10. (1/1)

Возвращаться в автобус было мучительно стыдно. Умом Маша отлично понимала, что её вины в произошедшем нет, но всё равно мучительно ёжилась от того, что произойдёт буквально через несколько минут. Избитая, грязная, в разорванной одежде, и это лишь часть проблемы. Неприятней было лишь то, что она стала центром конфликта, доставила массу беспокойства и даже вынудила организовать поиски, хотя совершенно этого не заслуживала.

Несмотря на мечтательность и тепличность, своё место в компании Маша оценивала адекватно. На данный момент, она отметилась лишь необычным голосом, пока не внеся ничего более полезного. Выпад с её поисками был довольно рискованным, грозя от неприятностей с местной полицией и заканчивая опозданием на фестиваль. Отвратительней было лишь то, что она не смогла оценить Арчи по достоинству, всё ещё цепляясь за его душную и откровенную настырность в плане постельных утех: после дождливого вечера в его квартире, они так и находились в состоянии затянувшейся конфронтации.Маша отлично понимала, какое количество трусов слетело только от одного взгляда этого белокурого дырокола, и в тот момент ей стало особенно противно, что восторженный флёр от встречи с талантом без всякого перехода сменился полуголыми обжиманиями на пустынном пляже. Именно в тот вечер, Маше стало невыносимо противно от самой себя, когда она, неисправимый романтик, позволила перетираться с первым попавшимся, пусть и талантливым, но донельзя наглым парнем. То, что произошло сегодня, смещало акценты в сторону. Похоже, что хвалёная Машина чувствительность дала сбой, и вопрос отсутствия у Артту к ней чувств, неожиданно попал под сомнение.— Ну как, жива? — Светка вылетела из автобуса, словно вихрь, и, стиснув Машу в объятиях, закружила вокруг себя. — Я уже думала, что придётся обращаться в полицию.— Ой, — Маша невольно пискнула, — осторожно, больно.— Господи, да тебя избили, — Светка всплеснула руками. — Ничего себе, как тебя изваляли!— Всё в порядке, — Маша вздохнула. — Простите меня, я доставила столько хлопот. Это было ужасно, меня никогда в жизни не били.— Я же тебя ещё в Тавастии предупреждал, — Артту вышел из автобуса вслед за Сеньей, — это фанатки, а они могут.Маша поспешно закрыла рот, не понимая, как оценивать это вроде бы правильное, но в тоже время неуместное замечание. Арчи хмурился, и Маша трусовато притихла, ожидая, что их интимное противостояние сейчас закончится обличительным скандалом.— Всё, поднимайтесь, — Олли махнул рукой, — в автобусе поговорите.Парни, что дружно высыпали на улицу, начали подниматься в салон.— Стой, — Арчи зачем-то присел на корточки, и Мария не успела опомниться, как оказалась у него на плече.— Ай, — от удивления и неожиданности она смогла лишь восторженно ахнуть, — ты меня уронишь!— Захлопнись, — Куосманен ощутимо хлопнул её по заднице и поволок в самый дальний конец салона.— Раздевайся, — Арчи снял с Маши тяжёлую косуху и, заметив, что она принадлежит Юсси, откинул её с сторону с нескрываемым раздражением, — Сенья сейчас поищет какие-нибудь шмотки.Светка принесла чистые лосины с футболкой и присела рядом на корточки.— Где тебя нашли?

— В лесу, недалеко от деревни.

— Отстань от неё, — Арчи привлёк Машу к себе, и она устало опустила голову на его плечо. Произошедшее уже слегка притупилось, дрожь отступила, и на её место пришла огромная всепоглощающая слабость. Мария почувствовала, что усталый мозг настойчиво требует отдыха.— Отстань, — повторил Арчи, — потом поговорите. Видишь — она устала.Маша слабо улыбнулась. Как она могла быть так несправедлива к Арчи? Он такой внимательный, так трогательно о ней заботится. Ну а то, что он так настойчиво к ней пристаёт, лишь говорит о том, что он молодой здоровый парень с естественными здоровыми запросами, и она ему, несомненно, очень нравится.— Скажи ?спасибо? Алекси и Юсси.— В смысле, — сонно пробубнила Маша, — я уже их поблагодарила.— Это Вуори с Лайхо настояли на поисках...— Юсси интересуют только твои вокальные данные, — внезапно перебил Арчи.Светка осеклась и несколько секунд смотрела на Артту, не произнося ни слова.

— Вот, как? — наконец, ледяным тоном осведомилась она. — А ты ничего не перепутал?— Что-то не так? — уже сквозь сон, пробормотала Маша. — Ребята, простите меня, я пока ничего не понимаю. Давайте потом поговорим.— Хорошо, — кивнула Светка, — поговорим, если всё благополучно не забудется к утру.

