Сеансы (1/2)

Я не хочу, чтобы вы относились предвзято к этому отрывку. Я не хочу, чтобы вы сразу поняли, в чем тут дело, поэтому лишь скажу, что это наши дни.

Lapalux – face down, eyes shut- Когда я был маленьким, - говорит Джесси в пустоту, наполненную страхом и запахом лекарств, - я верил в то, что после смерти мы становимся птицами.

Уолтер перелистывает страницу, бросает на него незаметный взгляд. Холли кивает, кладет свою кисть – сухую ветку, покрытую пергаментом кожи, на руку парня.

- А я думаю, - дребезжит она, - что умирают лишь наши оболочки. Тела. А души… души бессмертны.

- Наверное, хорошо иметь веру, - Джесси хочет продолжить, но, отчего-то, замолкает.

Может быть, причина этого – бесконечная усталость приговоренной в глазах старухи, может быть – нежелание признавать то, что уже очевидно.

***Постепенно, им всем как-то очень одновременно становится хуже. Уолтер приобретает задорную, веселую злость в глазах, начинает носить шляпу и пистолет, стараясь спрятать нездоровую желтизну кожи и рвотные позывы каждую ночь. Джесси однажды приходит совершенно лысый. Наверное, от этого его глаза кажутся просто огромными. Он кутается в толстовку, прячет нежно-розовые уши под смешной шапочкой с нарисованными на лбу глазами. Холли высыхает. Мумифицируется заживо. С учетом того, что она продолжает носить костюмы – юбки и пиджаки, а еще красить губы, пожалуй, она выглядит лучше всех. Она кокетливо поправляет шляпку на припудренных кудрях, приветствуя Джесси.

- Как дела, Хол, закадрила новенького почтальона? – ухмыляется он, отчего кожа на скулах натягивается еще сильнее.

За ту неделю, что Уайт не видел парня, тот, кажется, похудел еще больше.Все остальные кажутся Уолтеру смутными тенями, декорациями в спектакле двух актеров – старухи в шляпке с вуалью и уличного парня, одевающегося как репера. Холли говорит:- Давным-давно, когда я была совсем девчонкой со звонким голоском…Или:- Знаешь, этим утром я прочитала в газете…Всё это поставленным, красивым голосом актрисы на пенсии.

А Джесси отвечает:- Да ты и сейчас ничего, Хол, будь я на пару десятков лет постарше…И:- Кто читает газеты, Хол, ты что, сбрендила? Есть же инет и тиви!Активно жестикулирует, машет грязными лапками, разбрызгивая натужную радость и вязкое, липкое отчаяние.

***На одном из сеансов, где-то в двадцатых числах апреля, Уолтер сбивается во время привычного пересчета больных. Кресло рядом с Джесси пустует.

Сам он молчит. Только смотрит в окно больным собачьим взглядом.

- Привет, - сипит Уолтер. – А где твоя подруга?

Джесси отрицательно качает головой.

***- Меня Джесси звать, - когда Уолтер только открывает книгу, говорит парень. – Пинкман.

У глаз красная, растертая кожа. Пальцы дрожат.

- Я понимаю, что мы почти что незнакомы, всего лишь полгода рядом на диализе сидим, но, но… - он хлюпает носом, смотрит на кресло Холли, - у нее сегодня похороны. А ты любил слушать ее рассказы.

Уолтер кивает, сам точно не зная, на что он соглашается.

Позже, уже ближе к вечеру, когда заканчивается служба, когда все уходят с кладбища, Уайт в задумчивости смотрит на парня, решая сложную дилемму: уйти и оставить его в одиночестве, или остаться.

Джесси зябко поводит плечами, вытирает нервным жестом глаза, стряхивает пепел с сигареты, шепчет что-то. Уолтер встает рядом с ним.

- Она актрисой была в молодости. Конечно, снялась всего в трех фильмах, один был ваще дерьмовый, но зато два других ничего…

Надо бы спросить, наверное, почему она так важна – всего лишь одна из, всего лишь та, с которой мальчишка болтал, но…- Да.