10. (1/1)

Этим утром Чейз просыпается не из-за будильника или солнечного света. На самом деле, он мало спал. Едва проваливался в забытье и всё просыпался каждые полчаса-час.Он крутился, вертелся на месте снова и снова, вставал с кровати, чтобы взять стакан воды и прогуляться по тёмной гостиной или посмотреть на Манхэттен. Разок даже заходил проверить Ноена; тот по-кошачьи свернулся калачиком на подушке, уткнувшись носом в… подаренный платок.От этой картины у мужчины всё внутри переворачивается. Его начинает тошнить от самого себя. Помимо воли слова Дейзи эхом звучат в голове, как бы он ни пытался убежать, избавиться от них.?Он весь вечер на тебя не надышится?.?Ничего подобного?, — думает Чейз, возвращаясь в постель. Но всё равно не может заснуть. Когда он закрывает глаза, видит только длинные стройные конечности, бледную кожу, розовые губы и светлые волосы. Всё это преследует его.Когда часы показывают 7:30, он сдаётся. Прерывистый сон не принёс пользы, и Хадсон выжат как лимон, но нет никакого смысла пыжиться, когда его явно мучает бессонница.Он встаёт с кровати и идёт на кухню за чашкой чая. Он гадает, когда Ноен захочет поехать в аэропорт, и думает о том, как действовать, когда тот проснётся, но ничего не приходит в голову. Нет ни одного долбаного шанса, что они смогут избежать неловкости, возможно, будут кричать и орать в следующий раз, когда столкнутся друг с другом: Ноена легко можно представить визжащим и верещащим во время спора.Чейз сидит на кухне с чаем, обуреваемый нескончаемым потоком разнообразных мыслей, больше часа борющихся за его внимание, и в итоге так устаёт, что больше не может не преклонить голову. Он пишет записку, которую оставляет на кофейном столике, зная, что так решают вопрос только трусы, но понятия не имея, что ещё делать.После этого Хадсон идёт в постель. Он заползает под одеяло в надежде проспать до конца каникул, что видится единственным способом сбежать от назойливых мыслей. Сейчас мужчина точно далёк от рождественского настроения.Ноен не спит с восьми утра. Он понятия не имеет, что творит или почему не занимается делом, не начинает паковать вещи — чем раньше он соберётся, тем быстрее уедет.Но проблема в том, что уезжать не хочется. Ему нравится в Нью-Йорке. Ноен вообще не видел города за столько времени. Всё, что он видел, это квартира Чейза, ресторан, бар и захватывающий дух вид на Манхэттен из окон квартиры. И кто знает, будет ли у него когда-нибудь ещё такая возможность? Юбэнкс хочет почувствовать Манхэттен, Ноену это нужно как воздух. А ещё Чейз. Одержимый нимфоман, любитель контроля Чейз… который оказался милым, заботливым и прелестным.Ноен расстроен и сбит с толку. В дополнение к вышеперечисленным характеристикам — худшая тварь, которую Ноен только встречал в своей жизни. Самовлюблённый и высокомерный до бесконечности. По крайней мере, таким Ноен видел его до сих пор.Он немного ворочается на мягкой постели, сжав чуть сильнее шарф, который сейчас служит ему подушкой. Как будто запах Чейза повсюду. На простынях, на одежде Ноена, на коже… даже в комнате. Он будет отрицать это до конца своих дней, но, если бы Чейз не был настолько раздражающим и, несомненно, нуждающимся во взбучке, Ноен вместо этого заполз бы в его кровать.Ноену нравится чувство близости с Чейзом. Он любит их секс — Боже, он соврёт, если скажет, что язык, руки и член Чейза не дают ему райского наслаждения. Но прошлым утром, когда Чейз позаботился о похмелье, Ноен обнаружил, что у Чейза очень нежные руки и он очень хорош в тех успокаивающих прикосновениях, которые за считаные секунды могут превратить Ноена в лужицу. Утешительные прикосновения так нужны Ноену в последнее время, когда ему одиноко и он чувствует себя брошенным; такое случается невероятно часто, особенно в последние несколько месяцев.Забота Чейза напомнила Ноену о том, каким Чейз был с племянницей. Каким он был убедительным, когда позволил себе расслабиться и повеселиться. Когда вёл себя искренне, а не из-за хороших манер — Ноен вообще не ожидал, что у Хадсона есть такая сторона… И теперь Юбэнкс заинтригован, желая увидеть побольше этой грани Чейза.Но это не меняет того, что он сделал. Как он относился к Ноену. Как отреагировал тогда в баре; как будто Ноен — его собственность, ребёнок, над которым нужно брать шефство. И всё это несмотря на то, что, согласно собственному правилу Чейза, секс на стороне — нормальная практика для них обоих. Ноен очень хорошо помнил, как тот произносил правила, независимо от ситуации, в которой слушал их. От одной этой мысли по коже пробегаются мурашки удовольствия.Если бы речь шла о ком-то другом, а не о Чейзе, Ноен бы сослался на ревность. Но Чейз очень чётко выразил свои взгляды на отношения и преданность — точно так же, как Ноен ясно высказал свои взгляды относительно чувства.

Однако Ноен не знает, во что верить. Он рад, что в баре была подруга Чейза.