— А что с Юсси не так? — Маша уютно подтянула колени и обхватила Арчи поперёк тела. — он же меня искать поехал...— Ему интересен только твой голос, всё остальное пофиг, — даже сквозь сон Мария почувствовала, что Артту начинает закипать. — Понятное дело, хочет бабла по-лёгкому срубить. Вообще, такое ощущение, что твой комфорт и желания интересны только мне.Сенья встала и, довольно сухо, заметила:— Если хотите остаться, перебирайтесь на верхнюю полку: Олли приболел — температура — я хочу его уложить. Не волнуйтесь, там классно. Всё! Убирайтесь отсюда.Маша, словно зомби, доплелась до запасной верхней полки и, не открывая глаз, полезла наверх. Арчи подтолкнул её в спину, проконтролировал, чтобы она не грохнулась, и удалился куда-то к парням. Олли и Светка с кучей вкусняшек и пледов разместились на их месте.Оказавшись наверху, Маша на какое-то время встрепенулась. До сих пор слово ?турбас? было для неё лишь сухим определением, обозначением передвижного дома, в котором рок-музыканты путешествуют от одного концерта к другому. Это и был дом, даже скорее микромир со своими законами и порядками, втиснутыми в совсем небольшое, порой даже не очень уютное пространство. То место, где проходила большая часть жизни музыкантов. Симбиоз из творческого процесса и алкогольного угара, скрипов и стонов скоростных потрахушек, скуки по дому и непреодолимой тяги к новым впечатлениям.Турбас Реклесс Лав был если и не очень новым, то вполне уютным, а верхняя полка действительно поражала воображение: просторная кровать с бортиком, куча разноцветных подушек, и роскошный стеклянный потолок, в который заглядывало розоватое вечернее небо. Мария отлично помнила Светкин рассказ о путешествии в Швецию, когда она провела первую ночь с Олли, на этой самой полке. А выглядел рассказ более, чем романтично: мчащийся сквозь ночь автобус, ледяной зимний ветер, бесконечная ночь на груди любимого и сладкий утренний сон после долгого нежного соития.— Я даже не заметила как день пробежал, — Маша осторожно вытянулась вдоль стены, всё ещё чувствуя боль во всём теле.— Ложись, — Арчи неожиданно вырос около полки и положил голову на сложенные руки. — то, что с тобой произошло, это ужасно. Знаешь, если бы ни моя настойчивость, никто бы не поехал искать.— Честно говоря, я так ничего и не поняла, — Маша осторожно дотронулась до его руки. — Так это ты настоял?— Конечно, — Артту подтянулся на руках и пристроился рядом с Машей, — двигайся ближе. Так удобней? Хочешь ещё одну подушку?— Мне и так хорошо, — Мария счастливо улыбнулась, вытягиваясь рядом с Арчи. Немного помолчали.— Что там происходит? — Артту перегнулся через бортик и с интересом заглянул на нижнюю полку.Светка и Олли уже успели затянуть шторку, и невнятную возню нарушало лишь Светкино ворчанье, да эротическое пыхтение Косунена.— Херман, перестань целоваться, у меня тоже насморк. Я сейчас задохнусь.— У кого сопли, тот снизу.— Хорошо-хорошо, — отозвалась Светка, — только не надо вытирать нос об мою футболку.— Апч-хии!— Будь здоров, но не смей больше чихать. Не смей чихать, я тебе говорю. Особенно после моей кремации.— Апч-хии! Я не могу снизу, — взмолился Олли, — у тебя духи очень едкие, у меня аллергия.— Ты же сам захотел. Ты из меня черепаху сделаешь, я твои метр девяносто не переживу. Перестань обижаться, я ж не виновата, что ты такой здоровый.— Я сейчас уйду.— Не уходи, давай поцелую твой носик, мерзкий сопливый шнобель. И губки. Ну, так и быть, шейку тоже. И сисечку, и животик. А это ещё что? Зачем ты подсовываешь эту штуку? Олли, прекрати снимать лосины!— Это совсем не то, что ты думаешь.— Как не то? Ой, и вправду коленка!На полке тяжело завозились под дружное хихиканье остальных.— Ты бессердечная, нельзя так с больным человеком.— Кто бессердечная? Я бессердечная?!Снова послышалась неторопливая возня.— Олли, опять ты мне что-то подсовываешь? Ах, это маринованная мидия. Да не хочу я, мерзость какая. Как твои сопли, только со вкусом минтая.— Тогда давай сделаем это?— Нет, я не хочу трахаться. Прекрати, ты своими намёками мне уже все трусы порвал. Вот только не надо говорить, что стаканчик Джека, и мои трусы как рукой снимет.— Мы тихонечко!— Господи, святые угодники. Зачем ты раздеваешься? Стоп, это же мои трусы. Да, мои кружевные трусы.— Нет, мои!— Как это твои? Почему они кружевные?—Они не кружевные! — неожиданно рявкнул Олли. — Они обычные.— Всё-всё. Я поняла! Они не кружевные, ты просто хотел вырезать из них снежинку. Эй, вы там, прекратите ржать! Успокойтесь и дайте людям спокойно потрахаться!— С твоей подругой не соскучишься, — Арчи вернулся в прежнее положение и небрежно подсунул свою руку Маше под голову.— Спина болит просто ужасно. Наверное, синяк будет.— Давай посмотрю.

