Глава 2 ?Начало новой истории? (1/2)

Открываю глаза от того, что слышу зов. ?Радио няня? немного хрипло оповещает мне о том, что Артур уже проснулся и требует моего внимания.В такие минуты как сейчас почему-то по-особенному тяжело встать с постели, но все же я поднимаюсь и, послетого, как даю себе несколько пощечин, чтобы проснуться, бреду в детскую к Артуру.Часы показывают 6:15 и я ловлю себя на мысли, что сегодня он дал мне поспать дольше на 15 минут, чем обычно.

В этом весь мой вредный, маленький, и капризныйтрехлетний сынишка.

-Мама! – восклицает Артур, когда я показываюсь вдетской. Его маленькие ручки тянуться ко мне, а лицо озаряет самая прекрасная в мире улыбка.

-Кто это у нас проснулся? – так привычно произношу я, расплываясь в усталой улыбке и протягивая к нему руки. – Иди ко мне, мое солнышко.Склоняюсь и беру малыша на руки, после чего целую его в щеку. Он смеется и обнимает меня за шею, чем окончательно освобождает от пелены сна.Ребенок – это сплошная бессонница. Особенно, если ты еще и работаешь.

Я не помню, когда в последний раз нормально высыпалась, и можно ли назвать несколько часовую дремоту сном.После парочки минут нежностей, мы идем в ванную. Ставлю Артура на пол, и тот тут же вскарабкивается на детский стульчик, протянув руку к зубной щетке.

Закатываю глаза, после чего подаю малышу зубную щетку, сперва выдавив на нее немного пасты, и включаю воду.Артур начинает усердно чистить зубы, и это выглядит как всего мило и смешно.

Сейчас у него именно такой возраст, когда он хочет делать все сам. Я читала много книжек, боясь, что делаю что-то не так. Все они твердили мне о том, что у малыша сейчас так званый ?кризис 3-х лет?, и ему очень хочется утвердить свое собственное ?я?. Малышу необходимо чувствовать себя самостоятельным, он хочет доказать всем, что уже взрослый и может делать все так, как мы.

Сейчас с ним новь трудно, как тогда, когда я не спала ночами, когда он был совсем крохотным. Все эти колики, все, через что я с ним прошла – не самый легкий, но самый лучший путь, что я вообще выбирала.С тех пор, как я прижала его к себе в ?детской комнате?, я ни на секунду не пожалела о своем решении. Он стал моим лучом света, моей маленькой вселенной и смыслом.Артур стал тем, кто помог мне пережить минуты, когда казалось, что все уже потеряно. Я, правда, рада, что у меня есть малыш. У меня есть сын, ради которого я готова душу продать.Каждая бессонная ночь, все мои слезы, страхи, кризисы и порой моменты, когда казалось, что я больше не выдержу – все это мелочи.Нет ничего более важного на свете, чем его улыбка.

Стоит Артуру улыбнуться, и я тут же улыбаюсь ему в ответ, как бы дерьмово мне не было.Я многим пожертвовала ради моего сына, но… Он действительно этого стоит.

Ребенок требовал денег, которых у меня не было, так что квартиру в городе я продала, переселившись ближе к родителям.

Привыкнув к городской жизни за 7 лет проживания в городе, я очень долго привыкала к тишине и спокойствию. Смирившись, что загородная жизнь – хорошее место для воспитания малыша, я, все же, прижилась в небольшом доме на окраине.

Он не был столь большим, как наша с Лорел квартира, но в нем было уютно и тепло.

Так как за квартиру в центре я получила приличную сумму, денег хватило не только для воспитания малыша, но и на небольшую, старую машинку, которой я ездила на работу.

Все, вроде бы, звучит гладко, но, к сожалению, это труднее, чем кажется.Потерять самого близкого человека, затем продать вашу квартиру, принять на себя материнство и просто не сойти с ума – тяжкий труд.Все было бы проще, если бы не тот факт, что я осталась совсем одна, если не считать родителей.Мои подруги, которых, как казалось, было так много и они были супер надежными – сдуло ветром. Как только в моей жизни появились трудности – я осталась с ними один на один.Даже Томми, мой парень, с которым у нас были серьезные отношения, ушел почти сразу же, как только узнал о том, что я подала запрос на усыновление Артура.

