ПРЕДИСЛОВИЕ (1/1)
Лето было, как всегда, в своем репертуаре. Жара долго не держалась. Подразнив слегка хорошей погодой, лето поворачивалось задними карманами и заявляло: ?Извините, братцы, но мне еще деревья поливать!?Вот и этот вечер выдался таким же поливальным. На улице было не холодно, но пакостно. Ветер налетал порывами и швырял о подоконник мокрые горсти дождя.Фиала Алмазова сидела на кухне и вспоминала, сколько стаканов воды на стакан крупы порождают в смешении своем кашу. Она вернулась домой, перед этим вдоволь прогулявшись в своем истинном облике - кицунэ, и теперь ее грыз голод. Их дом стоял в лесу, и она могда погулять в своем зверинном обличии, не боясь, что кто-то увидит её. Женщина с тревогой отмечала, что в последнее время она начала много острить тогда когда надо, и когда не надо. Её звериная сущность грызла её изнутри, подгоняя убить кого-то и насладиться этим. Молодая женщина беспокоилась по этому поводу, но старалась не подавать виду.
Её муж, Генри Алмазов был лучшим охотником в горах, где они жили. Он должен был уже вернуться, и Фиала ждала его.
Вспомнив все же, что три стакана воды идут на стакан крупы, Фиала победно устремилась к плите, но не нашла ни одной чистой кастрюли. В одной закисал прошлонедельный суп, подернутый островками белой пушистой плесени. Плесень эта напомнила Фиале морскую пену, которую она в этом году так и не увидит. В другой, самой любимой кастрюле, что-то давно и безнадежно пригорело. Кицунэ может, и искуссные бойцы, а вот повара из них не очень.
Лень вступила в схватку с голодом и, сбив голод с ног, запинала его на кухонном полу. Фиала решила дождаться мужа и вынудить его что-нибудь приготовить.При всех своих порывах Фиала была женщина вопиюще бесхозяйственная. Она могла уйти из дома во время уборки, чтобы выпустить рвущегося наружу зверя и при этом благополучно забывала о немытой посуде. Разбросанные вещи или пирамида грязных тарелок вызывали у нее глубокую тоску. Руки у Фиалы опускались, а голова горько склонялась на грудь. Лишь изредка – раза так три в год, когда тапки прилипали от грязи к полу, она понимала, что наступил тот самый момент, который лучше всего характеризуется словами ?сейчас или никогда?, и начинала истерично убираться.
?Убиральное? настроение приходило Фиале обычно среди ночи. И тогда от всей души она вжимала щетку в ковер, пока не начинала гнуться труба и в ковре не проедалась плешь, напоминавшая макушку театрального деятеля. С таким же рвением она вытирала губкой всхлипывающий кухонный стол. Казалось, вместе с пылью и крошками Алмазова пытается стереть со своей жизни весь налипший жирный мусор.
Генри терпеть не мог у Фиалы таких ?психозных? настроений и говорил про жену, что она ?хрюкнулась?. Не смотря на то, что они часто обменивались колкостями, муж с женой сильно любили друг друга. Да и ещё, скоро в их семье должен был появиться маленькое чудо. И чем ближе срок, тем сильнее Фиалу тянуло выпустить свою темную сторону. Пока что она ходила на границе, не решаясь выбрать ни одно из сторон. Отогнав мрачные мысли, она задумалась над именем ребенка.
Генри уже давно придумал, как будут звать их сына, и Фиале это имя тоже понравилось. Генри надеялся, что сын больше похож на мать, а не на него: собственные черты он не любил, а жену считал редкой красавицей.