаро в тот день. Эру всеми силами старалась убедить себя в том, что все произошедшее было в порядке вещей, что не было ничего странного, необычного и выделяющегося в поведении Маски, что она сделала все абсолютно правильно и что по-другому ситуация не смогла бы повернуться… но так и не смогла.
После этого случая Эру окончательно отказалась выходить из отведенной ей комнаты, убедив себя в том, что за пределами этого помещения ее ожидает сплошная грязь. Она даже пошла на такую унизительную вещь, как переговоры с Сатоши. Девушка без труда упросила его о том, чтобы трапезу она принимала не в их компании. Читанда не знала, почему он так легко согласился выполнить ее просьбу, но подозревала, что сообщник Маски просто был отлично знаком с пренеприятными повадками своего товарища. Так что теперь Эру была полностью предоставлена сама себе. Заняться в этой дыре было абсолютно нечем: детектив либо листал книги, стараясь растягивать написанное как можно дольше, либо мерил шагами комнату, либо раз за разом устраивал идеальный порядок в комоде, трепетно складывая каждую незначительную вещицу на ее законное место, а после с особенной безжалостностью сметая все в кучу и возобновляя только что исчезнувший хаос.
Еще одним ежедневным ее занятием было написание писем. Писала она всем и каждому, желая высказать кому-либо все то, что не успела или не решилась сказать. Список получателей был весьма обширным, и если во главе его стояли родственники и важные для Читанды люди, то завершался он даже предательницей-Маякой и преступниками, заточившими ее здесь. Все необходимое для такого досуга у нее было: чернильницу девушка без труда выкрала со стола в главной комнате, листами и пером Эру без зазрения совести воспользовалась, забрав канцелярию из ящика комода в отведенной ей комнате, а нужных мыслей и невысказанных слов в голове у нее было немерено. Вот только каждое такое письмо, каков бы ни был его получатель и какое бы ни было оно по качеству, почти мгновенно обращалось в пепел, объятое крохотным языком пламени из свечного фонаря.Думала ли Читанда о побеге? Несомненно. Пыталась ли как-то воплотить в жизнь старательно продуманные планы? Нет. Девушка была вынуждена признаться самой себе, что ей было попросту страшно. И причиной ее страху был не кто иной, как Хотаро.
При воспоминании о нем Эру, до этого в очередной раз мерившая шагами комнату, остановилась и с плохо скрываемой злобой уставилась на едва заметное отверстие, зияющее в стене недалеко от двери. Каждый раз, когда Читанда проходила мимо, она с трудом заставляла себя не смотреть на новоприобретенную декорацию своей комнаты. Теперь эта дыра служила ей мрачным, назойливым воспоминанием, никак не покидающим измученное сознание.* * *Звук выстрела безжалостно ударил по барабанным перепонкам, создавая ощущение эха в голове. Комната заполнилась тяжелым молчанием. Читанда, тяжело дыша и борясь с нахлынувшими эмоциями, не отводила озлобленного, полного бесконечной решительности взгляда с зеленых глаз своего противника. Она увидела. Увидела его распахнутые в изумлении веки, растерянный взгляд, его напряжение и немой, едва заметный испуг на лице.
Где-то совсем недалеко от головы преступника в стене образовалась дыра от пули.Через несколько мгновений, выйдя из оцепенения, преступник медленно повернул голову в ту сторону, где только что пронесся свинец, и уставился на результат произошедшего. Весь его вид выражал какую-то слабую растерянность, удивление, осознание того, что подобная дыра могла оказаться у него между глаз. Читанде подумалось, что бандит наверняка сейчас размышляет о своей беспечности. Он, видимо, и не подозревал, что у девушки хватит моральных сил нажать на курок.
- Неплохо, - так же беспристрастно, но в то же время словно оценивающе проронил тот, мгновенно нацепляя излюбленную маску отчуждения. Эру не удостоила своего противника конкретным ответом, лишь презрительно фыркнула и небрежно бросила револьвер в руки Хотаро. Читанда предпочла скорее избавиться от оружия, вернув его владельцу, нежели пытаться что-то сделать. Сил на что-то еще почти не оставалось.Как только пистолет попал преступнику в руки, тот, будто бы потеряв всякий интерес к происходящему, развернулся и покинул комнату, с силой хлопнув дверью. Эру же осталась стоять посреди помещения, уставившись в пустоту перед собой. Она знала, что одержала победу и смогла дать Маске достойный отпор. Вот только отчего-то осознание этого не приносило ни грамма удовлетворения.
