Часть 4. (1/1)

I heat the stones between your legs.My mouth, the lodge where you come to sweat.I drink the blessed water.by Gregory Scofield – a gay Metis poetПросыпался Дженсен медленно. Но, даже проснувшись, он ощутил такую слабость, что не смог приоткрыть веки. Попытался пошевелиться, но бедро пронзила такая боль, словно в него воткнули раскаленный добела кол. Дженсен застонал и до хруста стиснул зубы, сдерживая рвущийся с губ крик. В этот момент память услужливо подсунула ему события последних суток – столкновение с Сиксиками, рану, скальп в победно вскинутой вверх руке индейца и окровавленную голову лейтенанта Сандерса, изматывающий путь через заснеженный лес и странного белого Кри, купившего их с Розенбаумом.Дженсен тотчас распахнул глаза и попытался сесть, но сильная рука без труда опрокинула его обратно. Он закашлялся, застонал и попытался сосредоточиться на склонившемся над ним человеком.Это был тот самый белый Кри, и он опять бормотал что-то непонятно-монотонное, призванное успокоить раненого.Но Дженсен не успокоился, испуганно оглядываясь вокруг широко раскрытыми от страха и непонимания глазами.Прямо над своей головой он увидел кожаный конусообразный потолок индейского типи, через отверстие в котором в голубое небо тянулась струя сизого дыма.- Отойди от меня! – проворчал Дженсен и снова попытался сесть, но широкая ладонь, лежавшая на его груди, легко уложила его обратно. Белый Кри спокойно и ласково заговорил с ним на своем языке, но Дженсену вдруг стало не до лингвистических упражнений. Ощущение чужой ладони на груди показало, что на нем нет одежды. Он был полностью раздет и лежал на полу типи, покрытом толстым слоем шкур. Опустив взгляд, молодой англичанин увидел, что ниже пояса он прикрыт чем-то похожим на мох. Такая же мягкая подушка чувствовалась под ягодицами. Рана на бедре была замотана чистой тканью, и, судя по всему, чем-то обработана, потому что в типи сильно пахло травами, а сама рана горела и чесалась.Он попытался скинуть с себя мох и сорвать повязку.- Nipi – сказал белый Кри и поднес к его губам кожаную флягу.Дженсен перестал бороться и жадно выпил предложенную воду. Его мучила жажда, а тело сильно ослабло от большой потери крови и лихорадки.Когда фляга опустела, он оттолкнул держащую ее руку и впился взглядом в своего владельца.- Что вы сделали с Майклом?Не увидев в типи Розенбаума, Дженсен заволновался, решив, что это не может быть хорошим знаком. Зная, что Кри не понимает ни единого слова из того, что ему говорят, он все же попытался выяснить судьбу друга, за которого очень волновался.Большой человек убрал флягу и присел на корточки рядом с раненым, рассматривая его с нескрываемым любопытством. Теперь на нем была надета не только набедренная повязка, но и длинная рубашка из оленьей кожи, которая спускалась до колен и была перехвачена на талии узким, расшитым бисером поясом.Рубашку тоже украшал причудливый узор из разноцветных бусинок. Длинные, мускулистые руки до запястий прикрывали рукава. Темные, спускающиеся до талии волосы были заплетены в две свободные косы. Дженсен растерялся; он видел подобные наряды на женщинах-индианках, когда те приходили в форт вместе со своими мужьями.Странный парень просто сидел и смотрел на него, словно выжидая, что предпримет молодой англичанин. Дженсен тоже смотрел на парня, не зная, как себя вести. В его понимании было слишком невежливо и нетактично вот так в упор, без всякого смущения, разглядывать обнаженного человека, лишая его последних крох достоинства.Он ужасно себя чувствовал, поэтому протянул руку к ближайшей шкуре и натянул ее до самых плеч.Кри насмешливо фыркнул, отошел к очагу в центре типи и помешал что-то в висевшем над огнем котелке чем-то похожим на небольшой ковш.На длинной палке, покоящейся на двух рогатинах, кроме большого котелка висели еще два поменьше, в которых тоже что-то варилось.Дженсен не знал, что воины Кри сами готовили себе еду, Маленькая Птичка рассказывала, что этим занимаются исключительно женщины. Но что бы ни было в этих котелках, пахло оно вкусно. В животе заурчало.