Мы встречались еще с университета, и, казалось, все было очень хорошо, гладко, даже о свадьбе заходила речь в канун третьего года наших отношений. Его друг Фред намекал мне, что Томми выбирает кольцо. Но стояло мне обзавестись ребенком – Томас хлопнул дверью и ушел, сказав что-то на подобии ?я не собираюсь растить чужого отпрыска?.

Обидно. Досадно. Но, к сожалению, я даже не приделила этому должное внимание, так как горе от потери Лорел было гораздо сильнее, чем разбитое сердце.Вся моя жизнь в один миг перевернулась с ног на голову, и я не знала, выдержу ли такое испытание. Но, как показало время – я не такая уж и слабая, чтобы сдаваться сразу.

Все в этом мире можно пережить. Главное найти, за что ухватиться.Несколько дней назад, я нашла один из своих старых дневников, который я вела по глупости в университете.Его содержимое не просто рассмешило меня, а заставило плакать со смеху из-за своей глупости и жестокости судьбы.Когда-то, я считала, что жизнь- это то, что происходит с тобой, когда ты строишь планы. Сейчас я понимаю, что была юна и глупа, ведь какие бы планы я не строила – они не сбываются.Нужно запомнить: никогда и ничего не планировать. Все произойдет не так, как ты себе нафантазируешь.

Я считала, что моя жизнь – нечто слишком обычное и заурядное. Каждое утро я вставала только для себя, жила для себя и беспокоилась только о сегодняшнем дне.

У меня даже был четкий план: 17 лет – закончить школу, 22 – закончить ВУЗ и найти работу, 25 – купить свой дом или квартиру отдельно от Лорел, 28 – как минимум обручится или выйти замуж, 30 – родить ребенка, 35 – подумать о втором малыше, 40 – достигнуть вершины карьеры.

Сейчас, засыпая рядом с самым безупречным мальчиком в мире, я понимаю, что план – не больше, чем мечта.

Ты не знаешь, что случится завтра. Жизнь никогда не будет кориться твоим графикам, как бы ты этого не хотел.

Стоит всему быть гладко и радовать тебя, как случается какой-то переворот, который выбивает тебя из колеи и разносит к чертям все планы.Сейчас мне 25, я – мать одиночка, у которой не осталось ни друзей, ни опоры в виде твердого мужского плеча рядом. У меня никого нет, и вряд ли в ближайшее 15 лет я смогу позволить себе это. Так что к черту планы.Я больше никогда в жизни не буду ничего планировать, ведь когда все рушится – чувствуешь не только обиду и досаду, но и отвращение к себе, к своему убожеству и не способности руководить своей жизнью.Вроде бы, ты сам все решаешь, но в конечном итоге путь получается далеко не таким, каким ты его представлял.Превратив в пыль все свои планы, я стараюсь не оборачиваться назад, ведь стоит мне только вспомнить что-то из моей по-настоящему прошлой жизни – меня окутывает ностальгия и печаль.Прошлого не вернуть, как и людей, которые остались в нем. Надо жить дальше, чего бы это не стояло.

Главное – научиться справляться с болью и не оборачиваться назад, ведь ты можешь утонуть в том, что было.

Повзрослев за последние тригода, как кажется, на целую вечность, я поняла, что нужно ценить то, что у тебя есть сейчас.

У меня есть Артур и родители, которые живы и здоровы. Они дарят нам с сыном свою опеку, любовь и поддержку. Больше ничего не нужно, ведь счастье, на самом деле, в таких вот мелочах.Эти три тяжелых, но незабываемых года моего материнства, одиночества и бесконечной силы воли не прошли даром. Я многому научилась, и многое поняла, благодаря Артуру. Например, новым открытием для меня стало то, что ни в коем случае нельзя плакать, когда плачет он. Это только усугубляет ситуацию.Так же, не стоит оставлять свой телефон там, где он может его схватить и бросить потом в унитаз.Но главным, что я поняла, было осознание того, что все можно стерпеть.