Не хочется даже думать о том, что могло бы произойти, если бы её там не было. От мысли обо всём минувшем дне и вечере пробивает озноб.Тяжело вздохнув, Ноен поднимается и идёт в ванную. На часах около десяти, и из гостиной не доносится никаких звуков, а дверь в спальню Чейза закрыта. Ноен солгал бы, если бы сказал, что его это немного не тревожит: он уже уяснил, что Чейз — жаворонок. Даже после бурной ночи он мог позвонить Ноену часов в восемь утра по дороге в спортзал, чтобы договориться о встрече или назначить очередную встречу со стилистом или владельцем бутика.Сначала Ноен думает пойти в гостиную. Может быть, Чейз там, просто не шумит. Но там его нет. Ноен пересекает комнату, чтобы в последний раз взглянуть на впечатляющий Манхэттен, после чего разворачивается, намереваясь вернуться в гостевую и начать собирать вещи.Но останавливается. На кофейном столике сложенный лист бумаги, на котором большими буквами написано ?Ноену?, поэтому, естественно, он идёт за ним. Когда он открывает записку, выпадает стодолларовая купюра, и Ноен поднимает бровь.?Куколка.Вот деньги на такси. Я не спал всю ночь, поэтому лёг утром, чтобы немного отдохнуть. Дай знать, что благополучно вернулся домой. Обещаю, что сразу после этого удалю твой номер. Прости.Чейз?.?Боже. Что случилось с тем поверхностным, эгоцентричным засранцем на грани психопата, с которым я познакомился несколько месяцев назад? Он реально извинился. Что, если он всерьёз??Ноен к такому не готов. Он берёт купюру и сжимает записку в кулаке, прежде чем, глубоко вздохнув, вернуться в гостевую и вызвать такси.На этот раз Чейз сразу понимает, от чего просыпается. Он садится в кровати, чтобы лучше рассмотреть мальчика, постучавшегося в дверь спальни, пока он спал.Ноен при полном параде — в пальто и пиджаке, шарфе и сапогах. В руке у него чемодан, и он выглядит так, словно упал с неба или только что узнал, что оказался в ловушке параллельной вселенной — что совсем не похоже на то, что чувствует Чейз. Только по реакции Ноена понятно, что это тот самый мальчик — со стеклянными глазами и вызванными беспокойством морщинками на лбу, с крепко сжатыми губами, маскирующими боль.— Я думал, ты уезжаешь домой, — говорит Чейз. Глупый комментарий, ясное дело; но чего ещё ожидать, когда он только что очнулся после худшего сна в жизни?— Я… Хм… Я собирался. Но… — говорит Ноен, запинаясь, и крепче сжимает перчатки. Свои извечные вязаные чёрно-белые полосатые перчатки от H&M, от которых Чейз просил его избавиться миллион раз, чтобы сменить их на новую пару лучшего, более эксклюзивного бренда. Тем не менее Ноен продолжал утверждать, что не до такой степени одержим брендами, чтобы докапываться до каждой детали. Но Чейз знает, что если и есть человек, для которого в стиле важна каждая мелочь, то это Ноен, и единственный нюанс, который Ноен любит в своих массмаркетовых низкобюджетных перчатках, так это тот факт, что это подарок отца. — Я не хочу твоих дурацких денег, — выдаёт Ноен немного резко и пытается бросить купюру из записки в сторону кровати. Но бумажка лишь падает на пол, как мыльный пузырь в безветренный день.— Прости, что? — переспрашивает Чейз, не уверенный, что на самом деле достаточно проснулся, чтобы понять, к чему идёт этот разговор.— Чейз… Я не хочу уезжать…Голос Ноена дрогнул, и глаза словно стекленеют, и торопятся покатиться слёзы. От такого вида Чейз чуть смещается в кровати. Как он должен заботиться о сломленном подростке? Порой он и о себе-то в аналогичном состоянии не может позаботиться.— Куколка… Проклятье. Иди сюда, — зовёт он неожиданно хриплым со сна голосом, и не менее неожиданно то, сколько в интонации беспокойства. Он серьёзно не имеет понятия, что происходит, или к чему ведёт Ноен, или даже почему хочет остаться после прошлой ночи.Ноен отцепляется от ручки чемодана, делает несколько осторожных шагов по комнате, останавливается в нескольких футах от кровати и выглядит при этом маленьким и испуганным, как будто вот-вот падёт духом и обратится в пыль, оставив после себя лишь ботинки на толстом ковре.— Я серьёзно — подойди и сядь.Ноен делает ещё несколько шагов и, нервничая, присаживается на край кровати.

Характерный запах Ноена сражает Чейза, а от увиденных более чем реальных слёз что-то разрывается в груди.— Послушай… Ноен… Ты не обязан уезжать. Я знаю, что слишком остро отреагировал, и я… Я прошу прощения. Но если честно, я не хочу, чтобы ты уезжал. — Слова даются с большим трудом, но они предельно искренни.Чейз бы никогда никому не признался в этом, но озвучивание мыслей вслух становится облегчением; Хадсону очень нравится, когда мальчик рядом.Не успевает мужчина сказать или сделать больше, как Ноен бросается в объятия. Его пальто холодит одетого в футболку Чейза, не говоря уже о шарфе, который чуть не душит, но объятие Ноена крепкое и тёплое.— Так… Так, как есть, я больше не могу. Если я останусь, если мы будем продолжать в том же духе, нужны определённые правила. Ты должен понять, что они распространяются на обоих, — выдавливает из себя Ноен, когда отстраняется.Он шмыгает носом и вытирает слёзы тыльной стороной свободной руки, на которой нет этой ужасной перчатки. Его раскрасневшиеся щёки испещрены блестящими следами высыхающих слёз. Чейз внезапно чувствует желание вытереть их, но не сдвигается ни на дюйм.— Хочешь убрать этот чёртов чемодан и пока вернуться в постель? Можем обсудить все подробности потом — у меня уже никаких сил нет. — Чейз тяжело вздыхает и проводит руками по зудящему лицу.У мужчины в голове не укладывается, как он себя чувствует. Как будто не спал несколько недель и просто необходимо немного отдохнуть, иначе тело развалится.— О… хорошо. Я просто… Думаю, тогда ещё увидимся, — преодолевая неловкость, отвечает Ноен и поднимается на ноги.Он подходит к чемодану и направляется к коридору, но Чейз спешит встать и выхватить ручку чемодана. Ноен таращится на него, пока накатывающее замешательство преобразует его тонкие черты.— Я думал… Ты мог бы пойти ко мне в постель, — тихо предлагает Чейз в надежде на то, что не нарушает никаких границ, учитывая, что Ноен мог уйти из его жизни всего несколько минут назад, и Хадсон не стал бы его винить, если бы ему не хотелось проводить с ним время.Мужчина удивляется, когда Ноен подозрительно прищуривается.— Не для секса… Для него я слишком вымотан. Я просто подумал… Твоя кровать наверняка уже холодная. Моя уже тёплая. — Чейз невозмутимо пожимает плечами, в то время как кривая улыбка пытается пробиться через его усталость.Довольно быстро Ноен перестаёт хмуриться, явно расслабляясь и смягчаясь. Он немного теребит зубами нижнюю губу и неопределённо кивает, прежде чем вернуться в спальню. Чейз следует за ним и ставит чемодан к стене у двери, а Ноен вешает пальто и шарф на ручку.