Дженсен упал обратно на меховую постель, проклиная собственную слабость. Нужно найти Майкла, убедиться, что он жив, и вместе придумать способ вернуться обратно в форт. Он был напуган своим текущим положением, но в одном был уверен – Кри (или, по крайней мере, этот странный белый) не жаждут его смерти. Это немного успокаивало, хотя его и волновал тот факт, что пока придется доверить свою жизнь спасшему его человеку.Сиксики были давними врагами Кри, которые всегда были мирным племенем и дружелюбно относились и к англичанам, и к французам, охотно торгуя и с теми, и с другими. Встреча представителей обоих племен, произошедшая на его глазах, озадачила Дженсена, и он не понимал, почему стал ее причиной. Пока белый Кри переливал свое варево в деревянную миску, Дженсен осторожно изучал его. Кожа светлее, чем у местных, большие серо-зеленые глаза, не такие черные, как у прочих индейцев, волосы – все указывало на то, что парень не чистокровный Кри. Скорее всего, полукровка, как Саманта.Перелив варево, парень снял котелки с огня, поставил их на пол, а потом подхватил миску, подошел к Дженсену, очарованному плавностью его движений, и опустился на колени.- Api.Дженсен не понял, чего от него хотят, поэтому не пошевелился.Кри поставил миску на пол и сделал жест руками, объясняя. Стало понятно, его просят приподняться, чтобы он смог поесть. Дженсен послушно приподнялся на локтях, но неловким движением потревожил рану. Он зажмурился и невольно зашипел от боли.Неожиданно Кри оказался у него за спиной, так, чтобы Дженсен мог откинуть голову ему на колени, и решительно отбросил в сторону мех, которым Дженсен себя укрыл, оставив только кусок мха, прикрывающий область ниже талии. Дженсен замер, ощущая щекой гладкую кожу бедра и чувствуя, как поднимается и опускается мускулистая грудь странного белого. От него пахло кожей, дымом, травами, едой и терпким мужским потом. И от этого одуряющего сочетания Дженсен почти потерял голову, радуясь тому, что мох надежно скрывает его позор.В миске оказался восхитительный, жирный, пропитанный ароматами каких-то незнакомых Дженсену специй бульон. Голод взял верх над гордостью, и он позволил Кри кормить себя с вырезанной из кости ложки. Тот улыбался, показывая ровные белоснежные зубы, и на его щеках появлялись небольшие ямочки. Неожиданно Дженсен понял, что Кри чертовски молод, возможно, моложе его самого, и, скорее всего, только вступил в пору взрослости.Пока Кри тихим ворчанием уговаривал его съесть больше, Дженсен пытался связать воедино образ нежной сиделки и того могучего, свирепого воина, который вступился за него в палатке Сиксиков.Казалось, это были два разных человека.После бульона ему дали половину лепешки из пресного теста с небольшим добавлением сушеных ягод, придающих ей сладковатый привкус. Горячий суп с теплым хлебом – пиршество, которого Дженсен давно был лишен.Он знал, как на языке Кри будет ?спасибо?, и, хотя не был уверен в своем произношении, старательно произнес:- Hiy hiy.Молодой Кри удивленно приподнял бровь, широко улыбнулся, кивнул и, переложив Дженсена обратно на шкуры, отнес грязную посуду к огню. Вскоре он вернулся с двумя дымящимися котелками поменьше. В одном оказалась горячая вода, а в другом, судя по запаху, та самая травяная смесь, которой обрабатывали рану. Кри принес с собой много мха, часть которого он подсунул Дженсену под бедро. Размотав ткань, он тщательно смыл толстый слой травяной массы, покрывающей рану. Для чего понадобился мох, стало ясно, когда вся вода впиталась в него, оставив шкуры сухими. Обрабатывая рану, молодой шаман все время напевал что-то протяжное тихим нежным голосом. Дженсен с облегчением увидел, что рана почти затянулась, и не было никаких следов инфекции. Противно пахнущая, жгучая замазка работала. Поэтому Дженсен спокойно наблюдал, как на бедро снова намазали толстый слой зеленоватой смеси и перевязали полосами чистого полотна.Закончив, Кри быстро сдвинул мох, прикрывающий Дженсена ниже талии, в сторону, положил ладонь ему на низ живота и сильно надавил.Дженсен дернулся, почувствовав естественный позыв. Он попытался остановить Кри, но тот оттолкнул его руки и начал массировать низ живота до тех пор, пока желание не стало совершенно нестерпимым. У Дженсена не осталось выбора, кроме как уступить и расслабиться. Мох эффективно поглотил всю влагу и тут же был заменен сухим и чистым. Пока проходила эта процедура, Дженсен молча кусал губы, отвернувшись в сторону, не в силах взглянуть на своего мучителя. Если Кри и заметил его смущение и возбуждение, то не подал виду.