Маша села и, повернувшись спиной, задрала футболку.— Подожди, сейчас крючки расстегну, — Арчи проворно расстегнул застёжку бюстгальтера. — Да, довольно большой.— Поцелуй меня, — Маша смутилась собственного желания, но отступать было поздно.Арчи только этого и ждал. Через секунду Маша почувствовала тяжесть его тела. Арчи быстренько стянул майку и плотно прижался своим животом к Машиному паху. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Мария отвела с его округлого полудетского лица прилипшую прядь волос.— Слушай, я больше не могу, — Арчи уткнулся лицом в Машин изгиб шеи. — У меня яйца, наверное, фиолетовыми стали.— Ты меня любишь? — Маша погладила его обнажённую спину.— Я тебя хочу, — простонал Артту. — Правда, больше не могу.Маша почувствовала, как рука Арчи провела по её бедру, забралась под кромку трусиков и дотронулась до тёплых сомкнутых губ.— Меня никто так долго не мучил, — буквально прохныкал Артту, — уже болит всё.— Что, прямо здесь? — Маша краем глаза посмотрела вниз.

Олли и Светка, похоже, угомонились, зато все остальные сидели на двух соседних полках, и что-то энергично обсуждали.— Арчи, милый, я не могу. Правда, не могу, — взмолилась Мария. — Ну как мы будем, при всех?