Чейз забирается обратно в кровать, где сворачивается клубочком и смотрит, как Ноен аккуратно снимает с себя многочисленную одежду и складывает её в маленькую стопку поверх чемодана, а сбоку бережно ставит ботинки, как будто тут его вещам самое место.Нервными, но уверенными движениями, как камышовый кот, приноравливающийся к добыче, Ноен переползает кровать и позволяет Чейзу укрыть себя одеялом, а после разрешает его руке притянуть себя поближе. От совершенно незнакомого для обоих чувства ситуация становится неловкой и напряжённой.У Ноена такое тёплое тело, что на мгновение Чейз думает избавиться от собственной футболки и пижамных штанов, но решает, что это не лучшая идея сейчас.— Я думал, ты не хочешь, чтобы я спал в твоей кровати, — заговаривает Ноен и смещается чуть ближе, так тесно прижимаясь спиной к груди, что их дыхания подстраиваются друг под друга во избежание боли при вдохе.— Чш-ш-ш, не беспокойся об этом сейчас, детка… — воркует Чейз и прижимается губами к шее.По телу пробегает лёгкая дрожь, когда Хадсон ощущает, как холодные пальцы нежно пробираются между его собственных и крепко сжимают ладонь в том месте, где рука Чейза покоится на груди Ноена. Мужчина не может не заметить, как успокаивает ощущение сердцебиения Ноена, он практически слышит его убаюкивающий ритм, под который и засыпает. Они просыпаются во второй половине дня. Часы на тумбочке подсказывают Чейзу, что натикало уже 16:43, когда он поднимает голову, чтобы взглянуть на них поверх макушки Ноена, которая закрывает ему обзор светлыми волосами.За время дневного сна руки Ноена каким-то образом пробрались под футболку мужчины. Левая обнимает его талию так крепко, что ладонь прижата к позвоночнику, тогда как правая покоится на рёбрах, а костяшки пальцев на груди, причём сосок Чейза упирается в запястье Ноена.Уткнувшиеся в щеку Хадсона слегка приоткрывшиеся губы настолько влажные, что аж блестят. Как ни странно, ему даже не нужно время на то, чтобы приспособиться к ощущению другого тела, согревающего его кровать, равно как и к тому, как Ноен легонько прижимается носом всё ближе к щеке Чейза, как и к пальцам на груди, то сжимающимся в кулачок, то снова разжимающимся — от всего этого лишь страшно хочется защищать создание, прикорнувшее у него в объятиях.— М-м-м, привет… — мурлычет Ноен, задевая губами лицо Чейза, который сразу вспыхивает от близкого контакта, радуясь тому, что недавно брился.— Привет, куколка. Хорошо выспался? — спрашивает он, немного отодвигаясь, решив дать Ноену возможность хотя бы вздохнуть спокойно, но он, наоборот, следует за Чейзом как приклеенный, ни на дюйм не отлипая от лица.— Да, — говорит он, вдруг начиная чувствовать себя неуверенно.— Хорошо. Я тоже хорошо...На этом диалог исчерпывается, и даже дыхания почти не слышно из-за декабрьского ветра, завывающего за слуховым окном под самым потолком прямо над кроватью, но у Чейза всё равно такое чувство, будто он может расслышать биение сердца Ноена, осязая, как оно бьется так близко к его собственной груди.— Ты так прекрасен, когда спишь. Это единственная возможность увидеть тебя… безмятежным, — шепчет Ноен, не открывая глаз, отчего видно, что веки такие же молочно-белые, как и остальная кожа, вот только они блестят, вызывая ощущение того, что, если их поцеловать, можно почувствовать, насколько влажные глаза, защищённые такими тонкими веками.— Ты всегда так прекрасен, — шепчет Чейз в ответ и, не сдержавшись, запечатлевает целомудренный поцелуй на лбу Ноена.Ему просто нужно было почувствовать его кожу на губах. Такую чистую и безупречную, не считая нечётких веснушек и розовых пятен от крови, несущейся по венам и приливающей к мышцам.Глупая, совершенно идиотская блажь. Чистой воды безрассудство, которое теоретически может разрушить наведённые ими мосты, которые он сломал, и в конце концов их наладили всего несколько часов назад… Но устоять было невозможно, потому что лежащий так близко к нему Ноен, с которым тепло и уютно, чья кожа и великолепные мышцы напрямую влияют на его собственное тело, — всё это одна сплошная насмешка над мозгом, членом и губами Хадсона.И Чейз, опуская голову, завладевает губами Ноена. На осознание происходящего у Ноена уходит секунда, но, как только он разбирается, что к чему, сразу с жаром отвечает на поцелуй со всей решительностью человека, который давно в чём-то нуждался.Вскоре Ноен скользит кончиком языка по нижней губе Чейза, отчего тот поддаётся горячему натиску, переплетаясь с юрким языком. Он уже думает, что, хоть убей, не помнит, когда целовался в последний раз, но вдруг приходит осознание, что и в тот раз это был Ноен; после знакомства с ним все остальные контакты с губами приходились исключительно на кожу, а не на губы… и Хадсон не жалеет об этом.Он не знает, что это значит, зато знает, что не намерен позволять мыслям и заботам перехватить контроль и испортить момент, поэтому вместо тяжёлых дум пробегается рукой по волосам Ноена, сокращая расстояние между лицами.Ноен плавно кладёт руку на спину Чейза, прижимая его ближе к собственной груди так, что другая рука оказывается в ловушке из их тел, и тыльная сторона руки касается рёбер Чейза, пальцы инстинктивно впиваются в грудь, шаря вверх-вниз, как будто цепляясь за возможность ухватиться как можно крепче.Чейз ничего не успевает понять, как Ноен уже начинает неловко стягивать его футболку, и тот отстраняется, чтобы быстрее помочь с этой непосильной задачей. Едва одежда отлетает в сторону, Ноен притягивает его к себе, и соприкосновение с обнажённой кожей Ноена становится большим облегчением; он такой горячий и гладкий, с затвердевшими сосками и чётко очерченными мышцами.— Мне просто… нужно чувствовать тебя, — произносит Ноен, касаясь губ Чейза, а следом принимается за пояс пижамных штанов, что застигает мужчину врасплох.Конечно, он не может отказать жаждущему его мальчику, поэтому спешит снять и штаны. Когда не остаётся ничего, кроме нижнего белья, Ноен, не теряя ни секунды, жадно целует его в губы, а потом в шею. Он суёт колено между ног Чейза, и дыхание учащается так же сильно, как и сердцебиение.И никто и никогда не поверил бы Чейзу, если бы он заявил, что не возбудился, ведь у него твёрдый как камень член, и Ноен определённо в курсе, раз продолжает прижиматься промежностью. Хадсону до смерти нужно чувствовать, трогать и пробовать, но на этот раз всё иначе; он ничего не намерен делать, если Ноен не проявит инициативу. Мужчина позволяет Ноену взять на себя полный контроль и самому задавать темп.Даже покрывалу передаётся жар разгорячённых тел, и вероятность того, что они не пропитаны потом, где-то из области фантастики. Над головами завывает нью-йоркский ветер, а по мансардному окну медленно начинает барабанить обещанный дождь, смешивающийся со звуками поцелуев и учащённого дыхания.