За следующие несколько дней Дженсен привык к хорошей еде, неограниченному сну и нежной, пусть и смущающей, заботе своего владельца.В эти дни он понял, что Кри – могучий и уважаемый шаман в своем племени. Ночью он жег в очаге типи какие-то травы, которые предварительно раскладывал вокруг Дженсена, и когда темный пахучий дым поднимался к усеянному звездами небу, пел что-то непонятное, помогая себя ударами в небольшой бубен. Это могло продолжаться до самого рассвета, и Дженсен часто засыпал под монотонное бормотание.За время своей болезни Дженсен ни разу не видел ни одного индейца, кроме шамана. Его очень беспокоила судьба Майкла, и он всеми силами пытался выяснить хоть что-нибудь о своем друге. Слово за слово, он все больше и лучше знакомился с языком Кри, и хотя его произношение заставляло молодого шамана снисходительно скалить зубы в усмешке, Дженсен начал понимать обращенную к нему речь.Белый Кри усердно и терпеливо обучал его, и Дженсен с радостью впитывал эти уроки. Он научил шамана произносить свое имя и долго тренировался выговаривать его. Не понимая его значения, он воспринимал только последовательность звуков, которые нужно было правильно произнести.Однажды утром, проснувшись, он решил, что пора выбираться на воздух. Он устал оттого, что с ним носятся, как с инвалидом. План был хорош, но его осуществлению мешало одно обстоятельство – полное отсутствие одежды. Дженсен не знал, что случилось с его формой, но был уверен, что лосины пришлось разрезать, поэтому надеяться на их возвращение не приходилось. Было очень рано, шаман спал на своей меховой постели недалеко от постели Дженсена.Закутавшись в шкуру, молодой англичанин осторожно поднялся на ноги. Стараясь распределить вес тела так, чтобы большая его часть приходилась на здоровую ногу, он сделал крохотный шаг. Бедро отозвалось глухой болью. Но он мог идти.Вцепившись в норовящую соскользнуть шкуру, Дженсен откинул меховую занавеску, скрывающую невысокий круглый вход в типи.Холодный воздух снаружи вызвал дрожь. Солнце еще не встало, и в становище не было видно ни одного человека.Дженсен надеялся, что Майкл находится в одном из типи, и был настроен выяснить судьбу друга до вечера этого дня.Из одного типи вышел какой-то человек, и Дженсен собрался направиться к нему, как вдруг сильные руки схватили его за плечи и развернули. Он оказался лицом к лицу с молодым шаманом, смотрящим на него с нескрываемым любопытством. Красота этого человека заставила Дженсена на мгновение затаить дыхание. Но теперь, будучи способным снова стоять на ногах, он собирался хотя бы частично вернуться к своей прежней жизни. И первым пунктом этого плана стояла одежда.Не вспомнив нужные слова, молодой англичанин просто потряс рукав рубашки Кри и указал на шкуру, которую тщательно оборачивал вокруг своего тела. Кри понял и потащил его внутрь типи. Там он подошел к двум большим плетеным сундукам, открыл крышки, вытащил какие-то вещи и разложил их на постели Дженсена. Тот пригляделся и с ужасом понял, что потерял второй комплект униформы солдата армии Его Величества.Короткая рубашка, странные штанины без верха – все сшито из мягкой, отлично выделанной кожи и украшено бисером. Наряд дополнял кусок мягкой ткани и ременной пояс. Дженсену было понятно только то, что делать с рубашкой. Для чего предназначалось все остальное, и как его носить, оставалось неясным, а длинная рубаха шамана не давала подсказок.Усмехаясь, шаман протянул ему пояс и жестом велел обвязать вокруг бедер, а потом так же с помощью жестов объяснил, как пропустить ткань между ногами и закрепить на поясе, чтобы набедренная повязка не упала. Просто, но эффективно. Затем Кри помог ему натянуть штанины и шнурками привязать их к поясу. Последней Дженсен натянул рубашку, которая едва прикрывала его до талии.Между краем рубахи и поясом виднелась полоса голого тела, верхняя часть бедер и ягодицы тоже оставались открытыми.Шаман подарил ему отличные непромокаемые мокасины, которые удивительно шли к остальному наряду и были очень теплыми. И в завершение Дженсен получил теплые рукавицы и плащ из шкуры волка. Конечно, это не форма английского солдата, но все было отлично сделано и прекрасно держало тепло.