Все тайное когда-нибудь становиться явным, или не совсем? (1/1)
Глава 8Все тайное когда-нибудь становиться явным, или не совсем? БольПервое, что он почувствовал при пробуждении, это острая, давящая и поглощающая боль во всем теле. Даже легкий стон вырвался из уст Легостаева, ещё не до конца осознающего ситуацию. Он перевернулся на другой бок, верней попытался, но послышался неприятный лязг цепей, опутывающих руки и ноги пленника. Стоп, цепи? А, кажется он начал обрывками вспоминать события вчерашнего вечера, вот они пришли за родителями и сестрой Легостаева, а вот и бой с подопочными Штерна. Карине угрожают, и Тимофей с надеждой смотрит на него, давая заковать себя наручниками. Никита поморщился, вспоминая, что было дальше, все еще не открывая глаза. Какой-то ужасный, противный запах резал нос на кусочки, кажется, он ощущал этот запах раньше. Запах обгоревшей плоти. Разум проснувшегося наконец-то пришел в обычное состояние, и он смог открыть глаза, хотя это далось не с первого раза, казалось, что на веки мальчика положили огромные валуны, дабы тот не видел ни света, ни тьмы. Никите было трудно вспоминать события вчерашней ночи, он обрывочно помнит, как попал в лапы этого одержимого ученого, как егопритащили к этому чертовому, обжигающему холодом, словно сделанному не из металла, а изо льда, столу. А дальше, словно пустота, люди, Штерн, металл, боль, потеря сознания...В только что открытые глаза Легостаева ударил яркий свет, заставляющий снова погрузиться в сон, в лучший мир, в мечтанья, заставляющие уйти от этого ужаса настоящего, томящего, словно палящее солнце, и высасывающего все силы и желания. Опустошая изнутри. Никита снова открыл глаза, слегка приподнялся на локтях, и, увиденное было тем еще зрелищем. Было сложно назвать это просто ранами, и от увиденной картины сознание Легостаева словно заполонили картинки, словно кадры замедленной съемки, взятые из совершенно разных кинохроник и почему-то связанные вместе, не имеющие общего смысла. А, может, смысл и есть? Но сейчас не до этого. Никита примерно понимал, как и благодаря кому он мог получить такие травмы - кожа, находившаяся рядом с серебряными наручниками сгорела дотла, виднелись только куски мяса, теперь ясно, откуда этот противный запах, а на боку, к своему ужасу Легостаев увидел клеймо, которое выжгли с помощью раскаленной кочерги. Это был какой-то символ, знак, но чего, юный оборотень не догадывался. Также несколько синяков и свежих кровоподтеков находились на груди Легостаева. Хоть у него все довольно быстро заживало, эти раны ныли и причиняли острую боль при каждом движении. Видимо, из-за ослабленного организма раны почти не затягивались.
- Ну что, очухался, Легостаев? - этот голос, голос профессора Штерна. Слегка повернув голову направо, он и увидел его самого, с противной, широкой улыбкой на лице, - хоть нам и нельзя тебя убить, по крайней мере пока нельзя, удержаться от мести я просто не мог.
- Месть? За что же это ты хочешь отомстить мне, Штерн? - тихо, еле выговаривая слова, прохрипел Легостаев, - отпусти родителей, сестру и ребят, они то тебе на что?- Ты спрашиваешь за что мне тебе мстить, мелкий ублюдок! А не ты ли убил единственную радость в моей жизни - Ингу, мою дочь? Хочешь свободы родным, нет уж, они славно посидят в клетке, любуясь на твои мучения. Пусть они почувствуют то, что чувствовал я! - прокричал в ответ Штерн.
- Ваша дочь умерла много лет назад, - прохрипел мальчишка, - когда вы попытались спасти ее с помощью оборотней и клонов, вы своими руками превратили ее в чудовище, жаждущее крови. С того момента, как вы сделали это с ней, она перестала жить, быть человеком. И к тому же, Инга чуть не убила меня в том метро, и если бы не один человек, меня бы здесь не было. Я не смог победить вашу дочь, профессор, это сделал тот, кто спас меня. И вы все еще считаете, что я виновен в ее смерти? Может быть. Но я не убивал вашу дочь, как бы слепо вы в это не верили.
Легостаев закончил длинную тираду, заставляя профессора умолкнуть. Но ненадолго.- Ты лжешь, оборотень! - прокричал Штерн, - спасения друзей не жди, все таки поймать сразу трех Первородных, просто удача, наверняка понравятся господам, которые скоро прибудут сюда.
