40. (1/1)
-Кай, ты душишь меня. Ты душишь меня!-сдавленно всхлипываю я от нехватки воздуха для вдоха, но понимая что все бесполезно, тем не менее бью кулаками по обнаженной влажной после такой усиленной борьбы с моим сопротивлением спине Паркера,и глотаю слезы.
Он действительно через чур сильно сдавил мое горло в своей крупной ладони и либо не замечает, либо намеренно сжимает тисками жилы, не позволяя кислороду проникнуть в легкие, распаляя пожар агонии в каждом их пузырьке. Я надеюсь, что он помнит пределы человеческих возможностей и видит границы терпения.Я надеюсь, что он все еще хоть немного контролирует себя и не поддастся бесчувственности социопатичности и приятной легкости жестокости ко всему, что его окружает. Что бы я ни пыталась сделать, сказать, как-то остановить, я бессильна перед его очередным приступом ненормальности, в котором он выглядит вроде бы вполне нормальным, прежним, спокойным и вменяемым, он слушает меня, но не слышит, смотрит нездоровым взглядом, и пугает своей глухотой к моим просьбам остановиться.
Кай словно будучи в здравом уме, насколько это возможно с ним, намеренно выступает психически нестабильным человеком, правдоподобно играя роль социопата, невосприимчивого к чужим чувствам, выжимает из глубин души чувственные заморозки лишь бы избавиться от ощущения бесконтрольных перемен в его жизни и удержания на коротком поводке истинных желаний, заменившихв свое время эмпатию. Я сама испытываю двоякие порывы, видя внимающий моим жалобам, даже сочувствующий взгляд голубых глаз и при этом ощущая на себе применение грубой силы в очередной гребаный раз, не смотря на предыдущие смягчающие обстоятельств нисколько не умоляющие степень нанесенного надлома. -Тшшш… все хорошо. Все хорошо. все хорошо,-успокаивающе бормочет ведьмак,легким жестом целуя меня, губами оттягивая мою нижнюю, а следом, прекратив поцелуй, касается губами моих слёз, стекающих по вискам прямо в волосы,словно они являются маленькими ранками, которые нужно поцеловать, чтобы они перестали болеть, словно так трепетно касаясь ихон через них дотрагивается до моих нервов,успокаивая. -Останови себя, ты сможешь. Ты причиняешь мне боль,-снова прошу я, стараясь занять понимающую сторону невозможности взять парню себя в руки, распластавшись под натиском психологической травмы,но Кай игнорирует меня, не прекращая своих манипуляций. И мне ничего не остаётся делать, как молча дотерпеть конца и только потом, наверное утром, что-то с этим делать. Мысли о расставании не кажутся мне столь дикими, как это было раньше во время беременности, но и надежда все еще теплится в моей груди, не позволяя разорвать этот порочный круг разочарований и ожиданий нереального чуда, способного вправить воспаленный мозг парня на место. Я вижу, что он не принадлежит сам себе и я была бы рада его бросить, да только не могу. Я много раз пыталась это сделать, но все же не смотря на колебания страха двигаюсь в его сторону, осознавая риск или не осознавая его, а из каких-то внутренних наивных побуждений. Какая же я непроходимая дура, которую жизнь совершенно ничему не учит! -Только не уходи. Я люблю тебя. Только не уходи. Только не уходи,-бесконечно бормочет ведьмак и тем не менее продолжает двигаться размеренными толчками в меня, каждым движением поддерживая градус жуткого жжения в низу живота, что отдается вспышками покалывания в живот. Я слышу одного человека–постоянно извиняющегося, и чувствую и вижу совершенно другого–парня, который делает что хочет, в очередной раз беря меня силой ради каких-то своих личных побуждений. С каждой новой минутой мне становится все труднее понимать собственные чувства и различить их: я испытываю жалость-жалость к нему и к себе,отвращение и презрение, сочувствие и острое желание причинить парню боль чем-нибудь едва попавшимся под руку по голове, "синдром Елены Гилберт", испытывая острое желание помочь ведьмаку, исправить его.
-Ты доверяешь мне?-снова слышится надломленный голос парня и спустя пару секунд я встречаюсь глазами с его чистейшей голубизной, с удивлением замечая как плещется растерянность в них где-то на поверхности, замешательство и страх. -Да,-с трудом выжимаю из себя.-Но ты делаешь мне больно,-в очередной раз повторяю я, надеясь наконец достучаться до сознания Паркера и не разреветься. -Хейли, только не уходи от меня,-в отчаянии просит он, но рука только сильнее сжимает мое бедро, удерживая на одном месте во время очередных рваных погружений. Что у Кая сейчас творится в голове? О чем он думает? Какие порывы движут этим красавчиком, подводя его снова к непредсказуемости, нестабильности и хладнокровию? Я бы в очередной раз бросила все силы, чтобы оказаться посильную помощь, видя как что-то гложет и мучит парня. Но быть жертвенной Бонни я не готова, внутренние инстинкты с недавних пор ожили с удвоенной силой по непонятным причинам и руки буквально зудят от жгучего желания применить силу в любой момент, стоит кому-то меня задеть. Временами я переживаю, что мои прежние вспышки агрессии начинают возвращаться после окончания курса приема седативные средств, но теперь волны накатывают только в ситуациях требующих соответствующей реакции на событие, а не предшествующие этому подавления чувств. Вообщем, если говорить проще–у меня возникает нормальная реакция, но чувствуется такая небывалая сила, что я становлюсь уверенной в способности нанести вред даже Каю, если захочу. Откуда это появилось во мне? Да и Паркер стал уж слишком загадочно подглядывать на меня, с некоторым нездоровым восторгом и все чаще намекает мне на то, что не спроста я испытываю дискомфорт от применения его способности выкачивать магию на себе. И тот факт, что этот идиот припрятал во мне часть магии нисколько не объясняет странного явления–такое было еще и в начале нашего с ним знакомства.
И вот сейчас я с трудом сдерживаюсь от желания дать слетевшему с катушек парню отпор.
-Скажи, что любишь меня..,-несколько требует он, подхватывая мою левую ногу под коленкой и едва ли не до плеча приподнимая ее, отчего мышцы болезненно растягиваются.Я не сдерживаюсь и на нервах бросаю ему и без того очевидные слова. - Да я люблю тебя!-и в ответ получаю глубокий выпад в бедра, заставляющий меня пискнуть и захныкать режущей боли.