Дженсен направился к выходу, боясь, что шаман остановит его, но тот неожиданно накинул на плечи свой плащ из медвежьей шкуры и последовал за англичанином.Становище просыпалось. Люди занимались своими обычными делами, женщины принялись готовить еду. Первыми ели мужчины, дети и женщины получали то, что оставалось. Наблюдая за ними, Дженсен понял, как избаловал его шаман, готовя персонально для пленника. На него никто не обращал внимания, хотя было видно, что его появление не прошло незамеченным.Майкла нигде не было видно, и Дженсен решил обратиться к шаману, мысленно вспоминая нужные слова.- Na-pay-wu, - тщательно проговорил он, указал на синее небо, а потом на свои глаза.Na-pay-wu на языке Кри обозначало человека.- Голубоглазый человек, где он? Пожалуйста, скажите мне. Ma-tay.Он знал, что это слово сходно по значению с английским ?пожалуйста?.Шаман улыбнулся и ткнул пальцем в типи, стоящий на другом конце становища. Стараясь унять отчаянно колотящееся сердце, Дженсен быстро захромал в ту сторону, не обращая внимания на тупую боль в бедре. Шаман следовал за ним.Молодой англичанин увидел, как из типи вышел Розенбаум, одетый в форменные лосины и ботинки, но на плечи его был наброшен плащ из шкуры медведя.Увидев хромающего к нему товарища, Майкл широко улыбнулся и бросился к нему.- Хвала небесам! Дженсен!Обхватив приятеля за плечи, Розенбаум звонко расхохотался и крепко прижал его к себе.- Боже, как я волновался за тебя, - прошептал он ему на ухо, а потом отступил на шаг и оглядел с головы до ног. – Ты только глянь! Тебя не отличить от местных! Что бы сказал капитан, увидев тебя в подобном наряде!Дженсен рассмеялся и в свою очередь обнял друга.- Я в порядке, - проговорил он, тронутый такой искренней заботой. – А ты как?Но прежде чем Майкл успел ответить, из типи вышла индианка и закричала что-то сердитое, размахивая руками.- Видишь ту прекрасную леди, которая орет на меня? – усмехнулся Розенбаум. – Я ее раб. Ты себе не представляешь, как тяжко приходится в рабстве бедному еврейскому мальчику. Она, и еще одна женщина, и еще пятеро детей живут в одном типи. И раньше у них был один муж на двоих. Кажется, его убили, или у него хватило мозгов сбежать, не знаю точно, но всю домашнюю работу переложили на меня. Я пашу от восхода до заката. Но они меня хотя бы кормят.Дженсен нахмурился, бросил взгляд на суровую индианку, к которой уже присоединилась вторая, не менее суровая, и развернулся к топчущемуся за его спиной белому Кри.- Раб? Ты продал его в рабство? Нет! Nomoya! Понимаешь? Он не может быть ничьим рабом!- Остынь, - быстро проговорил Майкл, когда увидел, как нахмурился здоровяк-полукровка. – Не зли этого гиганта. Со мной все будет хорошо. С двумя женщинами я как-нибудь сам справлюсь, - он бросил быстрый взгляд на двух индианок, которые вопили что-то и размахивали руками, явно требуя немедленно вернуться в типи. Майкл широко улыбнулся им. – Спокойно. Сейчас.- Нам нужно вернуться в форт, - заявил Дженсен. – Теперь я могу ходить. Они не намерены нас убивать. Они спасли нас от Сиксиков, и не думаю, что они будут удерживать нас здесь силой. Думаю, я смогу убедить их освободить нас.Майкл покачал головой.- Дженсен, послушай. Теперь я – единственный офицер, оставшийся в живых, и ты, рядовой Эклз, будешь исполнять мои приказы. Сейчас середина зимы, самое холодное время. Если мы попадем в метель, мы погибнем. Мне удалось здесь хорошенько осмотреться, это становище – единственное место, где можно выжить. Чем они все и занимаются. Нам придется остаться до весны. Это не самое приятное решение, но оно единственное. Раньше я волновался за тебя, но сейчас, когда я знаю, что этот здоровяк не сварил из тебя суп, я спокоен.Понимая, что Майкл прав, Дженсен виновато опустил голову.- Слушаюсь, сэр.Казалось, большой Кри потерял терпение и толкнул Розенбаума в плечо по направлению к типи. Майкл улыбнулся еще дружелюбнее.- Да иду я, иду. Но если ты причинишь вред моему другу, я найду способ убить тебя, ясно? – взяв Дженсена за плечи, он почти уперся лбом в его лоб. – Обещай, что будешь осторожен. А теперь мне пора возвращаться, а то мои дамы перешли к личным оскорблениям. Видишь вооон ту, ее зовут Собака, Бегающая за Коровами, - он подмигнул Дженсену и направился к вопящим индианкам.