— Ноен, всё нормально — мы не обязаны… ничего такого делать. Ты можешь находиться в моей постели, не раздвигая ноги. — Чейз пытается говорить как можно спокойнее, обхватывая руками щёки Ноена, когда он поднимает голову, прервав выцеловывание шеи Чейза.— Я знаю, в этом-то всё и дело, — улыбается Ноен, светясь от счастья, и поэскимосски касается носа Чейза. А дальше осыпает поцелуями лицо, давая возможность посмаковать сладкое дыхание и нежный язык, ласкающий его, и, пока Ноен мягко обводит пальцами мужское тело, Хадсон начинает чувствовать заботу, а не просто желание.— Кажется, мне пора научить тебя кое-чему, — тихо шепчет Ноен, и не успевает Чейз и глазом моргнуть, как тот ныряет под покрывало, и без всякого промедления губы начинают блуждать по ключице Чейза, по груди и по рёбрам… а следом пальцы цепляются за пояс его нижнего белья и принимаются стягивать их.— Что это ты там делаешь? — Чейз усмехается и поднимает покрывало, чтобы взглянуть на Ноена. Едва голос врывается в замкнутое пространство с разгорячённой атмосферой, Ноен поднимает голову, кладя подбородок на живот Чейза, и глаза из темноты словно горят, как синие угольки, прожигающие мужчину насквозь, напоминая ему о первой ночи, когда они познакомились в ?F & F?, где его сразило то, насколько глаза Ноена выразительнее по сравнению со всеми прочими, у кого при плохом освещении глаза мутные и безжизненные.— Я показываю тебе, что можно наслаждаться друг другом и своим телом в обнажённом виде, не занимаясь сексом, — произносит Ноен с огоньком в глазах, прежде чем вернуться к прерванному занятию, на этот раз целуя торс Чейза.И пока тот ласкает пальцами волосы Ноена, не может определиться, то ли дело в том, что сегодня у Ноена особенно шелковистые волосы, то ли они всегда такие, а это Чейз был слишком занят другими вещами, чтобы заметить эту особенность. Кристально ясно одно— волосы такие мягкие и гладкие, что не хочется отпускать.Когда нижнее бельё Чейза присоединяется к остальной его одежде на полу у кровати, Ноен целует пупок, после чего, чуть приподнявшись, кладёт голову на грудь Чейза, ухом так гармонично прижимаясь к грудине, что у Чейза чувство, будто Ноен слушает биение сердца.Из мышц Ноена уходит напряжение, он воплощает собой абсолютную расслабленность. Юбэнкс водит рукой по колену, пробегаясь по бедру, тазовым косточкам, лаская рёбра и снова опускаясь. Для Чейза становится чудовищным испытанием необходимость сдержаться и не поднять таз, потираясь эрекцией о Ноена, лежащего у мужчины на груди, но сладость прикосновения Ноена сдерживает его. Он не хочет, чтобы всё это заканчивалось, но прекрасно понимает, что, если сейчас пересечь черту, всё может закончиться в мгновение ока.— Ты когда-нибудь трахал кого-нибудь без резинки? — спрашивает Ноен, прижимая руку к груди Чейза.Ноен полулежит на нём, голова всё так же покоится у него на груди, а нога между конечностей Чейза. К этому моменту Чейз, положив руку Ноену на плечо, другой успокаивающе водит вверх-вниз по спине. Он чувствует тёплую влажную киску Ноена у своего нижнего белья, от нетерпения прижатую к его бедру — и он, мягко говоря, хочет её. Хадсон борется с желанием взять и обозначить свои притязания, изо всех сил сдерживаясь. Ради Ноена.— Нет! — выпаливает Чейз, уставившись на Ноена как на обезумевшего, но увидев светлые локоны, мягкие и пушистые, и то, как его собственная рука пробегается по обнажённой руке, такой бледной и непорочной, мужчина утихомиривается. — Однажды. В свой первый раз. И даже больше — он трахнул меня, — признаётся Чейз, углубляясь в воспоминания, которые должен откопать, хотя в своё время надёжно запер их куда-то в укрытие, свято веря в то, что эта тайна никогда больше не всплывёт на поверхность.— Каким он был? Твой первый раз? — уточняет Ноен, не из праздного любопытства, а из неподдельного интереса.Чейз никогда ничего не рассказывал о своём первом разе, держа всё в себе и отмахиваясь от мыслей о том, каким он должен быть. Всё вышло по-идиотски, так же неудачно, как и первый раз любого подростка.— Я не расскажу тебе о своём первом трахе, — огрызается Хадсон, но взгляд напарывается на эти дурацкие большие серыеглаза, и в голове остаётся одна мысль: ?Попытка не пытка?. — Мне было 13 лет. В школе, в которую меня зачислили, был горячий парень. Роскошный ученик интерната. Никто не знал, что он гей, но я мог… знаешь, считать это, гей-радар, наверное. На ежегодном мероприятии будущие новички ночевали в школе вместе с некоторыми старшеклассниками. Как члены студенческого общества они устроили нам всякое дерьмо, чтобы увидеть, кого хотят принять в свои понтовые клубы и прочую херню. Детки богачей, сам понимаешь, — объясняет он, отчетливо вспоминая ту самую ночь.— Что случилось? — Вопрос едва слышно, но создаётся ощущение, что кое-кто осознаёт, насколько хуже будет продолжение истории, которая явно ничем хорошим не закончится.— Пока все пили, я уже набрался. И он тут как тут. Он сказал, что я ему понравился, я повёлся, и он трахнул меня у себя в комнате. Втихушку. Грубо и жёстко. Когда я пожаловался на боль, он велел заткнуться, чтобы никто нас не застукал. Кончив, он сказал мне спуститься, а он пойдёт следом, чтобы никто ничего не заметил… Он спустился, конечно; приобняв девку из сестринской школы, многие оттуда пробрались на вечеринку, — заканчивает Чейз и тяжело вздыхает.