Он заставил меня повзрослеть так быстро, что я теперь сама себя не узнавала.Благодаря моему сыну я научилась дышать в минуты, когда в глазах нет слез, пока в сердце разливается целое море.Как бы плохо мне не было, всегда становилось легче, стоит только прижать к себе Арчи, вздохнуть сладкий запах его солнечных волос и просто ощутить, что я не одинока.У меня есть он. И всегда будет. Больше ни один мужчина в мире мне не нужен, лишь бы мой ангел был счастлив и здоров. С остальным я справлюсь.Сегодняшний завтрак, что странно, не превратился в скандал. Артур съел всю кашу, даже и слова не сказав о том, что он не голоден, чем очень порадовал свою мамочку.Немного затянувшиеся сборы сынишки превратились в игру, и я не заметила, как пробежало время. Бегая по дому как ошпаренная, я быстро собиралась, оставив Артура на мультики по телевизору.

На быструю руку накрасив ресницы и натянув на себя первое, что вывалилось со шкафа, я, наконец-то, была готова к рабочему дню.

Ну…. Как готова. Внешне я собралась, что не скажешь по моему внутреннему состоянию.

Последний год работа давалась мне слишком тяжело, и, просидев сегодняшнюю ночь за компьютером, я так и не закончила статью.Иногда мне кажется, что я потеряла свою хватку, а талант выветрился. После выхода с декрета я больше не могу работать с таким же энтузиазмом как прежде.Я задыхаюсь на работе. Мне там душно и не комфортно. Коллеги вызывают отвращение, а руководство – приступ удушья.

В журнал ?Tatler? я попала совсем случайно. Еще на втором курсе мою статью заметил один из редакторов, назвав ее свежей и оригинальной. Затем, последовало предложение о работе, которое я охотно приняла.Первые два года я писала статьи на дому, после чего отправляла их в издательство. Мне нравилась моя работа, и казалось, я была самой счастливой на свете.

После окончания университета я получила свой кабинет, небольшое повышение и целую рубрику в журнале. Это был предел мечтаний.Но сейчас… Моя работа была чем-то вроде ?сделать и забыть?. Я перестала чувствовать от нее удовольствие.В моей жизни вообще осталось слишком мало вещей, которые действительно вызывали приятные эмоции.

Работая только для того, чтобы просто работать, я больше не получала повышений, да и начальство с каждым днем все больше и больше разочаровывалось во мне.

Но ничего сделать с собой, к сожалению, я не могла.

Детское кресло, машина, руль. Я ехала по дороге, игнорируя детскую песенку по радио, которой подпевал счастливый Артур и вела себя как никогда тихо, не проронив ни слова к сыну.Когда показался дом родителей, я облегченно вздохнула, обрадовавшись, что даже не попала в пробку.

Эту неделю Артур как никогда счастлив, ведь его детский сад закрыли на ремонт, а он проводит все время с обожаемыми бабушкой и дедушкой.Они балуют любимого внука как могут, словно вымещают на нем ту любовь, которую должны были дарить Лорел.Я понимаю, что порой сама перегибаю палку с опекой, но мои родители словно сходят с ума, когда дело доходит до Артура.

Мама, которая слишком тяжело пережила потерю старшей дочери и до сих пор, как и все мы, не до кона смирилась с утратой, была вообще против детского сада. Мы с папой еле убедили ее, что Артуру будет лучше в компании с одногодками и это только плюс к его развитию.Так что в такие дни, когда он болел или я просто привозила его – мама заваливала ребенка сладостями и поцелуями.Когда я заехала во двор, то не смогла не улыбнуться, заметив на крыльце родителей. Они уже ждали нас, и как только заметили машину – пулей спустились к воротам.Покинув машину и высвободив Арчи с кресла, я даже не смела его задерживать. Малыш кинулся со всех ног к дедушке, который тут же подхватил его на руки и подкинул в воздух, заставляя громко смеяться.Мама же подошла ко мне, целуя и приветственно обнимая.

-Доброе утро, - усмехнувшись, произнесла я, после чего отдала маме сумку с нужными вещами для Артура.Обменявшись несколькими словами с родителями и поцеловав Артура на прощание, я села в машину и на всей допустимой скорости рванула на работу, чувствуя, как последние нотки хорошего настроения меня покидают.Итог – опоздание на 20 минут, которое, как мне показалось, никто не заметил.Просидев полдня за недописанной статьей, я так и не придумала для нее красивый конец, так что написала первое, что пришло в голову, и нажала ?отправить?.Через полчаса меня вызвал к себе Патрик Джонсон, мой начальник и бог этого высокого здания.