Дженсен обалдело смотрел ему вслед и думал, как Розенбауму удается относиться с юмором даже к самым ужасным ситуациям. У старшей женщины в руке был зажат кожаный ремень, и она шлепнула им Майкла по плечам, выказывая неодобрение. Даже понимая, что Майкл не почувствовал удара через толстую медвежью шкуру, Дженсен вздрогнул, обвиняя себя во всем, что приключилось с другом.Усталость и боль от раны делали свое дело, Дженсена качнуло в сторону, и он упал бы, если бы его не подхватили знакомые сильные руки.- Дженсен, - мягко произнес Кри. – Тебе нужно отдохнуть. Идем.И хотя слова были произнесены на языке индейцев, Дженсен отлично все понял и послушно позволил шаману отвести себя в типи.После продолжительного отдыха Дженсен решил, что пришло время как следует изучить имя молодого шамана. Научиться не просто правильно его выговаривать, но и понять, что оно означает. Кри выучил его имя, ему следует сделать то же самое, особенно если они решили остаться в племени до весны.Он присел на корточки возле костра рядом с Кри и написал свое имя палочкой на земляном полу.- Дженсен, - указал он на надпись, а затем на себя.Кри забрал у него палочку, начертил на земле два символа и произнес свое имя, которое Дженсен никак не мог правильно произнести.Индейские имена всегда были слишком длинными и запутанными для понимания белого человека. Обычно они относились к части природы или названиям животных и птиц. Маленькая Птичка. Шепчущаяся с Листвой. Дженсен хотел знать, что означает имя шамана.- Что оно означает? – спросил он, уверенный, что Кри не понимает сути вопроса.Прикусив губу, Дженсен принялся разглядывать два нарисованных символа. Первый представлял собой четыре волнистые линии, разделенные пополам.- Nipi?На языке Кри это обозначало воду.Дженсен предположил наугад, уже понимая, что ошибается.Большой Кри улыбнулся, протянул руку и коснулся пальцами глаз молодого англичанина, вынуждая закрыть их. Потом снова повторил первую часть своего имени. Дженсен, не понимая, покачал головой и открыл глаза. Кри попробовал снова, но на этот раз закрыл глаза сам.- Я сплю. Я вижу, - произнес он, употребляя самые простые слова.Воспользовавшись тем, что глаза шамана закрыты, Дженсен позволил себе несколько секунд разглядывать его. Четкие, резкие черты лица смягчало нежное, почти мальчишеское выражение. Волосы свободно падали на спину… Дженсен улыбнулся.- Сон. Ты имеешь в виду сон. Я сплю. Я вижу сон, - повторил он фразу Кри, заменив одно слово.Шаман открыл глаза и рассмеялся.- Eha!Да.Дженсен указал на второй символ, и Кри произнес вторую часть своего имени. Сжав в кулак три пальца, оставив указательный и безымянный, он ?прошелся? ими по своей ладони.Дженсен задумался.- Ходить… идти… бродить…единственное определение, но…Кри снова закрыл глаза, мягко ?прошелся? пальцами по своим сомкнутым векам и снова повторил свое имя.Дженсена неожиданно осенило.- Бродящий во Снах, - воскликнул он на английском и повторил еще раз на Кри. – Твое имя – Бродящий во Снах. Ты ходишь по снам!Кри открыл глаза, широко улыбнулся, и Дженсен неожиданно почувствовал, что его окутывает такая волна теплоты, что он больше никогда не сможет назвать шамана своим владельцем. В эту минуту он перестал считать его врагом и приобрел друга.Весь оставшийся день до заката они старательно изучали язык друг друга. И шаман, казалось, не возражал против транскрипции своего имени на английский.На закате в типи шамана пожаловали гости. Это был первый раз за все время пребывания Дженсена в племени, когда в типи шамана кто-то пришел. Молодой англичанин обратил внимание, что, хотя Бродящего во Снах очень уважали, жил он обособленно.Один из пришедших был сильный воин в самом расцвете лет, и с ним мальчик лет 14-16-ти, явно сын этого воина. Вошедшие не обратили никакого внимания на лежащего белого. Воин сразу почтительно заговорил с шаманом, который даже не поднялся им навстречу. Дженсену оставалось только наблюдать и учиться.Пока воин излагал свою просьбу, шаман сидел неподвижно, точно статуя, не спуская с мальчика внимательного, изучающего взгляда. Дженсен пытался понять, в чем состоит просьба, но Кри говорил очень быстро, и ему почти ничего не удалось разобрать. Однако он понял, что это была именно просьба.