Сложно разобраться, удивляет его то, что запомнил всё так ясно, или то, что смог держать всё в себе так долго. Да в общем-то и не важно, потому что на самом деле ему всё равно. Но чувствует перемену в Ноене, его жалость, и не может смириться с этим.— А каким был твой первый раз? — спрашивает он, решив сменить тему.— Ты серьёзно? Ты при нём присутствовал, припоминаешь? Ты знаешь, как прошёл мой первый раз, — восклицает Ноен и кладёт ладонь на голую грудь под собой. Он смотрит на Чейза так, словно опасается, не поехала ли у него крыша, на этот раз окончательно. Мужчина не был бы шокирован, если бы узнал, что у Ноена именно такие мысли.— Нет. Я знаю, каким был твой первый раз для меня, а не для тебя. И раз уж мы все такие из себя открытые хиппи, делящиеся всем, ты должен мне свою историю, так что валяй, — продолжает Чейз.Чейз не был бы готов к последствиям своих слов, даже если бы обладал чуть большими познаниями из области человеческой натуры.Ноен сворачивается калачиком под покрывалом, какое-то время устраиваясь поудобнее, а потом осторожно забирается на тело Чейза, словно русалка, скользящая по воде. Теперь он лежит поверх мужчины, подняв бёдра, чтобы не давить на до сих пор полутвёрдый член, но опираясь на предплечья, чтобы поддерживать зрительный контакт.Чейз чувствует тепло, исходящее от его киски, на что живо реагирует член, возвращающийся к полной боевой готовности, пульсируя ещё пуще прежнего.— Это случилось сразу после моего 16-го дня рождения, всего через пару дней, на самом деле… — начинает Ноен, но Чейз прерывает.— Эту часть я знаю. Я не про то. — Он недовольно хмурится.— Это моя история. Ты хочешь её услышать или нет? — отчитывает его Ноен, и тот кивает в знак согласия. Остаётся набраться терпения и подождать.— Так. Когда мне только исполнилось шестнадцать, одноклассницы придумали одну забаву — притащили меня в гей-бар, хотя и знали, что я не интересовался подобным. Для них это была просто отмазка, чтобы на одну ночь почувствовать себя крутыми и взрослыми. Короче, я очутился в баре, где лицезрение того, как они дёргаются под ужасную музыку, было сомнительным удовольствием, хотя бармен оказался милым, приглядывал за мной… Потом ко мне подошёл парень, мужчина. И заговорил со мной. И хотя я всё втолковывал ему, что не заинтересован, он не отступал; я лгал, само собой. Я сказал ему, что он не заинтересуется мной… Но когда он поцеловал меня, я больше не мог врать. Поэтому я свалил, но он пошёл за мной. И я рассказал ему свой секрет, но он всё равно хотел меня. Меня впервые кто-то хотел. Меня не хотели, даже не зная о моём секрете. Но он хотел — так что я пошёл к нему домой, — объясняет Ноен, слегка покраснев, как будто рассказывает историю совершенно незнакомому человеку.— Что было дальше? Он хорошо с тобой обращался? — подыгрывает Чейз, скользя руками по мускулистым бёдрам Ноена.— Мне было страшно. Ужасно страшно. Когда мы пришли к нему, я гадал, не изнасилует ли он меня, если я не пересплю с ним. Но нет… он позаботился обо мне. Он был мил и нежен… пока мы не сняли одежду. Тут я перепугался ещё больше. Я никогда до этого никого не подпускал к себе… да я и сам-то себя не касался, — продолжает он, на этот раз раскрасневшись, как маков цвет, до крайности смущаясь.— Он… причинил тебе боль? — спрашивает Чейз, тщетно пытаясь сохранить лёгкий тон разговора, но на этот раз вопрос для него по-настоящему важен. Хадсон никогда не задумывался о том, какой для Ноена была их первая совместная ночь, но теперь, по ходу рассказа, мужчине становится жутковато.— Да, — шепчет Ноен и закусывает нижнюю губу, торопясь отвести глаза, лишь бы избежать зрительного контакта с Чейзом.— Ох… Куколка… прости. Я не знал, — извиняется Чейз и сжимает его бёдра, теперь воспринимая прикосновение как назойливо навязчивое, словно его руки обжигают кожу Ноена.— Дай мне закончить. Пожалуйста… — просит он, снова решаясь взглянуть на Чейза, замечающего увлажнившиеся глаза и то, что губа чуть темнее верхней в том месте, где он прикусывает её. — Он причинил мне боль. И я был в ужасе. Я боялся сказать или сделать что-то не так, боялся разозлить его, отчего он причинит мне ещё больше боли, боялся, потому что мне хватило глупости пойти домой к совершенно незнакомому человеку, которого видел впервые в жизни…Он прерывается и тяжело вздыхает, словно прокручивает в голове слова, прежде чем произнести их вслух, чтобы не позволить себе ни одной неудачной реплики.— Но он причинил мне боль только потому, что иначе было никак. Неважно, кто бы был на его месте, всё равно было бы больно, потому что это был первый раз, и я был так напряжён… Но разница в том, что он подтолкнул меня к этому, чтобы довести до момента, когда мне… станет приятно. С ним я впервые почувствовал, что кто-то хочет меня, я впервые не чувствовал себя ошибкой природы, каким-то уродом. И пусть он не хотел узнать меня, ему было не всё равно, я чувствовал, что ему не плевать на меня, и он был милым. — Ноен заканчивает свою историю на хорошей ноте, что только подчёркивает лёгкая улыбка, идеально гармонирующая с интонацией.