Раньше я даже флиртовала с ним, но сейчас наши отношения прекратились в нечто-то сухое и холодное, наполненное формальностями и условностями. Намек на тепло и дружбу испарился, как только я вышла с декрета.-Добрый день, мистер Джонсон, - войдя в кабинет, произнесла я. Думаю, сейчас, как всегда начнется проповедь о том, что я не доработала текст. – Вы хотели меня видеть?-Здравствуйте, мисс Миллс, - он даже не взглянул на меня, а лишь машинально приказал пальцами сесть напротив. – Садитесь.Я тихо села, опуская глаза в пол и начиная нервничать. Сегодня он какой-то другой,и даже слишком молчаливый. Мне не нравится это.-Алексис, - после тяжелого вздоха и долгой паузы, наконец-то произнес шеф. – Что это, черт возьми, такое?Резкое движение и бумаги с напечатаннымтекстом падают прямо на стол возле меня, эффектно проезжаясь по глянцевой поверхности.Я шумно сглатываю, чувствуя, как начинают дрожать коленки.-Это… Моя статья.-Статья? – восклицает Патрик, кидая на меня разъяренный взгляд. – Да это чушь собачья, дорогуша! Ты хоть сама читала, что ты, черт побери, написала?-Конечно…-Тогда какого хрена Мелисса приносит мне это дерьмо? Почему я должен читать такой текс, которым даже не охота подтереть задницу?Вдох, выдох. Сердце бьется с бешеной скоростью, а кровь отливает от лица.-Простите… Я… Я сейчас же перепишу.-Перепишешь? – шипит Патрик. – Такое не переписать, Алексис!-Мистер Джонс..-Хватит, Алексис, - перебивает начальник, и я чувствую, как его голос превращается в более холодный и деловой тон. – С меня хватит. Я терпел это дерьмо больше года, и даже закрывал глаза на то, что рейтинг журнала падает.-Я постараюсь, Патрик, обещаю.

-Нет, Алексис. Больше никакого постараюсь.-Но дайте мне шанс, - широко распахнув глаза,я впилась в Патрика умоляющим взглядом, в ответ получая только холод.

-Я целый год ждал, что ты реабилитируешься! Пытался дать тебе поблажку, ведь тебе пришлось пережить не самое легкое время. Но даже у моего терпения есть предел.-Пат…-Ты уволена, - отрезал шеф. –И это не обсуждается.

-Патрик, прошу…

-Алексис, иди, собирай вещи. Расчет получишь завтра. Мы уже нашли тебе замену, так что просто уходи. Я не хочу лишних драм.Поднимаюсь на ноги и со всей отвагой произношу:-Спасибо за шанс работать с вами, Патрик. Это был ценный опыт.

Затем, тихо покидаю кабинет, направляясь к себе.Только сейчас замечаю, что все смотрят на меня как на отшельника и вижу на их лицах радость. Неужели они знали, что он так поступит? Неужели я была настолько плохой коллегой, что они все только рады моему уходу?Ничего не понимаю, так что, оказываясь у себя, я сажусь за стол и склоняю голову на руки, сидя неподвижно некоторое время.В ушах шумит, сердце колотит, а в горле ком, но я даже не могу заплакать, чтобы освободитьсяот этого груза.Затем в один момент я прихожу в себя и начинаю собирать вещи, которые умещаются все в один пакет средних размеров.Дорога к родительскому дому проходит слишком быстро, или это я просто слишком погрузилась в себя.Даже не знаю, как можно чувствовать себя более грустно и более пусто, чем сейчас себя чувствую я.Родители не ждали, что я приеду на три часа раньше, чем положено, но все же, они были рады. Только за обедом я наконец-то решаюсь и говорю им причину своего столь раннего прибытия.За столом наступает тишина.

Затем, мама подсовывает ко мне чай и натягивает на лицо улыбку. Она начинает говорить, что ?подумаешь, это всего-то работа, найдешь новую? и я начинаю улыбаться со слезами в глазах.