Шаман жестом велел мальчику подойти, встал перед ним на колени и о чем-то спросил. Мальчик, имя которого Дженсен не разобрал, казался очень взволнованным. Отец встал за его спиной, положил руки на плечи, успокаивая, и заговорил. Дженсену удалось уловить только несколько слов, но было похоже на то, что воин просит шамана благословить его сына.Когда отец закончил свою речь, шаман вернулся к огню, сел и жестом пригласил мальчика сесть рядом. Он протянул ему деревянную чашу, полную до краев, и Дженсен нахмурился, понимая, что в чаше далеко не вода. Мальчик послушно выпил все, чуть поморщившись от неприятного вкуса. И когда Бродящий во Снах запел, Дженсен уже знал по опыту, что это пение может продлиться очень долго.Мальчик сидел спокойно, скрестив ноги, положив руки на колени и закрыв глаза. Шаман сидел напротив, подогнув под себя ноги, как обычно сидели женщины.С того дня, как Дженсен очнулся в его типи, шаман носил длинную рубаху, подпоясанную на талии расшитым поясом. Сначала Дженсен думал, что мужчины-индейцы иногда надевали длинные рубахи, но потом понял, что это не так. Тогда он решил, что только шаманы могут носить одежду, не соответствующую своему полу.Под монотонное пение начали слипаться глаза, Дженсен растянулся на спине на мягких шкурах и смежил веки. Огонь костра почти потух, остались лишь тлеющие угли, тускло освещающие типи. Белый дым тянулся к отверстию в потолке и таял в зимнем звездном небе.Внезапно песня прервалась, и Дженсен открыл глаза. Он увидел, как шаман поднялся на колени и жестом велел мальчику встать. То, что случилось потом, потрясло молодого англичанина до глубины души. Мальчик подошел к шаману и что-то тихо заговорил. Дрожащий голос выдавал его волнение. Шаман велел ему замолчать и, к ужасу Дженсена, наблюдающему за всем широко распахнутыми глазами, принялся раздевать мальчика. Когда подросток был полностью обнажен, он осторожно потянул завязки, удерживающие рубаху шамана, и та упала к его ногам, обнажая великолепное мускулистое тело. Мальчик затаил дыхание и закрыл глаза. Пальцы шамана сомкнулись вокруг его начинающей пробуждаться мужественности.Дженсен тоже перестал дышать, не в силах поверить собственным глазам. Он понял, что отец привел сына сюда, чтобы совершить какой-то ритуал. Напиток, пение – все говорило именно об этом, но сердце Дженсена колотилось от сознания того, что сейчас произойдет что-то, чему он не хотел быть свидетелем, но что вызывало в нем странное, непонятное, почти болезненное возбуждение.Он не хотел этого видеть, но не мог заставить себя отвести взгляд.Когда мальчик достиг предела возбуждения, шаман протянул руку и достал небольшой горшочек. Окунув в него пальцы, он зачерпнул какую-то жирную массу и щедро покрыл ею член подростка. Зачерпнул еще и тщательно смазал собственную промежность между крепкими ягодицами.Дженсен прикусил щеку и сразу же почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Боже, ему предстояло стать свидетелем акта, о котором он мечтал половину своей проклятой жизни, и за мечты о котором он так жестоко поплатился. А в этом невероятном мире отец сам поощряет сына заниматься тем, за что в мире Дженсена их обоих бы повесили.Дженсен даже не заметил, как его собственная рука скользнула вниз, под укрывающие его шкуры.Шаман лег ничком и подогнул одну ногу, предлагая себя мальчику. Дженсен с трудом удержался от стона, вынужденный наблюдать, как мальчик дрожащей рукой направляет свою плоть в тело шамана. Слишком взволнованный, он не смог с первого раза преодолеть плотно сомкнутое кольцо мышц, и шаман прошептал:- Anooch. Давай, - подбадривая мальчишку.Еще одно движение, и голова подростка запрокинулась назад, длинные волосы свободно заструились по обнаженной спине, лицо исказила гримаса боли и удовольствия. Несколько сильных толчков, и его тело дернулось, достигнув высшей точки.Дженсену пришлось закрыть глаза, чтобы не видеть его счастливого лица и сосредоточиться на том, чтобы довести себя до разрядки.Шаман поднялся, обнял дрожащего от пережитого волнения мальчика и мягко сказал, глядя на молодого англичанина:- Nipa, Дженсен.Спи.Кусая губы, чтобы не разрыдаться от стыда и бессилия, молодой англичанин отвернулся к стене и приказал себе заснуть.