Первый всхлип разорвал снова возникшую тишину комнаты. Читанда медленно осела на пол, опустила глаза в пол и смяла дрожащими пальцами свою юбку в попытке унять дрожь. Хотя, никакого результата это не принесло: вскоре девушка начала вздрагивать всем телом, роняя на напряженные ладони теплые слезы. Комната наполнилась жалобными всхлипами, и девушка разрыдалась, чувствуя, что ее сердце вот-вот разорвется на части. В этот момент она ясно осознала, что целиком и полностью находится в чужой власти. От этого стало так горько и противно, что хотелось бесконечно себя жалеть. Девушка не желала того, что случилось. Она не хотела этой перепалки, и если ее победа была заполучена такой ценой, то произошедшее едва ли стоило того.
* * *
В тот день, когда слез больше не оставалось, и им на смену пришла неподдельная озлобленность, детектив принял решение отбиваться. Отбиваться до самого конца, не позволять себя трогать, не позволять собой управлять, игнорировать назойливые уговоры и манипуляции. Да, это непросто, и в этом Читанда убедилась после разговора с Хотаро. Кроме того, преступник в буквальном смысле внушил девушке опасаться его, подчиняться, чтобы не провоцировать его. Вот только Эру упорно стояла на своем, не собираясь плясать под дудку преступника. Противилась ему, презирала и жалась в комнате в страхе, ожидая, что он вот-вот вернется и сделает с ней нечто ужасное. Сущая глупость... Но другого выхода для себя в данном случае она не видела.
В очередной раз усиленно отведя взгляд от дыры, оставленной меж старых досок, Эру подавила тяжелый вздох и прошествовала к вентиляционному отверстию в потолке. Остановившись, та задрала голову и с тоской уставилась на жалкий клочок неба над головой. Сколько уже прошло времени? Наверное, дня три-четыре.
А сейчас уже вечереет… Как же девушка соскучилась по свежему воздуху, по яркому дневному свету, по ветру, несущему в мир прохладу… Когда же полиция ее отыщет? Читанде ведь так хочется снова оказаться снаружи, так хочется вернуться в Авзонию. Навестить семью, прогуляться по пустынным мостовым где-нибудь на окраине…
Детектив мечтательно прикрыл глаза. А какой же вкусный хлеб пекся в пекарнях города!.. Авзония действительно славилась своей нежной и вечно свежей выпечкой. Читанда была хорошо знакома с ней: семья Эру владела внушительными фермерскими землями и являлась постоянным поставщиком для множества магазинчиков, заведений и лавочек. Так что будучи еще совсем девчонкой, Читанда не раз заглядывала в местные пекарни, где все ее любили, жаловали и норовили всучить ей как можно больше гостинцев. Бывало, берешь в руки мягкий, еще теплый после раскаленной печи каравай, и с упоением вдыхаешь этот ни с чем не сравнимый запах хлеба, ставший таким родным, привычным. Пожалуй, именно этот аромат и был ее личным запахом счастья. Девушка любила те места, где родилась. Любила всем сердцем, всей душой. Наверное, это и послужило одной из главных причин такому упорству с ее стороны. Ну как же можно даже просто подумать о том, чтобы покинуть родные края? И ради чего? Свободы? Это и свободой-то трудно назвать.Читанда опустила голову, отвернулась и снова прошлась от дыры в потолке до маленького письменного стола. Раз, два, три, пять, семь… Семь шагов вдоль, пять поперек - это детектив уже выучил наизусть. А как же давили на нее эти стены. С каждым днем все острее ощущалось, будто бы они сужаются, сжимают, не дают вздохнуть…Похоже, такими темпами Эру точно ожидает клаустрофобия.
Девушка остановилась на середине своего пути и медленно повернула голову в сторону двери. Ее еще не закрыли, для того было еще слишком раннее время. По крайней мере, детектив так считал, опираясь на свой скромный опыт. Пребывание в сыром темном подземелье и по небу время различать научит.