Это скорее мука, нежели улыбка, но я смеюсь и благодарю маму за понимание. Папа, как выясняется позже, тоже не особо расстроен и уверен, что я найду работу даже лучше.Интересно, как среагировали бы родители, скажи я эту новость еще в тот период, когда Лорел была жива? Они были совсем другими людьми, собственно, как и я.

Тогда бы я не потеряла это место. Место в одном из лучших журналов в нашем городе.После обеда я захожу к спящему Артуру в своей старой спальне, чтобы убедиться, что он вдруг не проснулся. Целую его и поправляю одеяльце, чувствуя, как вдруг в один миг весь мир начинает наваливаться на меня.В эти секунды я словно осознаю, что же, все-таки произошло и мне нечем дышать.Что мне делать завтра? И как дальше быть? Где найти силы, чтобы отыскать новое рабочее место? Как я буду обеспечивать сына?Эти вопросы душат меня, так что я покидаю спальню и сажусь на диван в гостиной. Ком в горле становится все больше, а воздуха в легких все меньше.Не знаю почему, но я впиваюсь глазами в настенные фотографии, ища в них что-то, что поможет мне перебороть состояние отчаянья и бессилия.Вижу на фотографиях улыбку Лорел и понимаю, что становится только хуже.Она бы сказала, что мне делать. Она бы помогла мне собрать сопли в кулак, назвала бы смешным словом и дала бы по заднице за то, что я так близко принимаю все к сердцу.

Лоло как никто другой знала меня, и всегда умела выбирать нужные слова в тяжелые для меня моменты. Я до сих пор не могу смириться с тем, что она сейчас не войдет в комнату, не обнимет меня и не скажет ?эй, не плачь. Все будет хорошо, я обещаю?.В эти секунды мне становится до невыносимости холодно и одиноко.

Грустнее всего, что я вновь и вновь подтверждаю себе то, что одиночество – это когда ты все еще ждешь кого-то, но понимаешь, что никто уже не придет.Она не вернется. Мир чертовски ужасен и пуст, так что я не выдерживаю и опускаю голову на ладони, начиная тихо всхлипывать.Даже не знаю, что меня заставляет плакать больше: очередное осознания того, что Лорел мертва, или то, что я потеряла работу. Или все сразу.

Слезы скатываются по щекам, и я вроде не рыдаю, нои просто плачем это не назовешь.Слышу позади себя шаги и тут же вытираю лицо, выпрямляясь и шмыгая носом.-Все в порядке? – тихо спрашивает папа, останавливаясь позади дивана.-Все хорошо, - чуть слышно произношу я. – Просто устала, па.Он делает несколько шагов и садится рядом. Затем, без лишних слов его руки просто притягивают меня к себе как маленькую девочку.Я прижимаюсь к папе, склонив голову к его груди, и начинаю сильно всхлипывать, просто не в силах остановиться.Когда тебя жалеют – все становится только хуже, и ты, как кажется, начинаешь рыдать в два раза сильнее. Вот и со мной было так же.Отец гладит меня по волосам, обнимая одной рукой, и я чувствую себя маленькой, беззащитной девочкой, разбившей коленку.

Мне больно, но папа обнимает меня, и его объятия сами за себя говорят ?коленка заживет, все будет хорошо?. Это успокаивает.Я не знаю, сколько я проплакала, но когда опустошение наступило – папа все так же гладил мои волосы и обнимал, находясь рядом и поддерживая.Я безгранично благодарна ему за это, ведь не обними меня он – я бы сошла с ума.-Дочь, - вдруг, начинает папа. – Ты же знаешь, что нам с мамой плевать, есть ли у тебя работа или нет?-Догадываюсь, - чуть слышно отвечаю я.-Нам главное, чтобы вы с Артуром были здоровы и счастливы.-Я знаю, пап, знаю. Спасибо, что говоришь мне это.-Я говорю это не для того, чтобы тебя утешить, Лекси. Просто…Я так давно не видел твоей искренней улыбки, что уже и забыл, как она выглядит.Отстраняюсь, немного удивленно глядя на папу. Он выглядит действительно обеспокоенным и серьезным одновременно.-Лекс, ты думаешь, мы с мамой не замечаем, как ты тонешь?-Не понимаю о чем ты, пап.-У тебя глаза, как у щенка со сломленной лапкой, родная. Ты не видишь себя со стороны, но…. Ты выглядишь несчастно.