Когда он проснулся, мальчика уже не было, а шаман возился у огня так, словно ночью ничего не произошло. Дженсен не знал, как себя вести, и чувствовал себя абсолютно запутавшимся. Англичанин считал свое поведение безнравственным и знал, что шаман видел, чем он занимался, наблюдая за тем, как мальчик пользовался им, словно доступной девкой.Дженсен понимал, что он неправ в своих суждениях, что в действиях Кри не было разврата или похоти, что это был всего лишь ритуал. Какой-то важный ритуал. Но от этого его растерянность только увеличивалась.Когда Бродящий во Снах подошел к нему, чтобы, как обычно, разбудить и покормить, он попытался притвориться спящим. Но неожиданно почувствовал, как с него осторожно снимают шкуру, обнажая спину. Теплая рука нежно коснулась кожи, и проворные пальцы пробежались по сетке заживших шрамов.- Скажи, почему?Дженсен вздрогнул, но промолчал.- Скажи, - не сдавался молодой шаман и добавил еще несколько слов на своем языке, которых Дженсен не понял, но почему-то почувствовал, что если и сможет кому-то рассказать о своем страшном грехе, то только этому странному человеку.- Я хотел… быть с мужчиной, - прошептал он.Глаза Кри широко распахнулись от удивления.- И это с тобой сделали? – он снова провел рукой по исполосованной спине.- Eha, - Дженсен обернулся через плечо и увидел потрясенное лицо Кри.- Ты – человек с двумя душами, - прошептал Бродящий во Снах и быстро закрыл себе рот рукой, словно выболтал какую-то ужасную тайну. Затем он убрал руку и заговорил так быстро, что Дженсен понимал только отдельные слова, вроде ?шаман? и ?Сиксики?. Понятие ?с двумя душами? ничего ему не сказало.Шаман неожиданно замолчал, обнял ладонями его лицо и подушечками больших пальцев нежно погладил скулы.- Askihtakosiw skisikwa, - пробормотал он.Дженсен понял только последнее слово, оно означало ?глаза?.Губы молодого шамана сжались в тонкую линию, и он положил свою ладонь на грудь Дженсена. Как раз напротив сердца.- Nitiha, nimihko, - два незнакомых слово прозвучали, словно клятва. – Nitiha, - повторил он и гулко хлопнул себя кулаком в грудь.Достав кремень из расшитого мешочка, он острым краем порезал свою ладонь и показал Дженсену выступившую кровь.- Nimihko.Дженсен взволнованно сглотнул. Ритуал, древний, как сама жизнь. Он коснулся груди Бродящего во Снах, потом прижал кулак к своему сердцу.- Nitiha, - повторил он. – Мое сердце.Взяв у шамана камень, он порезал ладонь и прижал ее к ладони Кри.- Nimihko, моя кровь.Он не знал, в чем только что поклялся, но почему-то был уверен, что поступает правильно.Словно они с Кри только что стали кровными братьями.Бродящий во Снах улыбнулся и заглянул англичанину в глаза. А потом быстро сунул руку под шкуру и коснулся паха Дженсена.- Нет! – тот испуганно отпрянул в сторону.Шаман нахмурился.- Ты не ложился с женщиной?- Нет… я… не… - Дженсен замялся, не зная, как сказать на языке Кри ?не женат?.- Ты хочешь лечь с мужчиной? – шаман понимающе улыбнулся.- Что? Нет! Да… Хватит! Перестань! – Дженсен не находил слов на обоих языках, чтобы показать Кри, как он шокирован и напуган такой вольной манерой обращения.- Ты хочешь быть взят, как женщина, - продолжал между тем шаман, и Дженсен понял достаточно, чтобы испугаться совсем.Бродящий во Снах сидел возле него на корточках, разглядывая, потом удивленно присвистнул и вернулся к огню, где готовилась пища. Дженсен смотрел на него, не в силах унять колотящееся сердце, а потом закрыл лицо ладонями.Когда еда была готова, шаман вручил ему миску с супом, теплый хлеб, и до самого вечера они не возвращались к волнующей теме.В этот день погода сильно ухудшилась. Надвигалась буря. Дженсен и Майкл вызвались помочь индейцам запастись дровами, чтобы переждать метель.- Как тебе живется с великаном? – спросил Майкл.- Его зовут Бродящий во Снах, - пробормотал Дженсен.Розенбаум удивлено приподнял брови.- Странное имя. Вот что касается меня, то мне удалось наладить отношения с Собакой, Бегающей за Коровой. Теперь она меня не ненавидит, а просто не любит. Я надеюсь, что в один прекрасный день я заставлю ее улыбнуться мне.Дженсен забросил на сани еще одну вязанку дров и рассмеялся.- Майкл, ее настоящее имя Койот, Преследующий Оленя.- Да? Откуда ты знаешь?