На этот раз черёд Чейза терять дар речи. Даже сам того не замечая, Хадсон расплывается в широкой улыбке, слушая, как Ноен рассказывает ему о том, каким был его первый раз, о том, как парень сделал всё возможное, чтобы справиться с худшей частью и в итоге доставить удовольствие, о том, как парень строил из себя крутого, но в глубине души был совсем не таким хладнокровным — о том, каким он представлялся Ноену и что он чувствовал по отношению к нему.— Я правда не могу себе представить более удачный первый раз, Чейз. У меня сдали бы нервы, если бы не страх и риск разочаровать парня. Ты вёл себя как настоящий мудак, но в этом весь ты… — говорит Ноен, на этот раз более расслабленно и естественно.Снова обретя дар речи и уверенность в себе, Чейз решает не упускать момент. Он поглаживает бёдра Ноена руками, позволяя им скользнуть вверх к окружностям попки Ноена, а затем опуская обратно на бёдра как ни в чём не бывало.— Так… у этого парня был большой член? — интересуется он с усмешкой, удовлетворённый видом вновь розовеющих от смущения щёк Ноена.И вот Ноена вновь словно подменили. Он ложится, опираясь на руки, так, чтобы их лица были близко друг к другу, дыхание смешивалось, а взгляды неотрывно переплетались.— О, милый, его член был огромным. Мне казалось, что моя киска буквально разорвётся, когда он входил в меня до упора, — прошептал Ноен с придыханием, наклоняясь к самым губам Чейза.В ту секунду, как их губы соприкасаются, Ноен опускает бёдра, прижимаясь мягкими и горячими половыми губами к его члену. Хадсон чувствует, насколько Ноен мокрый, когда тот двигает бёдрами, растирая смазку по члену Чейза и заставляя его скользить между влажными складочками.— Я действительно плохо на тебя влияю, — выдавливает Чейз. Его член подёргивается от контакта, и капелька смазки выделяется с кончика, смешиваясь с соками Ноена по всей длине стояка.— М-м-м… Да. Очень плохо, — шепчет Ноен и наклоняется снова, чтобы поцеловать его, но на этот раз Чейз сжимает его бёдра и легким движением опрокидывает на бок. Ноен тихонько вскрикивает, но уже спустя секунду сменяет этот звук тихим посмеиванием, что прерывается, прежде чем язык Ноена скользит в рот Чейза.Чейз прижимается к Ноену всем телом, всё ещё сжатый чужим жаром. Они оба дышат тяжело, и рука Ноена плавно скользит от бедра к заднице Чейза, отчего пульс зашкаливает, а кровь в сосудах закипает.— Чейз… Я хочу тебя, — шепчет Ноен прямо в губы Чейза. Он обвивает рукой шею Чейза, таким образом скользя одной рукой между лопатками мужчины, а второй зарываясь в его волосы.Сложно сказать, в чём именно дело, но по какой-то причине Ноен ощущает себя иначе. Словно он чуть более мягкий и податливый сейчас, а в его прикосновениях сквозит больше желания, чем похоти. Это удивительно даже для него самого, и он чувствует, что заразительно и для Чейза.Всего через мгновение Ноен оказывается уже лежащим на спине с Чейзом между его ногами. Руки Ноена всё ещё обвивают шею мужчины, а ноги инстинктивно сгибаются, скользя ступнями по бёдрам Чейза.Лёгким, но сильным движением Чейз приподнимает задницу Ноена, одновременно раздвигая собственные ноги чуть шире и тут же устраивая член именно туда, куда он планировал.— Ноен, прекрасный, скажи мне честно: ты правда не подпускал к себе никого, кроме меня? — интересуется Чейз шёпотом, одновременно скользя поцелуями вдоль по шее Ноена. — Никого, Чейз. Правда. Я хочу лишь тебя. Пожалуйста, просто… Ты нужен мне так сильно прямо сейчас, — шепчет в ответ Ноен, одновременно пытаясь нащупать одной рукой презерватив на тумбочке, но Чейз останавливает это движение, сжимая ладошку мальчика.— Ты мне веришь? — спрашивает Чейз, сжимая губами пульсирующую жилку на шее Ноена и мгновенно лишая того возможности соображать.— Да. Конечно.— И я тебе верю, — улыбается Чейз, вернувшись к губам мальчика.Одним плавным движением Чейз входит в узкую мокрую дырочку Ноена, и тот резко выдыхает, сжимаясь вокруг члена Чейза и закидывая ноги выше.— Пожалуйста, — бормочет Ноен и опускает голову на подушку, а Чейз зарывается носом в его шею, пытаясь свыкнуться с ощущением того, что он на самом деле сейчас внутри Ноена и между ними нет ни единой преграды.Прямо сейчас всё, что он может чувствовать, это тугой жар Ноена, влага, которой он не чувствовал из-за латекса презерватива. Из-за всего этого он чувствует, что не протянет долго, но это всё равно того стоит.Он скользит одной рукой под шею Ноена, добираясь до затылка и поддерживая голову юноши для удобства во время глубокого поцелуя, в то время как вторая его рука сжимает задницу Ноена, оставляя их крепко прижатыми друг к другу.Когда он медленно двигает бёдрами, ощущение проходящегося по стенкам Ноена члена заставляет мозг плавиться. Это куда более влажно, чем обычно, а ещё кажется, что сжатие более сильное, чем он испытывал когда-либо в своей жизни. И от осознания этого сносит крышу.Даже несмотря на то, что Ноен обвивает его тело руками и ногами, постанывая и тяжело выдыхая, Чейз всё равно никак не может перестать целовать его, а тот ничего не имеет против. Их губы влажные от слюны и припухшие от бесконечного трения, но всё это лишь улучшает происходящее, делает его более реальным.Чейз движется неспешно, плавно, в нужном положении, задевая головкой члена ?ту самую? точку внутри Ноена, что сводит его с ума, при этом умудряясь ещё и задевать его клитор лобком, обеспечивая дополнительную стимуляцию с каждым толчком.