-Это не правда, пап, - тут же отрицаю я, хотя начинаю задумываться над его словами. – У меня есть все, что нужно для счастья.-Ты врешь сама себе, Алексис. Я знаю, насколько искалечена твоя душа, и какую боль ты несешь в себе. И мне невыносимо это видеть.-Пап… - я вздыхаю, опуская глаза. – Я справлюсь, правда. Просто сейчас сложный период.-Лекс, когда ты в последний раз ходила гулять с друзьями?

Мой рот уже открылся, но вдруг, я резко захлопнула его, подавившись болезненным осознанием ответа на вопрос.

-Вот и я об этом, малышка. Ты в прямом смысле похоронила себя в четырех стенах, забывая о том, что жизнь, это не только домашняя рутина. Я уважаю то, что ты делаешь, но мне не нравится то, как ты закрылась в своем панцире и страдаешь от недостачи эмоций.Папа словно выворачивает мою душу изнутри. В душе скребут кошки, ведь я действительно понимаю, что отец прав. Но еще хуже, что мне действительно нравится прятаться от всех в панцире.Так проще. Никто не причиняет тебе лишней боли.-Дочь, я одно тебе скажу – без эмоций долго не протянешь. В твоей душе такие раны, что не каждому дано пережить подобное

на протяжении всей жизни. Но прошу тебя, не думай, что от этих ран нет лекарства, Лекс.-Ничего не заполняет пустоту, пап, - признаюсь я, вздыхая. – Ничего, черт возьми, не заполняет большую дыру в груди.

-Душу надо лечить ощущениями, Алексис, - сегодня папа походит на мудреца, который собирается поменять мою жизнь в корень. Я слушаю его с замирением, ведь он говорит умные и действительно стоящие вещи.Душу надо лечить ощущениями. Мне определенно нужно записать эту фразу, чтобы однажды я могла процитировать ее Артуру, когда тому будет плохо из-за разбитого сердца, или чем еще там страдают подростки.Я не на шутку задумываюсь над словами папы, но вдруг понимаю, что моя жизнь – сплошное однообразие. Артур, дом, работа, родители, Артур, дом. Ладно, больше нет работы, но когда я ее найду – все вернется на круги своя.Никаких ощущений, ничего нового. В моей жизни нет ничего, что может заполнить эту чертову болезненную пустоту в груди.Только когда Артур рядом, я не чувствую власти этой пустоты над собой. Он словно на времяустраняет ее, но стоит мне очутиться в другой комнате – я вновь и вновь окунаюсь в себя.-Я не знаю, где мне их найти, - устало произношу я,поджав под себя колени и задумчиво уставившись в стену.

-Зато я знаю, - вдруг, произносит папа, и я вижу, как в один миг его грустное лицо становится чем-то вроде ?О БОЖЕ, ДА!?. Он вспыхивает, как новогодняя гирлянда, искрясь от непонятной мне надежды, которую породила его безумная идея.-И где же? – натянуто усмехнувшись, спрашиваю я.-Ты никогда не пойдешь на это, - папа становится немного грустнее, но надежда не покидает его лицо. – Я слишком хорошо тебя знаю.-Говори уже, пап.-Дочь, это немного сумасшествие, - папа устало потирает глаза, после чего продолжает. – Но, как я только что подумал, сейчас самое время для чего-то подобного.-Ты говоришь очень странно, пап, - пытаясь подавить улыбку, произношу я. Серьезность папы смешит и пугает одновременно.-А ты обещай обдумать мои слова, - пап строго смотрит на меня, и я вижу в его взгляде приказ бывшего капитана корабля, так что тут же киваю под давлением его карих глаз. – Я хочу, чтобы ты отправилась в кругосветное путешествие.-ЧТО? – ошарашенои растерянно восклицаю я. Думаю, я ожидала чего угодно, но не таких слов.

-Алексис, я говорю вполне серьезно. Сама подумай – ты сейчас свободна как ветер, и тебе просто необходимы свежие ощущения.

-Пап, это действительно безумие.

-Но ты ведь любишь море! – возмущается отец, кидая на меня укоризненный взгляд. – Ты с детства любила плавать со мной в отрытое море на лодке.