Неожиданности за каждым углом (1/1)
Глава 1Неожиданности за каждым углом
Стояла тёплая, осенняя погода. Словом, ничего примечательного.Листья только начинали окрашиваться в жёлтые и красные тона, а солнце не хотело покидать этот край. Санкт-Эринбург?— один из самых красивых мегаполисов мира. Здесь можно было найти все на свой вкус: уютные кафе, тихие парки или одинокие скамейки. Ночью город блестел и мерцал тысячами оттенков, лучей, гулом машин и голосами: молодыми и старыми, звонкими и низкими, нежными и строгими. Да, Санкт-Эринбург это кипящий чан жизни, где ежесекундно что-то вертится, всхлипывает, переливается, и кипит. Внутри него словно собирается все самое неожиданное и привлекательное. А так же леденящее, бегущее холодком по спине.Но у каждого города есть обратная сторона, верно? И здесь было что-то, не удивительное, настолько в своей обыденности?— непримечательное, устоявшееся, впечатанное в фундамент, влитое в поребрик, шелестящее под ногами.Тёмная ночь хранила постоянную опасность, тревогу и страх. А сумрак покрывал тенью всё, что не желало быть увиденным, и услышанным. Жуткие, дикие авантюры свершались с успехом, во мраке, и мало кому хватало смелости им противостоять.Некто, со взлохмаченными волосами и рассеянным взглядом, наблюдал за поздними пешеходами, спешащими куда-то, как и он сам, за быстрыми машинами, рассекающими воздух со скоростью света. Но такая обыденность была ему по душе, ведь не зря он прожил в этом городе столько лет.Но это не значит, что город перестал поражать его воображение. У него было достаточно надёжных друзей, что могли выручить и отвлечь от блуждания в потемках, поддержать, скрасить скучный вечер или разбавить серые, наверно, только для него одного, угловатые и тесные края горизонта.Другой, почему-то, тщетно бежал вдоль переулка, громко выкрикивая чьё-то имя, порой, врезаясь во встречных и пару раз выронив что-то себе под ноги. Он несся по улице, изредка подпрыгивая, с массивной, чёрной сумкой на плечах. Его всегда выдавал высокий рост и нескладные кудриВыделяясь даже в таком городском муравейнике, он сохранял недюжий оптимизм и веру в себя. А главное, в других.—?Никита! Подожди,?— замешкался он, переводя дыхание, и опираясь сухими ладонями о колени.—?Артём? Ты чего тут? —?удивлённо спросил его парень, помогая подняться.—?Вот тебе ноутбук! Сам же просил меня починить, а тут ещё и возмущается!—?Да ладно тебе! Огромное спасибо за работу,?— Никита даже выдавил неловкую улыбку, почесав затылок.В последнее время они почти не общались, друг был серьёзно увлечен стажировкой в редакции Экспресса, пытаясь одновремеено с этим непрерывно заниматься учебой, что отнимало достаточно времени. Артем грезил стать лучшим, и действительно старался достичь своей небесной мечты. За то, что интерес и силы ещё не выгорели, подобно спичке, можно благодарить Ирину. Она?— редактор газеты, и поддерживает в Бирюкове жизнь, выдергивая его на прогулки по городу. Журналистская хватка позволяла ей находить львиную долю материала в кратчайшие сроки. А может, дело было вовсе в другом.—?Ладно, до завтра. —?Артём, вскользь напомнил о встрече в редакции, откуда они хотели отправиться к старой школе. И поковылял обратно, вздохнув.Легостаев кивнул, быстро развернулся и продолжил путь.Сам не понимая почему, он, в отличии от Бирюкова, часто вызывал недовольство преподавателей. И поэтому, частенько оставался после занятий, усердно повторяя материал. Ровно, как и сегодня.Но, у Никиты, как и у многих жителей города?— была своя тайна, о которой, в последние годы, он позабыл. На улицах установилось перемирие?— побоище в Экстрополисе на долгие годы въелось в сердца людей хладным ужасом. Повторения не желал никто. И власти ответственно распорядились, усиливая контроль над преступностью до предельной отметки.Казалось, все тяжёлое было позади, но, по правде, все только начиналось.Безопасным, для таких, как он сам, Санкт-Эринбург не был и не будет никогда. Сложно представить, как можно одним махом избавиться от сотен не совсем обычных людей, исключив вероятность зарождения новых, наделенных способностями, потенциальных нарушителей закона. Вопреки ожиданиям, никто не хотел верить или знать что-то не то, и сколько бы свидетельств не проявилось молоком на чистом листе, останутся те, кто наивно предположит, что не так уж оно все и страшно. Преувеличено, в разы.А значит, попробует с этой силой тягаться. Но все, что так или иначе сверхъестественно, не предоставляет никаких гарантий. Имеешь с этим дело, не будь уверен до конца.Никита эту сторону не выбирал. Его не просили решить, пойти направо или налево, банально толкнули вперед, безучастно ткнули в то, кто он есть, вынудили принять и попытаться понять, какого это?— быть другим.