— Чейз, пожалуйста… Не останавливайся! — выстанывает Ноен, приподнимая голову и прижимаясь щекой к щеке Чейза.Лицо Ноена, как и Чейза, пылает, а следом за ним и всё тело будто бы объято пламенем. Кожа горит огнём, и Ноен ощущает потребность прижаться ею к чему-нибудь. Кажется, он одержим, потому что он прежде никогда не был так близко к грани. Но останавливаться ему не хочется, ведь есть с кем эту одержимость разделить.Их волосы мокрые насквозь от пота. Ноен стонет и хнычет прямо в его ухо, а Чейз кажется, что его руки растекаются, проникают в тело Чейза, делая их одним целым.— Ноен, боже… Ноен, это так… так потрясающе, — словно со стороны слышит он собственный голос.Он сжимает рукой задницу Ноена, но пальцы так сильно скользят от пота, что они оба будто вот-вот соскользнут друг с друга. Из-за этого Чейз замирает на пару мгновений в одном положении, просто целуя мальчика в своих руках, упиваясь этим мигом единения.Он двигает бёдрами в сторону, ужесточая толчки глубоко в Ноене, за что награждается чередой слабых выдохов ?о боже, Чейз, да, да, милый?.Спустя ещё пару таких движений стенки Ноена сжимаются вокруг его члена. Ноен приподнимается на локтях, чтобы тихонько заскулить прямо в ухо Чейза, в то время как его бёдра неистово сжимаются, а пятки упираются в задницу Чейза, принуждая входить ещё глубже. И он, конечно, подчиняется.— Ох чёрт. Чейз! — взрывается Ноен.Чейз чувствует, что и сам близок, настолько чертовски близок, что он поворачивает лицо, чтобы снова впиться в губы Ноена губами. И то, как переплетается язык мальчика с его собственным, а ногти впиваются в спину Чейза, заставляет думать, что Ноен боится потерять его.А ещё смахивает на то, что киска Ноен не хочет отпускать его. Даже после оргазма она остаётся всё такой же плотно сжатой вокруг, что Чейз едва ли может вообще двинуться внутри. Его яйца пульсируют из-за излишнего напряжения и кожа на них ощущается растянутой до предела.— Кончи внутрь. Давай, Чейз, — шепчет Ноен, звуча при этом так нежно и невинно, одновременно с этим пропуская пальцы через взмокшие локоны Чейза и вновь прижимаясь губами к его губам, не в силах не целоваться хотя бы пару секунд.И он позволяет себе сделать это. Отпустив, наконец, тугой узел внутри живота, он ощущает взрыв и может почти почувствовать, как жидкость выстреливает из головки прямиком в глубину киски Ноена, заставляя того застонать, повторно сжимаясь вокруг члена Чейза. Тот рычит имя Ноена в его рот, прижимаясь лбом ко лбу мальчика так плотно, что это было бы больно, если бы только он не был настолько сконцентрирован на киске Ноена, всё ещё не выпускающей его член.Руки не выдерживают, и Чейз убирает руку из-под головы Ноена, прежде чем тяжело рухнуть прямо на Ноена, всё ещё обхватывающего его всеми конечностями. Он чувствует лицо Ноена, прижатое к своей щеке, и нос, больно упёршийся в скулу, но пошевелиться он просто не в силах.Чейз неловко приподнимается на руках. Со всё ещё закрытыми глазами он плавно убирает лодыжку Ноена, чтобы разъединить их, наконец, с тихим ?блять?, вырвавшимся во время выдоха. Ноен, пытающийся сдержать стон, всё равно проигрывает эту битву, отчего звучит более жалобно, чем когда-либо прежде.Он ощущает смесь из смазки и спермы на своём члене и бёдрах, как она стекает вниз и капает на простыни, но всё, о чём он может думать, это об огоньках, упорно мелькающих под веками от недавнего оргазма.Трудно сказать, в чём мужчина сейчас нуждается больше всего — в сне, душе или еде, ясно одно — он не может даже пошевелиться от того, как ноют мышцы, и такое ощущение, будто боль пробирает до костей. Хадсон до сих пор чувствует отголоски секса с Ноеном в области члена, вот только до конца не разобрать, хочет ли Чейз, чтобы это ощущение никогда не покидало его, или же ему нужно, чтобы оно исчезло как можно скорее.Когда он наконец осмеливается разомкнуть веки, взгляд встречается с парой пронзительных лазурных глаз, таких больших и приковывающих внимание, что остального мира будто и не существует. Они не таращатся, а лишь наблюдают, словно заинтригованные, в ожидании сюрприза, в приближении которого Ноен не сомневается.— Привет, — тихо шепчет Ноен.Он устраивается поудобнее, кладя руку под подушку. У него всё лицо раскрасневшееся, щёки и вовсе пунцовые, а сильно припухшие губы как маков цвет. В очередной раз, только теперь ещё оглушительнее, чем когда-либо, Чейза ошарашивает то, как Ноен из воплощения порока мгновенно превращается в невинного ангелочка.— Привет, — бормочет Чейз в ответ хриплым и глубоким голосом.Что ещё ему следует сказать? Или сделать? Он никогда раньше не был в такой ситуации; никогда не разделял ни с кем интимный секс, в багаже Хадсона лишь жёсткие перепихоны. Разве это не тот момент, когда люди признаются друг другу в любви и благодарят судьбу за то, что свела их?Конечно, мужчине повезло встретить Ноена, но Чейз его не любит. Так что он должен теперь делать?— Это было… мощно, — говорит Ноен.Они оба замолкают. И только сейчас Чейз замечает, что за окном больше не ревёт ветер. Снаружи так же тихо, как и в комнате.— Итак… что дальше? — спрашивает Ноен и закрывает глаза. Он прикусывает нижнюю губу и нервно вздыхает. Святую невинность вытесняет беспокойство, возможно, некоторый страх, но он слишком измотан, чтобы сказать.