Оборотня пробила дрожь. Что за господа, неужели, и Штерн на кого-то работает? Но мысли о друзьях перебивали мысли о панике.- Что вы сделали с моими друзьями? - он гневно крикнул в спину уходящему Штерну.- Пока ничего, - прошипел Штерн, словно змея, сидящая в засаде, и громко топая, он направился к выходу, на встречу с теми, кто был серьёзно заинтересован в судьбе Никиты. Те, кого стоило бояться. Те, кто внушал страх одним только именем. Они уже прибыли. Они здесь.***КапПервые капли дождя, стучащего по крыше метеостанции, мог услышать каждый.
КапГде то совсем рядом протекал массивный купол, давший трещины после недавних событий.
КапДождь приносит что-то новое в жизнь каждого, стирая старые обиды и ошибки, заставляя очнуться от сна, избавиться от грязи и вступить в новый день с новыми силами, словно начиная с чистого листа.
КапКапли дождя холодны, они пробуждают ото сна, преследуют по пятам. От них не спрячешься, достанут везде, затронут чувства, лишь чтобы с ними поиграть.КапПленники, что находились на метеостанции в эту ночь ясно слышали звук дождя, но, казалось, не замечали его. Марина, слабо оперевшись на прутья решетки, наблюдала за всеми. Она боялась, боялась этих людей и того, что они могут сделать с мамой, папой, теми храбрыми ребятами, с братом... Она поначалу не понимала, что происходит, но глаза никогда не подводили прыткую журналистку. Те ребята, что пришли вместе с Никитой вызволять их отсюда - владели сверхспособностями. Как бы это не удивляло и пугало одновременно, но похоже, что брат был из их числа. Мама не понимала, что происходит, она не видела битвы. Отец сидел на холодном полу и размышлял, думал о том, что здесь только что случилось. А Марина все поняла, как только увидела иссиня - черную шерсть, покрывающую руки брата, и желтые глаза, с яростью смотрящие на Штерна. Она просто не могла не узнать того, кого сама, своими же руками описывала для статей об оборотне. Именно так она представляла его, невидимого защитника города, связанного со многими странными событиями Санкт-Эринбурга. Послышались крики. Все сразу встрепенулись, им было прекрасно видно, как Штерн мучал младшего Легостаева. Марина и Ирина просто не могли на это смотреть, слезы градом лились, покрывая пол маленькими соляными озерцами. Мать не давала дочери видеть это. А отец...- Прекратите, ироды! Что вы делаете с моим сыном! Отпустите его немедленно, не трожьте их и можете делать со мной что угодно!Он кричал, но его не слышали. Просто не слышали. Никита уже не дергался, видимо был без сознания, но вскоре очнулся. Семья могла четко слышать разговор Никиты и Штерна, но пара фраз так и не желали покидать мысли." А не ты ли убил единственную радость в моей жизни - Ингу, мою дочь?" - Никита убийца. Их сын - убийца? Быть того не может." Ты лжешь, оборотень!" - крикнул Штерн. Оборотень? Теперь Марина не сомневалась. Ни капельки. А родители все еще не понимали. Не понимали ужасающей правды.Никита - тот самый оборотеньКапДождь все также стучал по крыше, очищая все вокруг от грязи, и от мыслей.***В то же время в небольшом офисе школьной газеты, курируемой знаменитым Полуночным Экспрессом кипела работа. Листы бумаги и трубка телефона дрожали в руках двух юных журналистов. Они понимали, что их друг в очередной раз сумел вляпаться, и на этот раз все хуже некуда. Пожалуй, с Экстрополисом было попроще. А сейчас они на пару пытались определить, кто может помочь, и самое главное, как помочь? Сами они никами силами не владели, но один из них лихой компьютерный гений, а вторая, в общем, с ней не горит желанием связываться вся школа, тумаков боится.- Артем, раздолбай этакий, нашел кого-нибудь?
- Почти...
- Шевелись, вдруг с ними там уже что нибудь случилось!
- Да работаю я, - промямлил тот, кого звали Артем, - Ало, Панкрат, здравствуйте, извините что в такую рань, но родителей Никиты и Марину похитили, и он, естественно побежал за ними.Пару секунд на том конце телефона молчали.
- Куда ехать? - кратко спросил Панкрат Легостаев.
- Метеостанция, в Клыково. И мы с вами!
- Через 15 минут прибуду к вам, и не один. Вы кстати, где?
- К школе приезжайте.
- Ждите.