Что значило, быть в опасности, и напрочь забыть о старой, знакомой жизни. Но понял он это достаточно поздно, когда вернуться уже не было возможности.Заприметив скрипучую лестницу у блеклого дома, Легостаев огляделся, и одним мощным прыжком забрался на ступени, шагая вверх. Острое зарево заката раскрывало вечерние сумерки. Он натянул капюшон, и побежал.Крыши мелькали под ним, меняясь, вытягиваясь или сужаясь, застилаясь кровлей или черепицей.Никита на секунду замер, и взглянул. Солнце прощалось с городом, и вступало в свои права иное время. Время без границ. И в этом не было желанной легкости. Однако, были настороженность и крошечный, в капельках пота, трепет.Он безмятежно оттолкнулся, и взлетел, приземляясь на другом конце.Будь у него крылья, Легостаев бы рассекал небо. У него была природа, своя сущность, и выпуская ее на волю, Никита поддавался чужеродной стихие, словно снимал маску. Но что-то, чего он не находил ни в чем другом, открывалось ему в сумерках, под черной шерстью.А его сестра, Марина, обретала свободу будучи искусной рыбкой в водах репортажей и разгромных статей. Издав выпуски о незаконной деятельности корпорации, ее заметили, и так, она мимолетно поднялась по карьерной лестнице, в свои годы уже заведуя отделом Полуночного Экспресса.Спроси Легостаеву кто-нибудь, как ей это удалось, она бы с душевной легкостью сетовала на удачу и стечение обстоятельств. И Марина никогда не сказала бы, как опасно и запутанно ветвился путь за ее спиной. Она определяла себя, как до боли пытливую, смекалистую и любопытную, и часто испытывала свое везение, подвергаясь неоправданному риску.Это, наверное, их семейная черта.Игорь Легостаев, отец Марины и Никиты, тот человек, от которого дети унаследовали решимость и упорство. Он с юности ставил цель, и пробивался к вершине, будь то бюджетное место в университете, престижная должность менеджера в крупном торговом центре, или небольшая квартира близь парка. В таком темпе, Легостаев старший даже не совсем понимал, когда успел встретить жену, завести детей, и привыкнуть. Привыкнуть к тому, что теперь у него есть те, о ком следует думать, заботиться, и пускай это даже не было целью, он может научить их тому, как в этом мире жить.А его супруга, Ирина, подходила к делам неспешно, работая аккуратно и бережно. В адвокатском деле главное?— не пренебрегать ни деталью, ни сущей мелочью, что может изменить все в корне, и не в лучшую сторону.Но Никита жил в съёмной комнате, желая проявить небрежную самостоятельность, а дома он бывал редко, отчасти и потому, что предпологал опасность и риски. Может, оборотень Санкт-Эринбурга и не появляется так часто, но те, кто хочет, будут помнить.А он отчаянно хотел, чтобы они все забыли. И так он привлекал еще меньше внимания, а значит, родители были в относительной безопасности.Легостаев приблизился к дому, отворил незапертую дверь чердака, огибая старые вещи, поломки, игрушки. Каждая из которых, наверняка, несла свою историю и свой секрет. Все в этом городе не то, чем кажется на первый взгляд. Отряхнув пыль, он некстати чихнул. Легостаев, недолго пошарив в кармане, нащупал ключи и вошел. Сегодня должна была прийти и Марина?— инициатор этого семейного вечера.В прихожей также, как и всегда, когда приходила сестра, царил творческий беспорядок. Но сегодня он казался излишним. Вычурным. Неестественным.Изнутри не доносилось ни шороха.—?Я дома.Никто не ответил. Никита пожал плечами, смутившись. Куда это они могли уйти, не предупредив?Скинув кроссовки, он зашагал к холодильнику, наливая себе немного прохладной воды, здорово прочищавшей мысли. В голову ударил холод. Он вытащил их кармана телефон, и начал набирать номер Марины.Взгляд вдруг зацепился за клочок бумаги, будто бы лишний, чуждый общему порядку. Действию. Условию. Атмосфере.Абонент временно недоступен.
Легостаев подобрал листок, смял и, было, выбросил.Рука неестественно законечела прямо над урной. Он с легкостью разобрал подпись.Штерн.