Хадсон совершенно не отдаёт себе отчёта в собственных действиях, но каким-то образом поднимает находящуюся между ними руку и касается подбородка Ноена большим и указательным пальцами. Тот открывает глаза, и то ли Чейз истощён ещё больше, чем думал, то ли у Ноена и впрямь увлажнившиеся глаза, когда он смотрит на Чейза из-под длинных ресниц.— Во-первых, ты перестаёшь беспокоиться. Во-вторых, мы идём в душ, раз от нас разит. А потом мы пойдём поужинать, потому что я умираю с голоду. То есть если ты всё ещё хочешь остаться здесь, конечно, — произносит он и замечает, как у Ноена загораются глаза.— Хороший план. Я за, — нервно отвечает Ноен и кивает.Как следствие, они встают и идут в ванную. Они вместе быстро принимают душ, и Ноен, как ни странно, принимается слегка массировать спину Чейза, растирая мыло по коже. Чейз не знает, что ещё делать, кроме как улыбнуться в ответ на заботливый жест и смахнуть пену с щеки Ноена.Они не разговаривают. Даже когда возвращаются в спальню Чейза. Он открывает шкаф и находит боксеры, а Ноен, обёрнутый в большое полотенце, замирает перед чемоданом. Когда Чейз оборачивается посмотреть на него, тот слегка мотает головой, словно споря сам с собой, и делает шаг вперёд, чтобы убрать куртку и другую одежду. Ноен хватает чемодан и направляется к коридору.— Ноен… Я тут подумал… Если хочешь, можешь остаться здесь, — предлагает Чейз и пожимает плечами.— В смысле? — спрашивает Ноен, явно не догоняя.— В смысле, тебе не обязательно оставаться в комнате для гостей. Если хочешь, можешь остаться у меня в спальне до нашего отъезда домой, — объясняет он, сам не понимая, с чего это он вообще взял, что это хорошая идея.Но он точно не был готов к тому, что Ноен кинется прямо к нему и прижмётся к губам. Когда же он отступает, на лице играет улыбка, а глаза блестят от радости.— Спасибо. Я буду только рад. Если ты уверен…— Я уверен. Иначе бы не предлагал, — уточняет Чейз и, открыв другую дверь шкафа, пробегается взглядом по рубашкам и костюмам, выбирая, что надеть, но тут вмешивается Ноен, кладя руку ему на запястье.— Может, хоть раз не наденешь навороченный костюм?— Если я не надену костюм, то что? — Теперь черёд Чейза не догонять. Нельзя же идти на ужин в одном пальто и нижнем белье. Или в пижаме.— Если ты наденешь треники и футболку и я то же самое… Мы можем заказать еду на дом. Наверное, ты удивишься, Чейз, но не обязательно всегда всё делать по высшему разряду. Время от времени посиделки в трениках на диване за пиццей — вполне хороший вариант. Когда в последний раз ты так расслаблялся? — Ноен улыбается, и Чейз не удивился бы, если бы он закатил глаза.— Ты такой подросток, — вырывается у него.— Ага. А ты такой ханжа. Ну же. Давай закажем доставку, поменяем простыни и поедим за просмотром какого-нибудь стрёмного шоу, — отвечает Ноен.Он встаёт на колени и открывает чемодан. Молниеносно скользнув взглядом по одежде, Ноен вытаскивает синие пижамные штаны и футболку с принтом самого Александра Маккуина, одевается и, закрыв чемодан, ставит его обратно к стене. Скрестив руки, Ноен выжидающе смотрит на Чейза, не отводя глаз.— Ладно. Ладно… Но если я наберу десять фунтов, ты будешь виноват, — ворчит Чейз, но уголки губ приподнимаются, стоит тому отвернуться, чтобы найти чистые простыни, которые он незамедлительно бросает в лицо Ноена.— Думаю, то, чем мы только что занимались, компенсирует лишние калории. А если нет, всегда можно отработать их попозже. — Ноен смеётся и начинает перестилать постель, пока Чейз находит серые штаны и синюю кофту, а следом помогает Ноену закончить поправлять бельё.Они сходятся на китайской кухне, и Чейз убеждает Ноена выпить его фирменный зелёный смузи перед ?едой с послевкусием сердечного приступа?.Сразу после доставки ужина они идут в гостиную, где и расставляют по всему кофейному столику ароматные коробочки. Они включают телевизор, но не обращают на него внимания. Чейз показывает Ноену, как правильно есть палочками, и после нескольких отчаянных попыток он овладевает этим искусством в достаточной мере, чтобы перебросить половину лапши на тарелку Чейза.Чейз ловит себя на мысли, что не может вспомнить, когда это в последний раз он получал столько удовольствия от жизни. Они смеются и дурачатся. Когда Ноен поглощён тем, чтобы не уронить пищу, Чейз не может перестать пялиться на него и просто восхищаться тем, кто у него перед глазами.— На что уставился? Я не так уж и ужасен в этом деле, — хохочет Ноен и бросает кусочек моркови в тарелку Чейза, а после не придумывает ничего лучше, чем высунуть язык.— Ты быстро учишься. Просто… подумал, что хорошо сидим. — Чейз пожимает плечами и с удовольствием замечает, как губы Ноена расползаются в улыбке.Мужчина даже не возражает, когда Ноен придвигается и накрывает его губы.Сделка не допускала поцелуи. Хадсон знает, что первым нарушил это правило. Но отменяет ли правило однократное переступание черты? Значит ли это, что теперь он должен изменить правила?Потому что регулярно целуются только люди в отношениях. Поцелуи — маленькие символы привязанности, обещания зарождающейся любви… Но между ним и Ноеном нет никакой любви. Только секс. И два парня проводят время вместе и наслаждаются обществом друг друга.Не более. И Ноена будет это устраивать. Или скатертью дорожка.