— Ладно, давай попозже, — Арчи нехотя отодвинулся в сторону. — Но ночью я к тебе приду, — кокетливо пообещал он и полез вниз с полки.Турбас мирно гудел. Мимо мелькали белые шары освещения и зелёные кроны деревьев, внизу монотонно переговаривались парни, у водителя по радио играла какая-то ненавязчивая мелодия. Маша и не заметила, как уснула. Она проснулась глубокой ночью, когда было уже по-настоящему темно, и в стеклянном потолке то и дело мелькали пронзительные сполохи фонарей.— Блин, как здесь тесно, — Арчи устроился у Маши за спиной и обхватил свободной рукой так, что её грудь оказалась в его ладони. — Давай помогу раздеться? — предложил он.Это уже напоминало рассказ Сеньи, и Маша осторожно кивнула, чувствуя, как сердце томительно-сладко бухнуло в пятки. Арчи в считанные мгновения освободил Машу от одежды и, перевернув на бок, плотно прижался к её попе эрегированным членом.— Ну, давай, дорогая, — шепнул он, — уже все спят. Мы быстренько.— Арчи, Mene jouseen?! — где-то внизу разворчался Юсси. — Твоя жопа висит над проходом, только попробуй грохнуться!— Huoranpenikka?, — выругался Артту, — заткнись уже.— Арчи, миленький, я так не могу. Прости меня, я дейсвтительно не могу.— Ладно. Спи уже, — Арчи обречённо вздохнул. — Спокойной ночи!А вот утро у Маши наступило рано и несколько необычно.— Машунь, — над полкой внезапно выросла взлохмаченная Светкина голова, — ты уже не спишь?— Не сплю, а что?— А твой Артурчик?— Спит.— Ладно. Спускайся сюда.— Зачем?— Давай, давай. Возьми мою ночнушку, голая поди.Маша немного смутилась и приняла из Светкиных рук белую сорочку на тонюсеньких бретельках.— Что-то случилось?— Ага, случилось. Давай перелезай через своё чудо и пошли, только тихо.Маша неловко перебралась через спящего Артту. Он разметался почти по всей поверхности кровати, вынудив Машу невольно сдвинуться к самому окну. Во сне он выглядел по-детски трогательным, и от его знаменитой вспыльчивости не осталось и следа.— Как ты? Пришла в себя?— Да, более или менее. Хотя, боюсь, что запомню это приключение на всю свою жизнь.— Тебе Арчи ночью что-нибудь говорил?— Ну, что я ему нравлюсь, — Маша засмущалась, — что ему со мной хорошо...— Однако искать он тебя не поехал, — вздохнула Светка.Маша несколько минут смотрела на Светку и молчала. Наконец встрепенулась и поинтересовалась совсем на другую тему:— А ты чего меня разбудила?— Сейчас узнаешь, — и Светка втащила Машу в небольшой отсек, отведённый под туалет и умывальную.— Подставляй подол.— Зачем? — изумилась Мария.— Делай что тебе говорят, — и Сенья начала собирать с полок разнообразные зубные пасты. — Ух ты, у Пепки чёрная! Так! А это что? Нет, ментоловая не подойдёт — холодить будет. Не стой как памятник, грей их пока, к себе прижми.— А зачем греть? — Маша уже догадалась, что задумала неугомонная Светка, и осторожно хихикнула.— Чтобы паста не холодила, иначе разбудить можно. О, пена для бритья! Берём! Всё, пошли!Светка осторожно миновала тамбур кухни и, словно мышка, присела на край кровати Пепе:— Тш-ш-ш, мой маленький. Сейчас мы тебе усы нарисуем. Пышные! Красивые! Будешь у нас мсье Портос!Маша еле сдержалась, чтобы не засмеяться в голос, когда Сенья вывела гитаристу Реклессов огромные курчавые усы.— Ну всё, пошли моего разрисуем.— Может, не надо, — усомнилась жалостливая Маша, — Олли всё-таки приболел.— Больные по три раза за ночь не трахаются, — отрезала Светка. —У него и сейчас стояк. Не веришь, посмотри сама, — и Сенья сделала движение, как будто собралась откинуть с Олли одеяло.— Не надо, — застеснялась Маша, — я же всё слышала.— Так, сейчас я ему брови и очки подрисую! — Светка погрузилась в творческий процесс. —Ух ты, ну прямо Брежнев получился. Иди, Хессу раскрашивай, а я посмотрю, кто у нас здесь.Маша послушно кивнула и на цыпочках направилась к постели Макса.— Твою мать, а это что за гости? - удивилась Сенья. — Ну, Йоонаса я опознала, а это ещё кто? Батюшки, Вуори. Он что, с вечера остался?— Они что-то с Арчи вчера обсуждали, — шепнула Маша. — Свет, Хессу шевельнулся.— Ась? — Светка оторвалась от созерцания спящего гитариста ?Санта Крус?. — Что там у Хессу шевельнулось? Так, что бы с Йоонасом такого сделать? О, гитару ему пририсую.— Тише, — предостерегла Мария, — а то сейчас проснётся. И ты неправильно рисуешь — надо шесть струн, а у тебя четыре. Это бас-гитара.— Плевать, — отмахнулась Светка, — хоть арфа. Побудет басистом.— А Юсси мы тоже будем разрисовывать? — на всякий случай поинтересовалась Маша.— Конечно. Жаль он на животе спит. Ну ничего, я ему задницу раскрашу. Давай, стягивай с него трусы. Ладно, я сама, ничего доверить нельзя. Так, домик, солнышко, ещё цветочек.— Ты солнышку лучики забыла пририсовать, — совершенно серьёзно заметила Маша, — это уже луна, а не солнце.— Кто у нас ещё остался? — войдя во вкус, поинтересовалась Мария, когда Светка закончила рисовать на заднице Вуори эпическое полотно ?Утро в турбасе?.— Посмотри сама, — отмахнулась Сенья.— Арчи и Ялле, — отозвалась Маша.— Ух, что я сейчас с Арчи сделаю, — Светка самодовольно потёрла руки, — ради него всё затеяла. Будет знать, как врать!— Ага, а можно ещё второго водителя разрисовать, пока он спит, — подсказала Маша.— Ох, девки, — пожилой водитель от души усмехнулся в густые усы, — парни проснутся, будет вам. Между прочим, в автобусе вода кончилась, через пару километров заправка — надо будет набрать, а пока нет ни капли.— Атас, — Светка шмыгнула на место рядом с водителем и благообразно сложила руки на коленях, — Хессу проснулся. Ой, и Пепе тоже.Через несколько минут турбас наполнился потягушками, сочным зеванием и, чуть позже, ненормальным истерическим ржанием. В конце концов на последней полке, под горой пледов, зашевелился Арчи. Маша и Светка едва сдержались, когда Куосманен, являя собой олицетворение недовольства, спустился на пол. Несколько минут он никак не мог понять, почему одногруппники и гости буквально подыхают со смеху, а Пепе вообще чуть не валится с полки. Наконец, Артту догадался посмотреться в зеркало.— Кто это сделал? — обиженно проныл он.— Он, — и пальцы Маши и Светки одновременно ткнули в сторону водителя.— Какой креативный человек, — Юсси, который не знал, смеяться ему или размазать хулиганок по стене, поглядел в сторону водителя. — Это же надо, остановил турбас среди ночи на трассе и измазал всех пассажиров зубной пастой.