- Я спросил Бродящего во Снах, как зовут ту женщину, которая считает тебя своим рабом.Майкл поскреб затылок.- Ты и впрямь становишься похожим на местных. Ты все еще ты, но уже не совсем ты. Но все же мое имя подходит ей намного больше.Когда мужчины закончили грузить дрова, повалил снег. Солнце скрылось за тучами, и когда Дженсен притащил свою вязанку в типи шамана, было уже совсем темно. Молодой Кри не участвовал в мужских занятиях, предпочитая их хозяйственным хлопотам, хотя его физическая сила не вызывала сомнений.Войдя в типи, Дженсен свалил дрова возле стены и быстро закрыл вход шкурой, надежно закрепив ее внизу. Сквозь отверстие в потолке падал снег, и огонь в очаге шипел и плевался, когда снежинки попадали на раскаленные угли. Было интересно наблюдать за тем, как невесомые белоснежные хлопья встречаются с красными языками пламени и танцуют причудливый танец, пока не исчезают, расплавленные жаром костра.В типи было тепло, Дженсен устал, поэтому он быстро разделся до набедренной повязки и растянулся на своем мягком ложе. Оглядевшись, он увидел Бродящего во Снах. Тот стоял у противоположной стены, широко расставив ноги и скрестив на груди руки.- Вот ты где, - произнес Дженсен на языке Кри, почти правильно выговаривая слова.Шаман сделал большой шаг вперед, к огню, и Дженсен замер. Он увидел сурового, могучего воина, который спас ему жизнь в становище Сиксиков. Как и на Дженсене, на шамане была только набедренная повязка. На его суровом лице застыло непроницаемое выражение, зеленые глаза больше не светились любопытством и нежностью. Это был взгляд опытного, опасного воина. Он даже двигался по-другому. Каждый жест был наполнен силой и уверенностью. Прищуренные глаза внимательно смотрели на Дженсена, и шаман медленно облизывал губы. Дженсен забеспокоился, но его тело уже начало отзываться на волну истинной мужской силы и животного магнетизма, исходящую от этого удивительного человека.Подойдя к Дженсену, Бродящий во Снах опустился перед ним на колени и улыбнулся. Не той привычной ласковой улыбкой, вызывающей желание улыбаться в ответ. Нет. На это раз улыбка была темная, дразнящая, обещающая… Она говорила о желании властвовать и обладать. Дженсен запаниковал, не зная, как себя вести: подчиниться или сопротивляться.Но Бродящий во Снах не дал ему выбора.- Ты хотел, чтобы тебя взял мужчина… это я, - прошептал он. – Я – тот мужчина. Ты запомнишь то, чему я тебя научу. Я обучу тебя пути человека с двумя душами. Жизненные пути женщины и мужчины текут параллельно. Но мы соединяем в себе оба пути. Мы – люди с двумя душами.Дженсен понял едва ли половину из сказанного шаманом и испуганно вдохнул, когда ловкие пальцы развязали пояс, убирая набедренную повязку, прикрывающую начавший просыпаться член.Толкнув Дженсена на шкуры, шаман склонился над ним и забормотал что-то монотонное. Подушечка большого пальца коснулась правого соска молодого англичанина и начала поглаживать, пока тот не стал твердым. Нагнув голову, Кри коснулся кончиком языка другого соска, а потом решительно вобрал его между губами. Дженсен вскрикнул. Никогда он не чувствовал ничего подобного и не мог предположить, что такое может дать мужчине другой мужчина. Ощущения были слишком сильными, и он попытался отодвинуться от жадного рта, но одна широкая ладонь скользнула ему под спину, а вторая обняла поднимающийся член.- Боже, нет…Все, чему его когда-то учили в Лондоне, все летело в ад. Все правила хорошего тона, этикет, все, что когда-либо вбивалось ему в голову - все исчезло под нежными движениями опытных пальцев, ласкающих, поглаживающих, трогающих то, чего до этого момента касался только он сам.Когда шаман осторожно оттянул крайнюю плоть и нежно коснулся обнаженной головки, Дженсен уже знал, что будет проклят. Проклят за то, что никогда не сможет вернуться в армию Его Величества, за то, что никогда не станет солдатом, достойным славы своего отца. Проклят за то, что готов сию же секунду променять все это за возможность ощущать руки этого человека на своем теле как можно дольше.Когда его тело выгнулось в сладкой судороге, из глаз неожиданно хлынули слезы. И Бродящий во Снах, в один миг превратившийся из сурового воина в нежную сиделку, еще долго баюкал его, прижимая к своей груди, прогоняя страхи словами, прикосновениями рук и губ.