all is red now. (1/1)

джонатану больно, когда тайлер поднимается с нагретого им же места на постели. садится на край, треплет себя по волосам и вздыхает тяжело. пайну хочется исчезнуть сразу же, только не испытывать давления, лишь бы не начать истерить от боли, та копится, и сердце заходится ударом перед тем, как схватить тайлера за руку. он намеревается уйти. джонатан делает вдох - сердце вторит ударом, следующим, ещё-ещё-ещё. он хватает ладонь рейка, беспомощно сжимает, царапая ногтями, и ожидает, что тайлер начнёт брыкаться, пытаться вырваться, но он лишь усмехается так грустно-печально-разбито.

джонатан чувствует его боль. тайлера буквально выкручивает. ему также больно.

тонкое одеяло, белоснежное, лишь в пару местах есть кровь, неважно чья она. это просто факт, прикрывает чужие ноги. в голову рейку лезет ассоциация с греческой мифологией, только там были тоги, хитоны и поверх них хламисы. тайлер думает, что джонатан прекрасно вписался бы в ту эпоху, был бы несокрушимым воином, или же его филтатосом — возлюбленный, его часть души, сердца, тот ради кого он живёт, ради кого он убьёт любого, подставит себя под вражеское копьё, меч — это тоже неважно. важно, что не позволит убить. не позволит обидеть. сам себе не позволит.

— не уходи, — голос дрожит, срывается на маленький всхлип, потому что тяжело сказать это, тяжело попросить спустя всё, что он сделал ему. назло, не назло, случайно или специально. так тяжело, будто его заставляют это сказать, признать, а не попросить по-собственному желанию. — только не молчи, это убивает меня.тайлер не думает молчать. он и так начал бы говорить, если бы его не попросили. по стеклу окна бьёт дождь, такое ощущение, что сейчас оно расколется, и всё здесь зальёт водой, кровью, слезами. зальёт всем, чем можно. сложно начать говорить, проще смолчать, даже не пытаясь погладить чужую ладонь в ответ. незачем. светлые волосы прикрывают профиль, на татуировке видны царапины, которые выглядят более глубокими, чем они есть. аллюзия, что его протыкали ножом множество раз, и раны затягивались в тонкую ниточку, но даже шрамы могут расходиться, образуя огромную рану, которую нельзя так просто замазать мазью, здесь только шить.джонатан осторожно проводит по ним пальцами, его царапины, он не жалел ни себя, не тайлера, желая оставить о себе долгое напоминание. он не хотел, чтобы рейк смел его забывать.нет. никогда больше.— а смысл? — тайлер вздрагивает от прикосновения, больше горбится, и от этого он ещё мрачнее. — я три года думал, что никогда больше тебя не увижу. три года я засыпал и просыпался от кошмаров, я видел, как ты тонешь, как я истекаю кровью, нескончаемо. как цикл. ты умираешь, а я ничего не могу, — он усмехается, но в этой усмешке сплошная боль, что чувствуется дрожью по всему телу – джонатан продолжает гладить спину, рассматривая три точки на затылке, которых из-за волос не видно в обычное время.три.никто.рейк ощущает мокрые дорожки на плече. зло кусает губы, пытаясь перестать ронять слезу за слезой. джонатан рыдает, больше не имея возможности хранить в себе всё. это просто невыносимо раздирает.— я не тот человек, ради которого нужно плакать, ради которого нужно убивать, — ладонь ложится на бедро, сдвинув ткань в сторону, гладит так невесомо. — ты был... всем для меня, а-абсолютно...рейк сам готов зарыдать как ему больно, как хочется кричать от отчаяния, забиться в угол и сидеть так, пока сердце не остановится.это самоубийство, не любовь.это тупая привязанность, он не может любить.он не должен прощать.не должен понимать.он никому ничего не должен.— пожалуйста. не. уходи.слова доносятся отрывистыми всхлипами, сиплым от рыданий голосом. тайлер разрешает себе плакать, уткнувшись носом в собственные колени, чтобы отпустило, чтобы не душило за глотку, чтобы не рвало на мелкие щепки сердце.— мы оба сгнили. но у тебя есть ещё шансы на искупление. я не помню себя прежнего, я погряз в этом всём, и мне была нужна твоя помощь, но тебя не было рядом, а сейчас ты плачешь у меня на плече, и я думаю, как скоро моё сердце перестанет биться, чтобы мы оба освободились.

пайн нервно дёргает рейка на себя, хватает крепко - крепко руками, ногами, вжимаясь до боли, пытаясь прекратить плакать, хоть по его плечу тоже текут слёзы. тайлер плюёт на всё, он устал от себя и ему очень, катастрофически нужно чье-то плечо, ему нужно выплеснуть всё. джонатан ласково ведёт ладонями по его спине, кусая себя за губу.— я не оставлю тебя, обещаю, господи, клянусь собственной жизнью. я больше не оставлю тебя, никогда, тай, только не уходи, когда ты... мне так нужен. я сделаю всё, что ты скажешь, только не уходи. не оставляй меня наедине с этими мыслями, я не выдержу...

рейк шмыгает носом, легко целует за ухом, жмёт джонатана к себе, поглаживая его подрагивающее от нескончаемых слёз тельце.— не клянись. мне не нужны жертвы от тебя, — он тихо шепчет на ухо, перебирая чужие волосы. — просто знай, если ты уйдёшь — я уйду вслед за тобой.джонатан поднимает голову, смотрит заплаканными глазами на тайлера, касается ладонями колючих щёк.

— я не стою того, чтобы—— не возражай мне, — рейк прижимается к тонким губам, забирая поцелуй, чтобы снова посмотреть в глаза. — это будет достойной оплатой за всё, что я сделал.

— тайлер...— молчи, пожалуйста. это моё решение. сейчас я просто хочу заснуть, и проснуться. хочу увидеть тебя рядом.

— ты остаёшься? — в светлых глазах находится что-то прежнее, что-то заставляет тайлера согласиться открыть дверцу и впустить в сердце обратно.

больше не будет острых игл и шипов.

— да.

пайн прикрывает глаза, укладывая голову на чужом плече; руки держат его за талию, оглаживают, тем самым совсем успокаивают, чтобы стало проще дышать.

капли постепенно затихают, льются медленно, размеренно, как ритм, разбиваясь об мокрую землю.

они спят в объятиях друг друга; на сплетённых ногах лежит белоснежная простынь, где не сразу заметишь кровь. так надо.